Мистер Обязательность - Майк Гейл

Тут же извинившись, я добавил:

— Послушай, извини, но все это слишком для меня неприятно. Давай я лучше пойду, и мы просто спишем это на неудачный опыт.

— Это я виновата? — спросила Алекс. — Я что-то не так сделала?

Мне хотелось только одного — как можно быстрее попасть домой. Попасть домой, забраться в кровать и никогда больше оттуда не вылезать. Никогда. И меньше всего на свете в этот момент мне хотелось стоять посреди этой квартиры полуголым и разговаривать с практически незнакомой мне женщиной о предмете столь интимном, что одна мысль о нем причиняла мне невыразимые страдания.

— Послушай, Алекс, ведь ты, как-никак, «Самая горячая штучка на ТВ». Так что вряд ли дело в тебе.

С довольно потерянным видом она произнесла:

— В любом случае мне очень жаль.

— Поверь, мне жаль гораздо больше, — сказал я, ища глазами свои штаны. — Никому на белом свете не может быть так жаль, как мне сейчас.

— Даффи, ты в порядке? Выглядишь ты как-то странно…

Я приехал к сестре. Накануне была бессонная ночь, и теперь мне просто необходимо было с кем-нибудь поделиться своими переживаниями. Я лежал, растянувшись на ее креслах, с видом обиженного ребенка, который только что доломал любимую игрушку. Чарли в этот момент подстригал газоны в саду, а Верни сидела рядом со мной, поедала мороженое и внимательно меня разглядывала. Вид у нее был такой, будто я был не в себе и это ее тревожило.

Немногие решились бы обсуждать подобного рода проблемы со своими сестрами, но обратиться за сочувствием к Дэну или Чарли мне казалось и вовсе невозможным. К тому же в данном случае мне требовался женский взгляд на вещи.

Женщины как-то проще относились к своему телу. Во всяком случае, Верни никогда не церемонилась, когда речь шла о ее святая святых. Не успела она достичь половой зрелости, как я только и слышал о менструальных периодах, набухших грудях и преимуществах ночного масла из примулы. В детстве я неоднократно пытался объяснить ей, что такого рода вещи меня мало интересуют. Я даже зажимал уши и начинал что-нибудь орать, но информация просачивалась, несмотря на все мои усилия. С годами я оказался столь сведущ в вопросах так называемых «женских проблем», что мои девушки спрашивали у меня совета по тем или иным поводам. В общем, я решил, что именно Верни, хоть в наших телах и есть определенные различия, сможет утешить меня нужными словами, а то и советом. Кто знает, может быть, ей удастся совершить какое-нибудь чудо, которое исцелит меня.

— Нет, я не в порядке, — мрачно ответил я. — Сложно быть в большем непорядке. Я считаю, что более дерьмового непорядка в моей жизни еще не было.

— Конкретно-то что не так? — спросила она.

— Да все не так, — уныло ответил я, после чего рассказал ей о вчерашнем вечере с Алекс со всеми ужасающими подробностями.

Сидя на краешке дивана, Верни самым внимательным образом слушала мою печальную исповедь, лишь изредка позволяя себе восклицания вроде: «Боже мой!», «Какой ужас!» или «Бедняжка моя!». Когда я закончил рассказ, она поставила пустую тарелку из-под мороженого на пол и уставилась в область моего паха.

— А ты уверен?

— Помнишь ту сцену из «В джазе только девушки», когда Мэрилин Монро в своем умопомрачительном платье целует Тони Кертиса? Мне всегда казалось, что только мертвый не возбудится при виде этой сцены. Так вот, ситуация та же — я почувствовал себя «Мертвым.

— Но уверен ли ты в причине? Может быть, дело в том, что ты просто разнервничался? Она все-таки телевизионная штучка, и все такое…

— Поверь мне, — мгновенно прокрутив в голове события той ночи, сказал я, — я был совершенно спокоен.

— Может быть, ты слишком много выпил?

— Да я едва прикоснулся к алкоголю.

Верни встала и, взяв тарелку, вышла. Вернулась она с целой банкой шоколадного (но обезжиренного!) мороженого. Из банки торчала огромная ложка. Кажется, Верни воспользовалась своей беременностью для того, чтобы наконец-то наесться вволю. Усевшись на место, она продолжила трапезу.

Съев пару ложек, она спросила:

— Ты думаешь то же, что и я?

— Что именно?

— Что мужчины мыслят посредством содержимого трусов.

— И?..

— И… я думаю, ты все еще влюблен в Мэл.

— Ты что, шутишь?

— Ничуть. Вспомни, ведь раньше он тебя никогда не подводил.

Я открыл было рот, но Верни не дала мне сказать:

— Ради бога, уволь меня от подробностей, милый братец. Просто скажи — да или нет?

Я кивнул.

— Ну, вот видишь! Здесь все дело в психологии. Ты… короче говоря, ты все еще любишь Мэл!

— Да это полный бред! — завопил я, не желая признавать очевидность ее открытия. — И ты сама прекрасно это знаешь.

— Хорошо, хорошо! — взмахнув руками, сказала она. — Я всего лишь сделала предположение.

— Ах, так! В таком случае не надо мне твоих предположений! — раздраженно сказал я и встал, собираясь уйти. — Я к тебе за советом пришел, а ты… И не думай, будто я собираюсь немедленно отправиться к врачу за лекарством от Мэл, или заскочить в «Холланд & Баррет»[56]за пищевой добавкой «Анти-Мэл», или того лучше — прикупить в аптеке противоподружковый пластырь! Дело совершенно не в Мэл. Ни в малейшей степени.

Тут я немного успокоился, сообразив, как глупо, должно быть, выглядело мое негодование.

— Я ухожу. Вместо того чтобы искать ответы на свои вопросы у тебя, надо было вести себя как мужчина и самому во всем разобраться. При следующей нашей встрече, дорогая сестрица, ты увидишь перед собой совершенно здорового во всех смыслах этого слова мужчину. Прощай.

В течение следующей недели я дважды виделся с Алекс. Оба раза мы прекрасно провели время, веселя друг друга и слегка флиртуя, но достаточно было малейшего намека на предстоящую интимность, как у меня… в общем, ничего не происходило. Самое удивительное заключалось в том, что на Алекс это действовало возбуждающе. Как будто ее титул «Самой горячей штучки» зависел от того, затянет ли она меня в постель, и в страхе потерять свой титул, она прилагала всевозможные усилия, чтобы добиться меня. Она снова и снова приглашала меня подняться к ней «на чашечку кофе», а я все время отказывался, смертельно боясь вновь оконфузиться. Чем больше я отказывался, тем больше она настаивала. В каком-то смысле ситуация была уникальной, в юности я и мечтать не мог ни о чем подобном. Если бы тогда, в шестом классе, я смог убедить моих одноклассниц в том, что это мне не нужны их сексуальные посягательства, а не наоборот, жизнь моя в то время протекала бы совершенно по-другому. Впрочем, все это не имело никакого значения, ибо факт оставался фактом — никаких подвижек, несмотря на трусы большего размера, поедание кукурузных хлопьев «Брэн» и рассматривание каталогов женского нижнего белья.