С молитвой о тебе - Татьяна Алюшина

— Расскажи про травму, — попросила Кира спустя приличное время после начала ленивых посиделок, — и как тебе удалось восстановиться.

— Это Григорий Павлович меня вытащил.

Двадцатичетырехлетний, амбициозный и перспективный дальше некуда Николай Крайнов считался ведущим гимнастом страны. Не без основания! Годы побед на соревнованиях и чемпионатах различного уровня, олимпийская серебряная медаль! Крайнов находился на пике великолепной спортивной формы.

Даже не обладая богатым воображением, можно представить, каковы были реалии его жизни. Известность, море разливанное женщин, сменяющихся в его постели, — известных, талантливых красавиц, расталкивающих локтями друг друга в борьбе за столь значимый приз! Фанатки, не дающие прохода, заоблачные гонорары, квартира в центре Москвы немереных квадратных метров, «Бентли» у подъезда, бесконечные интервью на телевидении и в прессе, орден, врученный в Кремле президентом за заслуги перед Отечеством, — хорошая порция цинизма, еще более добротная — самолюбования, череда женщин…

Это — поверхностное и публичное, обязательное в жизни известного человека.

А настоящее, истинное — один?единственный друг Аглая и друг, учитель, человек наивысшего для Коли авторитета и уважения, ее дед Григорий Павлович. И восемьдесят процентов всей каждодневной жизни занимали тренировки, тренировки, тренировки до крови, до глюков перед глазами! Ноющие старые травмы, жесточайший режим, жесткий контроль всего, что он ест, пьет, чем моется в душе, и тщательная проверка любого человека, вступающего с ним в контакт!

Режим, контроль, самодисциплина, и пахота каторжная!

И все закончилось за три секунды — жизнь сломалась вместе с его позвоночником!

Он отрабатывал программу на брусьях — стойка на одной перекладине, подскок из стойки и переход на вторую, переворот и выход с упором на две руки у края одной из перекладин, соскок, переворот… Он мощно оттолкнулся, вошел в виток, успев услышать странный звук и каким?то десятым интуитивным чувством понять, что опора не там, где должна быть, — почему?то прогнулась вниз! Но остановить движение уже было невозможно, и он «пришел» на эту перекладину, услышал резкий звук и, падая, успел?таки сгруппироваться, что спасло ему жизнь.

Если бы он просто шлепнулся, то сломавшаяся мощная стойка брусьев, утяжеленная силой его тела, рухнула бы ему на голову! Однозначно — финита, Коля Крайнов! А так стойка хряснулась ему на спину, повредив позвоночник. Как позже выяснилось, сломал он при падении и ударе не только позвоночник.

Без сознания Крайнова доставили в институт Склифосовского, и несколько часов шла сложнейшая операция. Первых дней после травмы Николай не помнил, находясь сутками под обезболивающими и снотворным. А когда начал приходить в себя и осознавать, что с ним произошло, вот тут и появилась та черная наползающая туча нежизни, затягивающая неотвратимо его в себя!

Склизкая, холодная, она казалась ему осязаемой, постепенно вползающей в тело, в мозг!

Родители, Аглая и Григорий Павлович дежурили возле него, сменяя друг друга, неотлучно. Повалили посетители — представители Олимпийского комитета и министерства спорта, руководство спортклуба, тренеры. Все произносили лживые бодрые слова поддержки, пряча глаза, и, отмучившись посещением минут десять, торопливо исчезали.

По телевидению активно освещали происшествие с Николаем Крайновым, даже парочку ток?шоу провели с громким, но пустым вопросом «кто виноват?!» и еще более пустым обещанием разобраться и взять на контроль. Состряпали наскоро и показали по двум каналам документальный фильм о его жизни и достижениях, с нарезкой из Колиных интервью разных лет, со слезой в голосе комментатора и печальной музыкой фоном. В прессе появились многочисленные интервью спортивного руководства, клянущегося, что все сделают для его выздоровления и денег никаких и сил не пожалеют и что будет он обеспечен всем необходимым и даже сверх того!

Красивенько, и людям приятно, верят — вот как заботится государство о наших героях!

На героя смачно наплевали, получив уверения врачей, что он не только не сможет вернуться в спорт, но и вряд ли когда?нибудь встанет с кровати!

Девушка Маша, на которой Крайнов подумывал жениться и которая дрожащим голосом клялась, как сильно, как беззаветно его любит, так, что он поверил, и с которой разговаривал по телефону за час до трагедии, и она говорила, что ждет его дома, готовит его любимые вкусности и скучает страшно — эта девушка больше ему не звонила. И попыталась вынести вещи из его квартиры, после того как услышала в новостях о трагедии, но была остановлена бдительными охранниками на выходе. Ценности изъяли и вернули в квартиру. Девушку Машу отпустили на все четыре стороны.

Ни один из членов его команды к нему не пришел в больницу.

Он понимал всех их! Понимал и не осуждал!

Восемнадцать лет из своих двадцати четырех Николай прожил в спорте! Он знал все реалии и жестокую действительность этой жизни! Знал, как страшно, животно страшно выходить вновь на помост после серьезной травмы и как приходится ломать в себе этот страх. И когда увидел своего товарища, выпавшего из строя из?за травмы, преодолевать панику, предательским холодком страха нашептывающую, что с тобой в любой момент может случиться такое же!

Он никого не осуждал и не обвинял.

Родители ввязались в долгое судебное разбирательство с производителями снаряда. Масса экспертиз, адвокаты — ему было безразлично, он ничего не хотел об этом слышать. Так же безразлично он отнесся к продаже своей квартиры и машины — деньги требовались постоянно: родители отвезли его в клинику в Германии, где Крайнову сделали две операции, с нулевым результатом.

Вернувшись в Россию, Николай опять оказался в клинике, опять пробовали различные методики дорогостоящего лечения, и, когда несколько врачебных комиссий вынесли свой вердикт — один процент из ста, что он сможет ходить, вот тогда для Николая Крайнова настало время смерти!

Есть такое понятие: пять ступеней к смерти. Это когда человек неожиданно узнает, что скоро должен умереть, то он неизбежно проходит эти пять ступеней: отрицание, гнев, торг, уныние и примирение!

Крайнов их прошел!! Полной мерой личного ада!

Только на примирении споткнулся…

Лежал ночью без сна, давно ставшего редким посетителем, скрипел зубами от боли, когтями раскаленными рвавшей позвоночник, и думал о том, что не станет так жить! Неважно, как не станет, но не станет!

Глашка тихонько дремала в углу палаты, свернувшись калачиком в кресле, стояла такая тишина, в которой слышны становятся даже мысли, и он испугался этих своих мыслей!

Испугался!

Тихо отворилась дверь, вошел Григорий Павлович, приблизился к Аглае, легонько похлопал ее по плечу, разбудив:

— Глашенька, иди домой, а мы с Колей поболтаем.

Он проводил внучку, взял стул, приставил его совсем близко к Колиной койке и заговорил спокойным, ровным голосом: