Малек. Безумие продолжается - Джон ван де Рюит

Пятница, 28 июня

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ ПРОГНОЗ

Английский — 5 (А) Африкаанс — 4 (Б) Математика — 4 (Б) История — 5 (А)

Если прочесть мои предварительные оценки в столбик, полу­чится АББА. Жиртрест сказал, что это можно было бы счесть за сверхъестественный знак, если бы я изучал шведский.

География — 5 Актерское мастерство — 5 Биология — 3 Физика — 2 Рисование — 3

На матч по тач-регби под дождем явилась половина школы. Мы провели последнюю в этом году тренировку кричалок, после чего состоялось ныряние в грязный ручей.

Я решил, что мой почерк невозможно разобрать, и про­вел время, отведенное для самостоятельных занятий, пере­писывая эссе для конкурса Алана Пейтона более крупными и четкими буквами. Вдруг окажется, что человек, который будет его проверять, пожилой или у него близорукость? К сожалению, теперь эссе выглядит так, будто его написал двенадцатилетний. Буквально за секунду до отбоя отдал эссе Укушенному. Тот даже не пожелал мне удачи и не поздра­вил с завершением шедевра. Только и способен, что стучать пальцем по циферблату часов, поглядывая на меня дергаю­щимся глазом.

Подозреваю, что у нашего начальника корпуса нет вооб­ражения, а также литературного таланта. Как Еву угоразди­ло за него выйти, остается загадкой.

Суббота, 29 июня

Свинья произнес воодушевляющую речь у помойки, и мы выбежали на поле — последний матч в этом году, против школы Святого Луки. В перерыве между таймами Цербер смешал нас с грязью, опять обозвал гомосятиной и велел не нарушать дисциплину. Он также запретил Верну хвататься за «сосиску», пока тот ждет мяч, мол, это оскорбляет дам. Я ел четвертинку апельсина, когда заметил прекрасную ры­жеволосую девушку, которая шла по линии поля. Это была Аманда. Я повернулся и собрался было совершить пробеж­ку, показывая, как я крут, но прямо за мной стоял Верн и бормотал что-то себе под нос, остервенело дергая шнурки. Я упал, столкнувшись лбом с Человеком Дождя. Последняя надежда, что катастрофа останется незамеченной, испари­лась, когда Верн поднялся и понесся через поле, как курица с оторванной головой, крича благим матом. Раздался дикий гогот и смех, и, к сожалению, Аманда тоже согнулась попо­лам, а потом даже закашлялась от смеха.

Вскоре я понял, что огромная толпа из двухсот человек собралась, чтобы поглазеть на Верна, а не на нашу команду. Это стало совсем очевидным, когда три четверти зрителей пересели на дальнюю сторону площадки, чтобы второй тайм наблюдать за той половиной, где играл Верн. Должно быть, поддержка поклонников сработала, потому что Верн набрал шесть очков. Вторую попытку он отправил в угол, поэтому мне пришлось забивать дополнительный мяч перед сотнями людей, которые все еще бились в истерике над Верном, бе­гавшим по полю зигзагами. Аманда стояла всего в трех ме­трах от линии моей пробежки, отчего мою правую ногу свела судорога. Закрыв глаза, я ударил по мячу. Мяч ударил по столбику и не попал в зачетную зону, но мне все равно достались самые громкие в моей регбистской карьере апло­дисменты.

Аманда шла рядом со мной до самого корпуса. По ее словам, Верн — самое удивительное человеческое существо, которое она когда-либо видела. Когда мы очутились у вхо­да в корпус, попросил Аманду подождать, но она не по­слушалась и вслед за мной поднялась по лестнице в нашу спальню. Не успел я опомниться, как она уже лежала на мне на моей кровати, и мы целовались! Я знал, что, если Укушенный меня обнаружит, мне достанется по первое число, поэтому оборвал наш страстный поцелуй и напра­вился в душ.

Вернувшись в спальню, обнаружил, что Аманда сидит на кровати Гоблина, улыбаясь во весь рот.

— У того, кто здесь спит, порнуха, — сказала она, пока­зывая на его шкафчик. — Целая куча порнухи.

Мне хотелось снова ее поцеловать, но тут я заметил, что она смотрит поверх моего плеча. На пороге стоял Верн. Он был ярко-розового цвета. Старательно сдерживая смех, Аманда сказала:

— Привет Верн. — Тот уставился в пол и не ответил. — Ты знаешь, кто я? — спросила Аманда.

Верн захихикал, покраснел, и глазки у него забегали. По­том он выпалил:

— Русалка, — и выбежал из комнаты. Аманда спросила меня, почему Верн назвал ее русалкой. Я сказал, что он так зовет всех девчонок.

На школьном дворе Аманда снова поцеловала меня на глазах у Гоблина и Рэмбо, а потом зашагала по траве и ис­чезла в арке. Бешеный Пес торжествующе потряс кулаками, а потом отпраздновал мой триумф, притворившись, что за­нимается сексом с водосточной трубой, и издавая при этом громкие эротические стоны. Рэмбо ушел в корпус, не гово­ря ни слова.

Я влюблен в Аманду, это точно.

Воскресенье, 30 июня

КОРОЛЕВСКАЯ ЯРМАРКА

О том, как Папаша водит машину, лучше вообще не расска­зывать. Я не уверен, что у него вообще есть водительские права. Когда мы доехали до ярмарки, Жиртрест заявил, что его укачало. Мы последовали за ним в туалет, а Папаша ска­зал, что встретится с нами позже, так как должен посетить аукцион по продаже свиней.

Появление нашего друга на сцене сопровождалось дики­ми визгами. Жиртрест помахал собравшейся толпе, зардев­шись пунцовым цветом, и занял свое место в конце длинно­го стола с десятью стульями. Плохо было то, что Жир был здесь вовсе не самым толстым. Среди участников была одна дама. Ее звали Соня из Врихейда, и Гоблин заявил, что, возможно, это переодетый мужик. Самым гигантским участником был Хайнц из Вартбурга. У него были рыжие волосы и огромные курчавые баки. Оказалось, что Хайнц — победитель прошлого года. Мало того, он не проиграл ни одного соревнования обжор с 1987 года, а до этого просто сидел в тюрьме и не мог участвовать. Согласно одному из организаторов, после выхода из тюрьмы Хайнц стал ново­обращенным христианином и начал есть ради благотвори­тельности и толкать речи в церквях. Ведущий сказал, что Королевская ярмарка и жители Питермарицбурга рады при­ветствовать Хайнца в этом году и надеются, что он снова победит. О других участниках ведущий не сказал ничего, лишь пожелал им удачи и зачитал имена.

Когда назвали имя Жиртреста, Папаша встал и прокри­чал: «А вот и наш Фальстаф!» (По неизвестной мне при­чине Папаша зовет Жиртреста Фальстафом.) Затем симпа­тичные девчонки в розовых бикини вынесли подносы с хот-догами. Толпа засвистела и подняла визг, а Бешеный Пес громко залаял и заорал: «Ура! Ура!»

ПРАВИЛА

У каждого участника есть двадцать минут, в течение которых он может съесть сколько угодно хот-догов. Никакой рвоты. Нроблевавшийся немедленно дисквали­фицируется.

Не вставать со стула, пока не истекли двадцать ми­нут. (ТакЖ&дисквалификация.)

Раздался сигнальный выстрел, и Жир накинулся на хот-доги, как сущий демон. Толпа взревела и зааплодировала при виде десяти обжор, набросившихся на подносы с таким видом, будто они неделями голодали. Пятеро вышли из строя, не осилив и десяти хот-догов, а Жиртрест первым попросил второй поднос. Трансвеститка Соня из Врихейда также попросила добавки, однако уголки ее рта были опу­щены, будто ей поплохело. Вдобавок она поставила рядом с собой тошнотное ведерко, а Рэмбо сказал, что это верный знак психологического срыва.