Попаданка по обмену, или Альма-матер не нашего мира - Рина Гиппиус

Профессор и дальше что-то говорил, но я уже с трудом различала и его слова. Они остались где-то на границе сознания, доносились ненавязчивым жужжанием. Мои мысли, плавные, неспешные, нехотя бродили в голове: «Поверить в чудо? Я видела магию, видела, что она может совершать. Но не верила, что и я могу урвать хоть толику такого волшебства. До сих пор. Они могут, а я нет? Или могу? А почему нет? Говорят же, что вера рушит скалы. Значит, нужно поверить…» Вдох-выдох, и моя мантра: «Я верю, а значит – могу».

Жжение в груди. Оно разрослось, заструилось по венам, откатной волной хлынув в ладони. Непроизвольно дернула руками и резко распахнула глаза. Над моими ладонями теплился огонек. Пресловутый магический светлячок – самое простое проявление дара.

Обрушившиеся враз водопадом звуки почти оглушили меня.

– Ого!

– Ну, ничего себе!

– Ринка, как тебе это удалось?

– Браво! И ведь не так уж и сложно. – Оборотень снисходительно улыбнулся.

Ага. Совсем. Вот только силы вновь покинули меня, а ноги малость отказали от переизбытка эмоций. До моего места меня довел Макс, а стул поставил неизвестно откуда взявшийся Дейн. Вердж так и не появился.

– Кто еще хочет попробовать? – поинтересовался профессор.

Как любят говорить учителя «взметнулся лес рук». Аж частокол, только после ветровала, в смысле робкий, косой и неуверенный, числом целых три штуки.

Я же пребывала в некотором шоке. У меня действительно получилось! Вот так взяла и создала светляка – не бог весть что по сравнению с другими магическими достижениями этого мира, но для меня колоссальный прорыв.

Не терпелось поделиться новостью с Верджем, но в течение дня он так и не появился.

Некромант пришел к ночи. Забрался по водосточной трубе и бесцеремонно раскрыл окно. Правда, сон Чубыси так и не прервался. А я не могла уснуть, размышляя, где же этого гада носит.

– Прости, я замотался, дела. – И Вердж явно потянулся за поцелуем.

– Тише, соседка спит, – шикнула на него

– Хорошо, – прошептал он. – С тебя тогда должок. За два дня.

Я округлила глаза.

– С чего вдруг?

– Еще и за завтра набежит. Расплачиваться будешь сразу оптом?

– Поразительная наглость!

– А как еще с тобой? – хмыкнул некромант.

– Где тебя носило?

– Я раздобыл адрес еще одного подозреваемого. Завтра после пар наведаемся.

– Весь день добывал?

Спросила и сама пожалела о вопросе. Уж больно сварливо он прозвучал. Визитер это тоже заметил, и его улыбка сверкнула даже в темноте.

– Почти. Пришлось полдня играть примерного сыночка.

– Бедный ты.

– Ага. Пожалеешь?

– Побью, чтоб добавить!

– Злая ты, а все потому, что нецелованная.

– Нагле-е-е-ец.

– Повторя-я-я-яешься.

Я хихикнула.

– Ладно, иди уже отсюда. Завтра увидимся.

В ответ Вердж взял и все-таки поцеловал, словно украл. Быстро, как будто и впрямь боялся, что стукну. Не успела.

Он быстро перемахнул через подоконник и ловко спустился вниз.

На встречу с Аяксом мы шли подготовленные и во всеоружии. Во всяком случае, нам именно так казалось, когда Вердж, уверенно поправлял манжет, за которым были спрятаны метательные звезды. В отличие от обители братьев Ромьер двери дома Аякса больше напоминали вход в халупу. Хотя почему напоминали? Это и была лачуга бедняцкого квартала: серые, обшарпанные стены с облетевшей штукатуркой, специфическое амбре трущоб, шелудивый пес, боязливо поджавший хвост при нашем появлении. Ощущение запустения и безнадеги витало в воздухе, отражалось в лужах, бродило эхом меж домов.

– И здесь живет тот, кому некогда прочили будущее великого мага? – Я с сомнением посмотрела на погнутую дверную ручку, к которой даже в перчатках не хотелось прикасаться, не то что голой рукой.

Вердж сверился с клочком бумаги, на котором значился адрес. Благодаря Мейнсу-старшему мы располагали сейчас хоть и не обширной, но все же информацией не только о самом моле, но и о двух его бывших студентах: Аяксе и Салике. О последних удалось узнать лишь то, что оба, покинув негостеприимные стены alma mater, резко завязали с магией. И если Салика стала, как сказали бы в нашем мире, «леди высшего полусвета», то Аякс опустился на самое дно.

– Ты уверен, что это хорошая идея, заявиться вот так? – Я все же решила уточнить у спутника.

– Трусишь?

– Разумно опасаюсь.

На это заявление некромант лишь хмыкнул и постучал костяшками пальцев о растрескавшееся дверное полотно.

Дождик, плакавший об окончании лета, придавал унылому пейзажу еще более обреченный вид. Мы стояли и мокли, ожидая ответа. Когда со шляпы Верджа полился ручеек, некромант постучал еще раз, но уже громче.

Тишина была нам ответом.

Больше не этикетничая, Вердж надавил на ручку двери. Несмазанные петли противно заскрипели, и мы вошли внутрь. Запах сырости, плесени, спертый, холодный, как в морге, воздух (даже запах формалина, в котором традиционно плавают жмурики, примерещился) – все это вызывало внутреннее отторжение. Но больше всего поразило меня другое.

Спустя пару мгновений, когда глаза привыкли к сумраку, я заметила в углу, на топчане, груду одежды, накрытую одеялом.

Некромант, подошедший к столу, что-то рассматривал с задумчивым видом, а я решила подойти поближе, ведомая скорее интуицией, чем здравым смыслом, к импровизированной кровати. Куча тряпья неожиданно зашевелилась и зашлась в страшном, надсадном хрипе.

Наверное, лишь Вердж, тут же подскочивший ко мне, не позволил заорать. Перед нами был живой труп. Мужчина, которому, по прикидкам, не было и тридцати, с провалившимся носом сифилитика, с заживо гниющей рукой и изъязвленными губами, был страшен. Хотя некромант не разделял моего ужаса, что было и понятно: его «рабочий материал» зачастую выглядит еще хлеще.

– Я так понимаю, на «ласковом дурмане» этот Аякс сидит давно и плотно. – Некромант кивнул на стол. Там посередине стояли спиртовка и ступка с пестиком, лежали оловянные ложки и был рассыпан какой-то желтоватый порошок.

Да уж, наши миры различны, но, судя по всему, есть вещи незыблемые, такие как любовь, ненависть, дружба… как оказалось, и наркотики из этого же списка.

Хозяин комнаты с трудом открыл глаза, уставившись на нас мутным, ничего не выражающим взглядом.

– Дай! – было первым его словом.

Протянутая вперед рука со струпьями указывала на пригоршню порошка.

Вердж, верно истолковавший жест, подошел к столу и аккуратно сгреб на ладонь все крупицы, а потом, вернувшись к топчану, начал струйкой пересыпать из кулака на ладонь.