Бугор - Владимир Колычев

Катя вернулась домой поздно вечером, уставшая, но довольная. Игрушек детям привезла, Демьяну часы дорогие подарила. А новости у нее, судя по ее виду, более чем хорошие.

– Управляющий банком меня к себе пригласил, про хозяйство спрашивал, как работаем, какая рентабельность, – стала рассказывать она. – Я ему отчетность предоставила, а он сказал, что с этим без него разберутся. Сказал, что, если у нас действительно все так хорошо, как я говорю, банк нас под свое шефство возьмет…

Демьян должен был спросить, что это за шефство. Было во времена социализма такое, что предприятие брало шефство над близлежащими колхозами – и деньгами помогало, и людьми, но те времена давно уже канули в Лету, сейчас каждый выживает в одиночку… Но не хотел Демьян об этом говорить: Лариса у него на первом плане, все мысли о ней.

– Сказал, что в сельское хозяйство сейчас выгодно вкладывать, рентабельность, говорит, высокая, особенно на зерновых. Есть, сказал, хозяйства, где рентабельность до четырехсот процентов доходит…

Увы, артель «Приволье» такой доходностью похвастаться не могла, но если они смогут создать замкнутый цикл производства, то показатель может быть и выше. Зернохранилища для этого должны быть, переработка зерна и налаженный сбыт муки. А если еще какой-нибудь макаронный завод создать… Но Демьяну сейчас не до того. Хотя и Катю он не перебивал. Пусть выговорится, выпустит пар, а потом он ее к стенке и прижмет.

– В общем, они готовы сделать прямые инвестиции в наше хозяйство. Мы будем работать, а они – напрямую вкладывать деньги и напрямую получать прибыль. Это очень выгодное предложение. С их деньгами у нас такое хозяйство будет…

– Лариса где? – перебив Катю, без предисловий спросил Демьян.

– Лариса?! – сошла с лица женщина. И какое-то время потрясенно смотрела на него, не понимая, почему он об этом спросил. Но ведь спросил, причем жестко, с упреком, это ее и шокировало.

– Я все знаю. Она к тебе за детьми морозной и вьюжной зимой приезжала. А ты ее прогнала.

– Я ее не прогоняла… Она сама ушла…

Катя сама была белой как тот снег, который заметал дорогу перед Ларисой два с половиной года назад…

– В ночь. В метель. Одну.

– Ну, если она захотела…

– Почему ты мне об этом не сказала?

– Зачем ворошить прошлое?.. Да и недостойна она тебя!

– Это не тебе решать, кто достоин, а кто нет…

– А зачем она тебе такая? Бросила детей, удрала с любовником, как последняя… Тебе такая дрянь не нужна! И твоим детям тоже!..

– Я же сказал, это не тебе решать.

– Приехала вся такая расфуфыренная!..

– Не приехала, а пришла. Пешком к тебе пришла.

– Откуда я знала, что пешком? Может, с мужиком своим приехала. Может, машина за воротами стояла, откуда мне известно?

– Не стояла.

– Ну, чего ты на меня так смотришь? Может, я бы и приветила ее, если бы она мне врать с порога не начала! Бандиты ее похитили! А сама в шубе!

– В белой норковой шубе? И белый «Мерседес» за воротами стоял, да?

– Нет, не в белой шубе И не в норковой. В овчинной шубе, но очень красивой. И очень теплой. И сумочка у нее была. А в сумочке паспорт. От бандитов она сбежала, с паспортом. Так я ей и поверила!

– А я тебе верю?

– Не знаю… – вмиг обмякла Катя, как будто вся жизненная энергия из нее вдруг ушла.

– Я тебе не верю. Если бы ты мне сразу все рассказала, может, и поверил бы. А ты не рассказала, ты тайну из этого сделала…

– Зачем тебе это знать? – обессиленно вздохнула Катя.

– А это уже другой вопрос…

– Но ведь она правда в шубе была. С сумочкой. Насчет документов точно не знаю, в сумку я к ней не заглядывала, но от бандитов она точно не сбегала… Сказала, что ее усыпили и в багажник машины засунули, а я-то видела, как она через Луковку со своим красавчиком уезжала. Впереди она ехала, и не спала она, и руки у нее не были связаны…

– Может, и не видела ничего, – язвительно сказал Демьян.

– Видела! Точно видела!

– А белая шубка? А белый «Мерседес»?.. Кто там ее в Москве видел?..

– Никто не видел ее в Москве, – Катя, сокрушаясь, уронила голову на грудь.

– А если бы я у Маслова спросил?.. Или ты и с ним договорилась?

Катя в ответ с виноватым видом вздохнула. И с Масловым она договорилась, и с Анютой, и со всеми, кто видел Ларису. Ох, непростая она баба. Впрочем, Демьян давно это понял.

– А зачем про белый «Мерседес» соврала? – продолжал допытываться он.

– Чтобы ты не поехал ее искать.

– А если она до Москвы не добралась? Если она по дороге замерзла?

– Если бы замерзла, ее бы нашли.

– А если волки загрызли?

– Какие волки? Не было у нас волков… А если бы и загрызли, кости бы остались…

– А может, и тело было. Или даже кости. Тело зарыть можно было. И кости тоже. Вон Ефимыч как тебе предан, он любую твою волю исполнит… Надо будет с Ефимычем поговорить, послушать, что он скажет. Знаешь, что такое очная ставка? Сначала я с тобой один на один поговорю, потом с ним, а потом вместе вас сведу и на расхождениях вас ловить буду…

– Не будет никаких расхождений. Не закапывали мы ничего. Ни трупа не было, ни костей…

– А если Лариса с пути сбилась, в лес забрела…

– Вряд ли, – пожала плечами Катя.

– А вдруг?

– За два с половиной года ее бы все равно нашли…

– Не факт.

Катя подняла голову и остервенело посмотрела на Демьяна.

– Да, ненавижу я ее! – сквозь зубы сказала она. – Из-за тебя ненавижу! Из-за того, что Юрка из-за нее погиб!

– Не было бы ничего, если бы ты про «Рендж Ровер» сразу сказала. Или не было ничего такого?

– Было! С любовником она от тебя уезжала, через Луковку!..

– А за детьми зачем к тебе приходила? В Москву их увезти хотела или здесь с ними остаться?

– Не знаю, не говорила. Наверное, в Москву хотела увезти.

– Зачем?

– Как зачем? Что бы жить с ними.

– Самой с ними жить? Или с Аликом?

– С Аликом.

– Тогда почему он с ней не приехал?

– Почему это не приехал? Я же не смотрела, что там за воротами?

– Как не смотрела, если камера там на калитке. Да и Ефимыч должен был видеть.

– Ну, может, машина где-то далеко стояла…

– Ломова сказала, что не было никакой машины. Лариса к тебе пешком пошла.

– Эх, Анюта, Анюта… Все-таки проговорилась, – осуждая свою сообщницу, усмехнулась Катя.