Всё сложно - Юлия Краковская

Сам же Жоффруа, заявляясь каждый вечер домой, скручивал себе косяк, раскрывал в кухне окно, хотя и было довольно холодно, звонил Ришару и начинал визгливо и очень громко с ним что-то обсуждать и хохотать, как гиена. Он, хохоча, бесконечно выпускал дым прямо в квартиру, вместо того, чтобы выпускать его в окно. Мы с Роми сидели в гостиной и чувствовали себя как на сходке гопников. Теперь я стала понимать, о чем говорил старенький мамин начальник в Израиле, когда жаловался, что Жоффруа бесконечно очень громко говорит по телефону, сам не работает и всем мешает. Наверное, именно так он себя и вел там, на работе. В общем, я просто мечтала от него избавиться.

Я вернулась с работы, зашла к Гаю за Роми, все вокруг цвело робким весенним цветением, я подстригла челку и купила новый плащ. После зимнего сезона я чувствовала себя легкой и красивой, впервые за все это время. Гай сидел в саду вместе с Жоффруа и пил пиво.

– Хммм. Вы помирились, что ли? – спросила я Гая на иврите.

– Ну не то чтобы мы очень ссорились. Но он мне тут рассказал, что он ехал в поезде с Карин и говорил с ней о тебе. Мне это что-то не нравится. Она ему сказала, что у тебя проблемы на работе. Вот же идиотка. Нашла кому говорить.

На следующий день на работе Карин вдруг спросила меня каким-то особенно мерзким голосом, как спрашивает злая учительница ненавистного ребенка:

– Ты передала Флорьяну информацию по проекту?

– Нет еще, но я помню, просто занята другими вещами.

– Помнишь ты, как же, – зашипела она, точно змея. Лицо ее побледнело от злости, глаза сузились за толстыми линзами очков, и мне показалось, что она меня вот-вот ударит. И она выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

Позже, в течение дня, она поручила мне заняться расчетом выплат, которыми мы никогда в фирме ранее не занимались, не говоря уже о том, что я не занималась этим никогда в своей жизни.

– Лоранс тебе поможет.

Лоранс уже довольно давно отдалилась от меня, они обедали с Карин вместе и не звали меня, да я и не хотела. В компании других ребят мне было намного веселее.

Мы стали разбираться с Лоранс, было очень сложно и непонятно. Лоранс тоже вдруг стала довольно недоброжелательно отвечать на любой вопрос:

– Ну вот же, черным по белому написано. Ты делай вот так, как я, и продолжай так же.

Я провозилась с этим целый день, было очень сложно, цифры путались. К концу дня я кое-как закончила и решила послать Карин результаты. Был вечер пятницы, мы с ребятами собирались пойти в тот самый кабачок, который фирма оплачивала раз в две недели.

Я стояла рядом с Карин, пока она смотрела на мой расчет.

– Ну вот, ни хрена не сходится! Ты потратила на это целый день, и ничего не сходится. Это же элементарная работа для идиотов. Тебе объясняют по сто раз, а ты ничего не понимаешь. Ты не стоишь тех денег, которые тебе платят. Можешь идти и жаловаться теперь всем на свете на меня, какая я злая, а ты бедненькая!

– О чем ты говоришь вообще?

– Ты думаешь, я не знаю, что ты наговорила обо мне Гаэль и Гаю?! Я все знаю! И это люди, которых я очень люблю.

В офисе было немало народу, и все просто вылетели из кабинета. Сита, мой приятель, остался на своем месте и все видел и слышал.

Я прямо почувствовала, как бледнею.

– О чем ты говоришь? Кто тебе и что сказал? Жоффруа?

– Они мне сами позвонили. И твоя дочь!

– Моя дочь?!

– Да, ты же всем с ней делишься, вот она и говорит всем все подряд. Мне даже мои дети говорят: «Мама, почему ты такая злая по отношению к Юле?», и я им должна объяснять, что это не их дело. Я даже на минуту засомневалась… Я засомневалась в себе!

– Роми здесь ни при чем.

Но Карин уже несло. Разозлившись, она уже не могла остановиться.

– Ты, – кричала она, – ты опасна для своей дочери! А я не могу смотреть на это спокойно.

– Конечно, ты же всегда лучше всех все знаешь, – меня уже трясло от злости. – Я буду всегда и во всем виновата, как бы оно ни было. Ко мне не будет ни на секунду сочувствия, никогда. Подруга, тоже мне!

Мне было непросто говорить по-французски в таком состоянии, слова путались.

– А ты вообще заткнись! Слышишь, заткнись! – продолжала шипеть она угрожающе.

– Ты мне не будешь говорить «заткнись»! Я не прошу твоего разрешения говорить. Ты думаешь, я твоя рабыня, что ли?

– Я знаю все, все! – уже почти орала она. – Ты ходишь и валяешь мое имя в грязи повсюду. Все это знают! И ты мне еще смеешь морали читать о том, как я с тобой разговариваю, когда я недовольна состоянием квартиры?!

– О чем ты говоришь вообще? Я даже не знаю здесь никого! И что это за фигня с квартирой? Зачем ты пошла ее смотреть, пока она была за мной и я за нее платила?

– Потому что иначе ты ничего не сделаешь! С тобой иначе нельзя! Все, все вокруг говорят это, все видят, какая ты! Какая ты мать! Все это говорят!

– Нет никаких «всех». Это все в твоей голове, – сказала я и ушла.

По дороге домой я уже даже не задыхалась от панической атаки. Мне уже было ясно: что бы я ни сделала, как ни старалась, все всегда обернется против меня. Без сомнения, это Жоффруа рассказал ей, что я говорила с Гаем и с Гаэль. Мне не было жаль, что я поделилась с ними, и мне не верилось, что кто-то из них, тем более Гай, ей позвонил. Гай сказал мне, что он с ней никогда не разговаривает, только пишет мейлы и эсэмэски.

Вечером я пришла к Гаю за Роми, мы поужинали все вместе. Выпили немного пива, и я рассказала, что случилось на работе, когда мы остались с ним вдвоем.

– Блин, какой кошмар! Я не звонил ей, я с ней вообще не разговариваю. Это твой муженек, не иначе. Но ты подожди, она скоро остынет и снова захочет быть твоей подругой.

– К сожалению, мои ресурсы терпеть ее издевательства заканчиваются. Боюсь, она меня теперь обязательно уволит.

– Она не имеет такого права.

– Как это?

– Вот так, ты во Франции, а не в Израиле или в Америке. Если ты прошла испытательный срок и у тебя подписан контракт, чтобы тебя уволить, надо иметь очень веские причины вроде кражи, отказа выполнять свои прямые обязанности или намеренное нанесение вреда компании. Она недавно дала тебе нормальную оценку, она не имеет права тебя теперь уволить, но она опасная тварь.

– Мне нужно переделать этот расчет, а у меня ничего не получается.

– Я тебе помогу завтра.

– Спасибо. Что бы я без тебя делала?

– Для этого на свете и есть друзья, нет?

Тут в дверь позвонил Жоффруа, он уже вернулся с работы, а ключа у него не было. Пьер дал нам только два ключа, и я оставила один из них Жоаре, чтобы она выводила собаку. По понятным причинам, мне совсем не хотелось давать Жоффруа ключ. Мы пошли с ним вместе домой, но, придя домой, обнаружили, что у нас отключено электричество. Мы вышли во двор, посмотреть, не выбило ли пробки.