Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848 - Найл Фергюсон

Однако Джеймс едва ли был виноват. Просто — как указал Давидсон — его «подрезали» европейские банкиры, например Хекшер, который разгадал всю нелепость поставок Ротшильдами золота из Гамбурга и Амстердама в Лондон, откуда его тут же отправляли назад, на континент: «Когда я покидал Лондон, Р., главный комиссар и вообще все тревожились, удастся ли приобрести столько золота, сколько возможно… Чтобы исполнить приказ, пришлось выписывать векселя на Лондон. С тех пор положение приняло другой оборот, и сейчас лишь начались приготовления к давно ожидаемой войне. Поскольку же реальные военные действия не ведутся, золото можно приобрести повсеместно. Более того, банкирские дома, которые в то время, когда Бони снова захватил Францию, не имели желания заниматься подобными операциями, сейчас тоже стремятся получить свою долю».

Джеймс, которого с позором отправили назад, в Париж, и Соломон, к которому в Амстердаме присоединился Карл, старались остановить падение фунта стерлингов, однако ущерб уже был причинен.

Именно тогда военное положение достигло своего эпохального пика при Ватерлоо. Несомненно, отрадно было получить весть о поражении Наполеона первыми. Газета с пятой, решающей сводкой с места действия вышла в Брюсселе в полночь 18 июня; благодаря скорости, с какой курьеры доставляли корреспонденцию, уже ночью 19 июня газету привезли в Нью-Корт, лондонскую резиденцию Ротшильдов. Прошло всего 24 часа после победоносной встречи Веллингтона с Блюхером на поле сражения и почти 48 часов до того, как майор Генри Перси доставил официальную депешу Веллингтона в дом лорда Харроуби, где ужинали члены кабинета министров (в 11 вечера 21 июня). Сведения, полученные Натаном, появились так быстро, что 20 июня, когда он передал их правительству, ему никто не поверил. Не поверили и второму курьеру Ротшильдов, который прибыл из Гента[35]. Однако, независимо от того, насколько рано Натан все узнал, известие об исходе сражения при Ватерлоо, с его точки зрения, можно было назвать каким угодно, только не хорошим. Он не ожидал так скоро услышать ничего решающего; всего за пять дней до сражения он по поручению правительства Великобритании разместил новый заем на миллион фунтов в Амстердаме. В то время когда его курьер приближался к Лондону, он организовывал выплату субсидий Бадену. Победа англичан при Ватерлоо означала, что ему придется до срока завершить свои финансовые операции от имени антифранцузской коалиции, что было для него крайне некстати. Ведь братья занимались не только скупкой значительного количества дешевеющего золота. У них скопилось на миллион с лишним фунтов казначейских билетов, которые необходимо было продать в Амстердаме, не говоря уже о множестве неоконченных контрактов на выплату субсидий, которые должны были прекратиться в тот миг, как подпишут мирный договор. Когда Нью-Корта достигли сообщения, подтверждающие, что конец войны близок, Натан, скорее всего, думал не об огромных прибылях, как гласит легенда, а, наоборот, о растущих убытках. Джон Роуорт, агент Ротшильда в рядах британской армии, описывал изнурительный пеший переход из Монса в Женап: днем он шел «в облаке пыли, под палящим солнцем», а по ночам спал «под пушечным жерлом, на земле». Но когда он наконец догнал главнокомандующего Веллингтона, Данмора, ему вернули ненужные прусские монеты стоимостью в 230 тысяч ф. ст.

Хотя Натан велел братьям по-прежнему доставлять золото в военное казначейство Веллингтона, операция утратила актуальность. Ближе к концу июля «встревоженный» Карл приостановил выплаты военному казначейству. Через два месяца оказалось — у Джеймса так мало наличных, что ему пришлось поступить так же. Амшель во Франкфурте, наоборот, «купался» в деньгах, которые никому не были нужны. Как признавал Карл, «теперь нам не нужны деньги для армии, ибо у армии их достаточно». К концу года Джеймс, пытаясь вернуть хотя бы часть денег, вынужден был предложить Драммонду разместить деньги в Париже, однако его предложение сухо отвергли. Еще большие трудности возникли в Амстердаме, где Карл не сумел продать британские казначейские векселя со сравнительно скромной скидкой, согласованной Натаном и Херрисом. Более того, внезапное наступление мира настолько расшатало амстердамский рынок, что такие долгосрочные векселя вообще почти никак не удавалось продать. Последнее обстоятельство стало поводом для новых раздраженных упреков, какими обменивались братья[36]. Разгром Франции, кроме того, губительно повлиял на операции с субсидиями. В Берлине застопорились переговоры Джеймса с прусским правительством после того, как на волне победы при Ватерлоо фунт резко вырос. Другие немецкие княжества тут же потребовали выплачивать им субсидии по более выгодному для них обменному курсу. В дополнение к таким неприятностям братья получили весть о семейной трагедии: смерти их сестры Юлии в возрасте 35 лет. «Дух мой в подавленном состоянии, — признавался Натан Карлу через две недели после Ватерлоо, — и я никак не могу заниматься делами так, как мне бы хотелось. Грустное сообщение о смерти сестры всецело заняло мой разум, и потому сегодня я… почти не уделял внимания делам». Последствия победы при Ватерлоо оказались совсем невыгодными для Ротшильдов; наоборот, у них наступил острый кризис.

В Лондоне Натан отчаянно старался свести ущерб к минимуму; и именно в этом контексте следует рассматривать покупку компанией британских ценных бумаг. 20 июля в вечернем выпуске лондонского «Курьера» сообщалось, что Натан произвел «крупные закупки ценных бумаг». Через неделю Роуорт услышал, что Натан «неплохо преуспел благодаря рано поступившим сведениям о победе, одержанной при Ватерлоо», и просил принять участие во всех дальнейших покупках государственных ценных бумаг, «если, по вашему мнению, они принесут выгоду». Это как будто подтверждает точку зрения, что Натан в самом деле купил консоли благодаря тому, что раньше других узнал об исходе сражения. Однако прибыль, полученная таким способом, не могла быть очень велика. Как в конце концов продемонстрировал Виктор Ротшильд, рост консолей из самой нижней точки (53) начался всего за неделю до Ватерлоо, и даже если Натан 20 июня, когда консоли шли по 56,5, купил их на максимально возможную сумму, 20 тысяч ф. ст., а продал их через неделю, когда они шли по 60,5, его прибыль едва ли превосходила 7 тысяч фунтов. То же самое можно сказать об акциях «Омниум», еще одной форме государственных облигаций, которые после известия о победе выросли на 8 %. Более того, судя по переписке братьев, такие покупки в больших масштабах начались позже, перед подписанием Парижского мирного договора. Судя по необычно тревожному письму Натана, даже такие закупки были изматывающими нервы спекуляциями, поскольку приходилось рассчитывать, что на сей раз французы не станут сопротивляться условиям мира: «Все идет хорошо, так что помоги мне, Господи, [даже] лучше, чем ты можешь себе представить. Я вполне доволен. Я поехал к Херрису, и после встречи с ним мне… полегчало. Он клянется, что все идет хорошо. Я купил акции по 61 1/8 и 61 ½, и Херрис клянется… что все идет хорошо, с Божьей помощью… Настроение у всех нас улучшилось. Надеюсь, такое же действие мое письмо окажет и на тебя».