О сладких грёзах и горьких зельях - Алиса Чернышова

— Да, бывает такое, — признала я вынужденно: наблюдать подобное приходилось.

— Первосвященник хочет удержать власть Храмов и использует для этого в первую очередь рыцарей Белой Лилии и собственных верующих. Это не афишируется, но теракты, самосуды, восстания староверов и прочие прелести имеют место. Тем не менее, делается это с умом, то есть доказать причастность Пресвятого Главы Храма практически невозможно.

— И тут у нас крайне удачно обнаружился этот псих… — протянула я понимающе.

— Да, — оскалил клыки Вил. — Настолько удачно, что причастность Белой Лилии доказана, и назревает международный конфликт. Храм будет выставлен убийцей детей…

— Если не пойдёт на уступки, — я покачала головой. — Шах и мат.

— Именно, — усмехнулся Виллан. — Император готов замять скандал, если Храм позволит членам Священной Чаши работать на территории Тёмной Империи. Делиться опытом — и приобретать его.

Мы помолчали.

— Что же, — сказал Вил негромко. — Простите, но мне нужно идти. Во дворце сейчас… скажем так, весело.

Ученик ушёл, а я осталась. Сидела и думала об этой ситуации, об умерших детях и о том, что политика, даже если вершится во имя прогресса и правильных идей — это грязь. Специфика работы. Быть может, мне пора подыскать себе преемника? Всё же, в чём-то Саннар прав: я тоже от этого устала.

Но… это позже. Сейчас, когда всё висит на волоске, я не имею права спихнуть ответственность на нового Главу. Нравятся ли мне методы союзников, в восторге ли я от ситуации — не важно. Важно отбросить морализаторство и поступить так, чтобы в долгосрочной перспективе нашей общине это пошло на пользу. Собрать информацию, собрать совет, всё проанализировать…

Вперёд, леди Адри. Надо работать.

Разумеется, мне хотелось послать своего зеркального двойника проследить за Саннаром, дабы посмотреть, как пройдёт облава. Но, по-счатью, я уже выросла из того возраста, когда могла бы так поступить.

Бывают личности (как правило юные, но не всегда), которые стремятся во что бы то ни стало поучаствовать в таких мероприятиях — или хотя бы посмотреть. Кто-то — из праздного любопытства, кто-то же искренне полагает, что без него там вот никак-никак не разберутся. Известное дело — земной свод давит на плечи, ось миров проходит точно через макушку да полыхает яростно вечное возгорание пониже спины, освещая путь с переменным успехом. Большинство перерастает такое — но далеко не все.

Мне вот повезло относительно рано понять, что, когда работают профи, лучшая возможная помощь — не мешать.

Звучит, конечно, совсем не героически, но поверьте мне на слово: искусство "не мешать" подвластно очень малому количеству людей. Большинство в критических, сколько-нибудь опасных и просто непонятных ситуациях начинает истерить, голосить, метаться, задавать крайне несвоевременные вопросы, лезть под руку и изобретать другие, более оригинальные способы усугубить ситуацию.

Кто-то сказал бы: но ведь можно понаблюдать издали и помочь, если понадобится! И снова ответ — нет, это так не работает. Для колдуна, окунувшегося в схватку, даже чужой взгляд — это отвлечение, которое смертельно опасно. Можно не верить этому, сидя дома в кресле, но любой звук, блеск и магический отблеск могут стать роковыми в бою, где ситуация может измениться в сотую долю секунды. Более того, даже чужое волнение может стать грузом на плечах…

Потому я старалась себе его не позволить.

С работой я закончила поздно, намеренно сделав даже то, что можно было отложить, а после вернулась домой и долго смотрела на город.

На западе, в портовых районах, небо горело.

Это не метафора — Белое Пламя, одно из самых могущественных светлых боевых заклинаний, уничтожало на своём пути всё. Оно сжигало воду, облака, воздух, и укрыться от него было невозможно. Когда-то добрые светлые придумали эту прелесть, чтобы небесным огнём поражать неверных — разумеется, во имя добра, справедливости и света. Считается, что души тех, кто вот так вот сгорел, спасутся.

Спасение… Не знаю. Я — демон, моя кровь черна, и не мне мечтать об этом. У меня и понять толком, что это такое и зачем оно нужно, не получается; как по мне, если уж спасаться (или спасать), то при жизни. Но куда уж моим примитивным взглядам до высоты светлой мысли… да и, если честно, каждому своё. Ведь по сути вера, в кого бы кто ни верил — хорошее явление. Она дарует надежду, что кому-то наверху (или внизу) есть дело до тебя, помогает справиться и не сломаться, очерчивает границы хорошего и дурного. Как бы скептически я ни относилась к этим определениям, порой они бывают нужны. История Тёмной Империи до пришествия Древних доказывает, что мир, где нет никаких моральных законов, ошибочен — как и мир, где всё решают некие законы морали. И попробуй нащупать это равновесие…

Вера. Я вот на основе моей веры надеюсь, что однажды Мать подарит мне забвение, покой и, если круг для моей сущности ещё не замкнулся — новое рождение.

Но это будет потом, когда сделка с моим демоническим прародителем, Мастером-Танцующим, чья кровь течёт в моих жилах, завершится. Кто-то пробьётся сквозь мои заклинания, разобьёт зеркало в старом Храме, с помощью которого я перерождаюсь… или просто Танцующий решит умерить свою щедрость.

Интересно, каковы условия возрождения у Саннара? Что его связывает с кем-то Древним и почему тот согласился помочь? Впрочем, если он сгорит в Белом Пламени, то это будет уже неважно: такой огонь уничтожает навечно всю нечисть. Даже ребят вроде нас.

Такое вот спасение.

Я отвернулась от окна и легла на постель. Тревога нарастала… или это предчувствия? В такие моменты как не порадоваться, что я плоха в предвиденьях! Но как же тихо…

Время замедлилось, а секунды тянулись, будто заколдованные, и я очень остро, всей кожей ощущала их бег. Давно заметила, что мысли о времени и мысли о смерти — постоянные соседи, они часто приходят вместе — уж не знаю, почему.

Это всё иронично. Когда-то я так мечтала, что он умрёт, а теперь смерть и жизнь, любовь и ненависть между нами кажутся всего лишь весами, склоняющимися то в одну, то в другую сторону. Может, это приходит неизбежно, если прожить достаточное количество лет и жизней, повидать несколько эпох и режимов, познать на себе суть перемен? Хотя, скорее правда в том, что мы с ним оба стали жертвами своего времени. Но времена меняются… Среднестатистические люди не могут этого наблюдать, но колдуны — да.

Я почему-то вспомнила светлого Светлого Мастера, учителя Дайнора. Прошлого не существует, верно? Не в этом ли суть прощения? Люди меняются каждую секунду; после расставания ты уже встречаешь кого-то иного. Потому что прошлого, по большему счёту — нет. Есть уроки, которые мы извлекаем, и есть память, которая с нами играет. И нужно всегда учитывать первое, но не быть рабом второго.

Я прикрыла глаза и почувствовала Тьму вокруг. Это было ровно то же самое, что я испытывала, отправляясь в наваждение — ощущение присутствия, единения, общности. Ей не нужны дороги, чтобы приходить, не нужны ключи, чтобы открывать двери: Она сама — и дверь, и ключ.