В глуби веков - Любовь Воронкова

Тогда на македонян покатилось множество серпоносных колесниц, высокие колеса угрожающе засверкали длинными острыми ножами. Готовые к этому, македоняне били копьями лошадей, которые, не помня себя от боли, мчались, не повинуясь колесничим. Колесничие, пораженные в лицо македонскими стрелами, выпускали вожжи из рук и валились с колесниц.

Где не удавалось задержать взбесившихся коней, македонские ряды расступались, и колесницы мчались дальше, в тыл. Там македонские конюхи хватали коней под уздцы и уводили к себе вместе с колесницами. Но когда эти колесницы успевали врезаться в гущу войска, оставалось много раненых и искалеченных людей.

В неистовой битве победа клонилась то в одну сторону, то в другую. Были мгновения, когда македоняне падали духом, видя перед собой огромную массу персидских войск, и готовы были дрогнуть и сломать ряды. Но Александр, сменивший в битве несколько коней, поспевал всюду: он ободрял своих воинов и криком, и укором, и своим примером, своей неустрашимостью.

Пошла рукопашная сеча, бились мечами и копьями. Бактрийским отрядам удалось прорвать македонский фронт. Но, очутившись у македонян в тылу, они сразу бросились грабить их богатый обоз, забыв о сражении.

Тем временем Александр, увидев, что там, где стояли бактрийцы, персидское войско поредело, прорвал эти ослабевшие ряды. Он чуть не попал в окружение, но верные агрианские всадники ударили на персов, окруживших царя.

Тут оба строя смешались — и персидский, и македонский. Теперь два царя стояли в битве друг против друга: Дарий на колеснице, Александр на коне, оба окруженные своими отборными отрядами.

Персы отчаянно защищали своего царя, но Александр пробивался к нему упорно, упрямо, безудержно. Он уже видел лицо Дария, видел, как оно исказилось от ужаса… Опять повторяется Исс, опять валятся вокруг него персидские воины, и кони в его царской колеснице начинают вздыматься на дыбы… Александр все ближе к Дарию. А за спиной Александра напирает его страшная фаланга… Конец! Конец!

Нервы Дария не выдержали — он выхватил акинак, чтобы покончить с собой. Но надежда спастись остановила его руку. Он отбросил кинжал и опять, как при Иссе, первым повернул колесницу и погнал коней. Побежал царь — побежало и войско; никто из военачальников не подхватил командования. Войско распалось на отряды, на племена, которые были бессильны перед накрепко сплоченной армией Александра.

Александр гнал персов, страшась упустить Дария. Ну нет, на этот раз он не уйдет! Его разгоряченный конь летел, закинув голову. А позади еще продолжалась битва.

— Царь! Парменион просит помощи!

Александр в ярости обернулся на всем скаку:

— Что там?

— Левое крыло отступает. Парменион просит помощи, его теснят с обеих сторон!

Александр бросил проклятие.

— Видно, этот старик потерял голову и уже совсем не способен соображать!

И снова бросился за Дарием. Он видел: Дарию на своей грузной колеснице на этот раз не убежать от него!

Но тут снова прискакали всадники от Пармениона.

— Царь, Парменион просит помощи! Его окружают! Помощи!

Александр стиснул зубы, сердце чуть не разорвалось от гнева. Но он сдержал свои чувства и повернул коня.

Ругаясь в душе, Александр со своими конными этерами поскакал на помощь Пармениону. Он налетел на парфиев, на индов, на самые сильные отряды персов… В конном бою они сражались лицом к лицу — звон оружия, ржание коней, стоны раненых, крики. Персы сражались уже не за победу, а за свою жизнь. Раненые, убитые валились с лошадей под их копыта. Падали лошади, подминая всадников… Трудная была битва. Залился кровью раненый Гефестион. Ранили военачальника Кена. Почти шестьдесят этеров остались лежать на земле… Александр, подоспевший со своим отрядом, вызволил Пармениона. Персы, прорвавшись сквозь македонские ряды, побежали.

Персы бежали по всей равнине. Фессалийская конница преследовала их. Парменион захватил лагерь Дария. Захватил его обоз, и слонов, и верблюдов…

А царь снова бросился догонять Дария, который умчался в сторону Арбел.

В Арбелы прискакали на следующий день. Но Дария уже не застали. Захватили здесь только его царскую колесницу, которую, вместе с оружием, Дарий бросил здесь так же, как и при Иссе. А сам он снова вырвался из рук македонского царя. Парменион отвлек Александра, и время было упущено. Дарий снова бежал.

Так в 331 году до н. э. закончилась битва при Гавгамелах.

Македоняне назвали эту битву битвой под Арбелами, хотя город Арбелы стоял дальше, чем деревушка Гавгамелы. «Хлев верблюда» — это название казалось слишком неблагозвучным.

После победы под Гавгамелами, когда персидское войско было окончательно разбито, Александр стал властителем всей Азии.

Александр подходил к Вавилону. Не зная, как встретит его этот древний, хорошо укрепленный город, царь вел свои войска в боевом порядке. Но, к облегчению своему, македоняне еще издали увидели, что ворота города открыты, а им навстречу идет нарядная, в ярких одеждах толпа.

— Сдаются!

Жители Вавилона, правители и жрецы вышли встретить Александра с дарами и приветствиями. Они уже слышали, что в Египте царь приносил жертвы их богам.

Македонский царь ходил по чужому городу, которого он никогда не видел, но о котором слышал много. Все по-другому, все кругом полно неожиданностей, все не похоже на Элладу. Снова, так же как в Египте, он ходил по улицам Вавилона, удивляясь красоте города, его высоким, трехэтажным домам, его храмам и ступенчатым башням — зиккуратам… Узкие улицы, мощенные камнем, неожиданно расступались, и его принимала в свою нарядную тень роща финиковых пальм. Он прошел дорогой процессий, где по обе стороны на невысоких стенах сияли синие глазурованные плитки, и среди их синевы шли чередой желтые и белые львы. У ворот богини Иштар, двойных, с удивительной таинственной мозаикой — изображением каких-то неведомых зверей, — Александр остановился и, не стесняясь, долго рассматривал их со всех сторон… Жрецы, сопровождавшие его, незаметно переглядывались, договариваясь о чем-то без слов и без жестов.

Как бы случайно жрецы привели царя к древнему храму бога Бела, лежавшему в развалинах.

— Это Ксеркс разрушил наш храм, — печально, поникнув головой, пожаловались они, — много лет мы не можем достойно служить великому богу Белу.

— Я прикажу восстановить этот храм, — сказал Александр, — и все другие храмы, разрушенные персами, велю снова построить!

Жрецы жадно ухватились за его обещания. И царь тотчас отдал приказание начинать работы.

Александр охотно и подолгу беседовал с халдеями — вавилонскими прорицателями, мудрыми людьми. Они посвящали его в тайны их обрядов, научили, как надо приносить жертву их всемогущему Белу. И Александр приносил жертвы, — здесь, как и в Египте, жрецы были могущественной силой, с которой ему, Александру, надо было ладить.