Искушение астрологией, или Предсказание как искусство - Дэвид Берлински

В ходе эти переговоров Кеплер, очевидно, вышел из себя, оскорбив Браге своей дерзостью. Тогда уже Браге разозлился и ответил Кеплеру какой-то высокомерной грубостью. Они разошлись в бешенстве, и потом каждый доказывал друзьям, что второй вел себя просто отвратительно. Успокоившись и подумав, Браге отнесся к происшедшему со свойственным ему великодушием. Он умел прощать. А Кеплер, в свою очередь, отправил Браге длинное, полное сантиментов и раскаяния письмо. Через несколько месяцев они официально помирились. И Schnaps[37] лился рекой. Итак, Кеплер вернулся к работе. Никаких сведений о новых стычках нет. Но наверное, их обоих частенько посещало чувство дискомфорта. Подобно двум медведям в одной берлоге, им, этим ярким, крупным личностям, было тесно в одном пространстве.

Тихо Браге занемог осенью 1601 года, очевидно, от инфекции мочевого пузыря. Унизительная болезнь привела его от угощений и возлияний к неловкости, а затем и к катастрофе. Призвав Кеплера к своему смертному одру, Браге умоляет его завершить «Рудольфовы таблицы» движения планет, которые он составлял по поручению императора Рудольфа II. И не мог бы Иоганн еще закончить его работы о небесах в соответствии с его астрономической схемой — где Солнце неподвижно, а планеты сговорились сохранить хоть нанемного свои древние Птолемеевы траектории?

Тихо Браге умер 24 октября 1601 года. Вскоре Иоганна Кеплера назначили на пост императорского математика.

Иоганн Кеплер вошел в историю как великий астроном-наблюдатель и астроном-теоретик. Кроме того, он был выдающимся математиком и, как подсказали бы мне сейчас астрологи, талантливым астрологом. Геометрические тела, которые Кеплер ввел для астрономических нужд в Mysterium Cosmographicum, служили и астрологии. Такой вот занимательный пример плюсов и минусов развития мощного интеллекта. В Кеплеровой схеме каждой планете, кроме Земли, соответствует ярлычок — геометрическое тело:

Сатурн — куб

Юпитер — тетраэдр

Марс — додекаэдр

Венера — икосаэдр

Меркурий — октаэдр.

А астрологические следствия выводятся так же, как традиционно выводились из астрологических посылок. То есть по большей части посредством бесед. «В случае, когда Юпитер первый, следом Сатурн, а последний Меркурий, — пишет Кеплер, — их спокойствие и устойчивость есть результат немногочисленности их граней» [148]. С Венерой и Марсом дело обстоит иначе. Многочисленность граней геометрических тел, ассоциированных с ними, способствует «изменчивости и неистовству». Женщины «всегда непостоянны и капризны», а потому Венера — самая капризная и изменчивая планета из всех. Вспомните, сколько у нее граней! Такого рода умозаключения, в которых сочетаются поэтические образы и свободные математические ассоциации, многим могут показаться несколько случайными.

Геометрическое объяснение соотношений планетарных орбит по Кеплеру. Он взял Землю за основную единицу своей системы, при этом опустив соотношение между ее орбитой и ее Платоновым телом. Кеплер не утверждает, что платоновы тела занимают пространства между планетами. Сами по себе они, эти тела, физически не существовали, а предназначались исключительно для обоснования теории. В конце концов у Кеплера созрел амбициозный план собрать механическую модель своей системы и наполнить все тела пуншем разного цвета

Однако странные выводы только множатся. Юпитер, Венера и Меркурий соответствуют телам с треугольными гранями? Именно так. И в этом причина, утверждает Кеплер, их дружбы. Планетарной дружбы. Отчего треугольные грани подразумевают непременно дружбу между планетами, а не вечную вражду, Кеплер не сообщает. Так же как и то, почему дружба планет означает дружбу людей.

Его восприятие Сатурна и Меркурия определяется теми же психологическими принципами, в соответствии с которыми все вероятно, ибо все может быть сказано. Итак, перед нами Сатурн, одинокий отшельник, чей характер происходит из строгости прямых углов, составляющих куб. А Юпитер, напротив, вполне милая планета. И неудивительно — углы тетраэдра все острые. Вот вам и основание для дружбы.

В ряде трактатов, написанных Кеплером во время пребывания в Праге и позднее, он представил свои зрелые размышления по астрологии в виде полемики с двумя вымышленными героями, докторами Ф. Феселием и Е. Рёслином. Феселий — противник астрологии, в первую очередь Коперника, и его критика, направленная на концепт действия на расстоянии, интересна тем, что в ней сосредоточено то ощущение тревоги, которое всегда было присуще астрологической традиции. Главное утверждение астрологии ложно, заявляет доктор Феселий, ибо нет никакого посредника между звездами и Землей.

Доктор Рёслин, напротив, всей душой предан астрологии. Как и Феселий, он отрицает гелиоцентризм Коперника, ведомый, вероятно, смутной догадкой о том, что, окажись Земля не в центре Солнечной системы, астрология стала бы невозможной. Это яркий пример рождения научной истины совершенно не там, где следовало бы. Кеплер отвечает Рёслину в диалоге Antwort auf Röslini Discurs («Ответ на рассуждения Рёслина») [149]. Здесь чувствуется оттенок сдержанного скептицизма. «То, что небеса производят над людьми некоторое действие, — пишет он, — всем вполне очевидно». А далее — глубочайшее замечание: «Но в чем конкретно проявляется это действие — остается загадкой».

Кеплера-скептика тотчас сменяет Кеплер, сдержанный в оценках. В памфлете Tertius Interveniens (название можно вольно перевести как «Человек в середине») он обращается к некоторым богословам, врачам и философам, особенно к доктору Феселию, с предупреждением о том, что, безудержно осуждая суеверия астрологов, «они могут выплеснуть младенца вместе с водой». С той поры астрологи и утешаются этими его словами.

Кеплер начинает свою защиту астрологии с того, что отвергает множество доктрин астрологов прошлого. Первым под удар попадает зодиак, затем эклиптика с ее системой домов. Кеплер не дает точных определений, но высказывает следующее предположение: если теория Коперника верна, зодиак, а также и дома должны быть отвергнуты как артефакты.

Но, достигнув этой вершины скептицизма, Кеплер дальше не идет, а возвращается и снова усаживается в теплую ванну веры. Гороскоп человека — не банальный документ, настаивает он, а асцендент — не какая-нибудь безделица. Он обладает особой силой, создающей характер человека, ею же наделены геометрические отношения между планетами на момент его рождения. Они сообщаются человеку с помощью «лучей, на землю падающих». Положения небесных тел относительно друг друга оставляют «след в формировании облика человека и стиля его поведения». Они влияют на «дела человека (и) манеры и жесты». Характерные отпечатки небесной геометрии, в свою очередь, передаются другим людям. Великое разнообразие человеческих типов отражает «прекрасное и точное или пространное и бестолковое соположение (различных небесных тел), и… красок и движений планет».