Джуна. Тайна великой целительницы - Лев Колодный

После каждого эксперимента, длившегося по нескольку часов, подписывались протоколы. Джуна их подписывала не глядя. С каждым визитом отношения между физиками и ею становились лучше, дружелюбнее, всегда на столе ждал крепко заваренный чай.

В те дни, когда Джуна не приезжала, работа также шла. Приглашались порой иные феномены, в частности, упоминавшийся в книге «экстрасенс» Юрий X., кстати – физик, кандидат наук, заведующий одной из лабораторий, так сказать, свой брат-ученый. Измерялись физические поля и обычных людей. В этом качестве выступали сотрудники лаборатории.

Вот примерно так в общих чертах шли исследования и в 1983 году и в 1984 годах, с перерывами на летние отпуска. А в 1985 году – по март.

Да, работа расширялась, никто больше в лаборатории не считал Джуну «Распутиным в юбке». Но каждый шаг вперед давался с превеликим трудом, и сложности эти возникали не в стенах института, а за его пределами. «Внешнее давление», о котором упоминал академик Марчук, не ослабевало, несмотря на все новые открытия. Я чувствовал постоянно вокруг Джуны и себя атмосферу, где плотно нагнеталась подозрительность, потаенность, безгласность. Фотографировать не разрешалось, копии протоколов, которые подписывались после каждого опыта, не давались, о цели каждого конкретного опыта не распространялись, о плане дальнейших исследований молчали, не говорили даже, на сколько градусов удавалось рукой разогреть больных. Эта информация держалась если не в полной тайне, то, во всяком случае, была окружена какой-то дымовой завесой. Требовалось спрашивать, чтобы сразу узнать то, что не представляло никаких секретов.

Естественно, ни о какой статье или интервью я и речи в такой обстановке не мог завести. Информация откладывалась на неопределенное будущее, в то самое время, когда все новые статьи, бросающие тень на всю проблему и Джуну, в частности, появлялись в московских газетах и журналах постоянно.

Но и это еще не все. Самое большое мучение доставляло постоянное ощущение страха, ожидания, что исследования в любой момент прекратятся. Разговоры о таком исходе начали вестись вскоре после начала работы. Парадокс: чем успешнее она шла, чем ощутимее становились результаты, тем сильнее зрело желание руководства института – поскорее прекратить контакты с Джуной! Почему? Ведь лаборатория создавалась ее усилиями, для изучения именно таких феноменов, как она, ведь первой пригласили в эти стены Нинель Кулагину, вызвав ее в Москву за казенный счет, ведь исполняли государственный заказ, не жалея времени и сил, трудились по выходным, вечерами…

Стены дома в Старосадском переулке ломились от аппаратуры, самой совершенной, купленной на международных выставках за валюту, при содействии председателя Госплана СССР, при активной поддержке председателя Государственного комитета, имеющего прямое отношение к науке… Разве посмеют профессор, доктор наук, наконец, директор института не посчитаться с ними, посмеют прервать едва начатое дело, получив под него из кармана государства сотни тысяч рублей, помещение, штаты, аппаратуру? Мне казалось: не посмеют. Это же безнравственно, в конце концов, говоря проще, нечестно так поступить.

С каждым днем для меня все яснее становился смысл разговоров о «беспроигрышном варианте», которые велись еще в дни поиска помещения.

То, что волновало общественное мнение, физиков, взявшихся исполнить социальный заказ, в принципе, мало трогало. Есть экстрасенсы или нет экстрасенсов, «разоблачат» Джуну или установят некое воздействие ее «физических полей» – это не имело для моих новых друзей особого значения, как я стал понимать постепенно. «Результаты получим – отчитаемся, как положено, и дело с концом. Прощай, Джуна! Дадим ей от ворот поворот, уволим, пусть ею занимаются врачи, ведь она сама говорит, что лечит. Есть у нас медицинская академия. А мы, физики, займемся другими, «беспроигрышными» программами, к примеру, медицинской дистанционной диагностикой, ведь приборы в лаборатории такие, каких нет ни у кого, видят и слышат за версту! И при этом для человека такая диагностика абсолютно безвредна, он никакими полями, никакими лучами не просвечивается, не облучается. Наоборот, сам человек своими полями, излучениями создает картину собственного состояния, своего здоровья и нездоровья».

Вот такой ход мыслей был у профессора и доктора наук. Это было очень далеко от той цели, что стояла перед моими глазами, и для которой, как казалось, были основания. Ведь еще в подвал привозили издалека не умеющую говорить по-русски женщину, которая лечила и диагностировала неким народным способом, заинтересовавшим местных физиков из академического института естественных наук Бурятского филиала Сибирского отделения АН СССР. Привез ее заместитель директора института доктор физико-математических наук Чимит Цыдиков. Он мне напомнил нашу давнюю встречу, состоявшуюся, как оказалось, на кафедре у академика Хохлова, в те самые дни, когда туда привозили Нинель Кулагину: ее удалось краем глаза посмотреть и аспиранту Цыдикову…

И вот оказывается, что исследование «экстрасенсов» – лишь мимолетное увлечение моих знакомых: их попросили разобраться, они не могли отказать. Не более того. А я было думал, что новой лаборатории при наличии таких феноменов, как Нинель (жаль вот только, не в Москве живет), да при постоянном сотрудничестве с нацеленной на борьбу Джуной, феноменом выдающимся, творческим, многообразным, работы у физиков хватит на многие годы, десятилетия. Оказалось на самом деле, что, едва начав, физики спешили кончить дело, которое начиналось с таким трудом и потребовало героических усилий «старшего научного сотрудника», не помышлявшего о сгущавшейся над ее буйной головой черной тучей!

Физикам, получившим в руки столь совершенную и чувствительную аппаратуру, не представляло особого труда быстро измерить поля Джуны, сравнить их с излучениями нормальных биологических объектов, не претендующих на лавры экстрасенсов. Имея перед глазами экран термовизора, сразу видишь даже без особых измерений, что руки у Джуны нагреваются, нагреваются и те, на него она воздействовала…

Вскоре появился первый отчет, из которого явствовало, что в обычном состоянии физические поля Джуны ничем не отличаются от таких же полей каждого. Однако в «рабочем режиме», когда начинается сеанс, ее физические поля увеличиваются.

«Эти изменения физических полей невелики, и, по-видимому, могут служить лишь информационным сигналом для запуска психологических регуляторных систем».

И вывод:

«Вся совокупность результатов, полученных при исследовании АБО (аномальных биологических объектов) позволяет предположить, что воздействие не связано с какими-либо особыми излучениями, а имеет психофизиологическую природу (например, типа гипноза)».

Вот так, не обнаружив «особых излучений» физики тут же утратили интерес к Джуне. Поскольку полученный результат соотносился с «психофизиологической природой» (гипнозом), а именно его имел в виду президент АН СССР, что физикам хорошо было известно, профессор и доктор наук официально просили Джуну перевести в другое место, поскольку дальнейшие исследования «в Институте радиотехники и электроники АН СССР проводить не представляется возможным»!