Кровь отверженных - Карин Слотер

Лене казалось, что если бы Марк Паттерсон пошел танцевать, то двигался бы, как эта незнакомая женщина, хотя и трудно представить, чтобы подросток решился бы выйти на середину пустого танцевального зала. Эта мысль ее удивила: как она может строить предположения относительно характера Марка? Ведь она его совсем не знает. Тем не менее подсознание уже наделило подростка определенными чертами.

Хватит об этом думать! Лена снова повернулась к стойке. Там стоял ее напиток и лежала сдача. Джуди читала газету. Лена задумалась о размере чаевых и нечаянно поймала в зеркале собственное отражение. Вздрогнула совсем как Джуди: ей показалось, что она увидела покойную сестру.

Снаружи раздался шум, и в бар ввалилась толпа. Они смеялись и переговаривались. Все были одеты в форму игроков в софтбол. Черные штаны с белыми лампасами, белые футболки со словом «Бродяги» на груди.

– Господи! – простонала Лена.

В центре группы она увидела Нэн Томас. Очки тихой библиотекарши были пристегнуты ярко-розовым ремешком, а футболка испачкана грязью. В отличие от других членов команды, Нэн не приняла Лену за сестру, а увидев ее, нахмурилась.

Кто-то хлопнул Лену по спине. Она повернулась и с изумлением узнала Хэрри Эрншоу. На нем были джинсы, футболка с надписью «Бродяги» и шапочка с большой буквой «В».[5]

– Как дела, Лена? – спросил Хэрри.

Возможно, подействовал алкоголь, потому что Лена выпалила:

– Ты разве гей?

Хэрри был врачом, и Лена приходила к нему два года назад лечиться от простуды.

Хэрри рассмеялся.

– Я играю в команде.

Он указал на футболку.

Затем наклонился и лукаво подмигнул.

– Я кетчер.

Лена попятилась и столкнулась с Нэн. Помещение заполнилось людьми. Они бурно обсуждали игру. Лена потянула себя за ворот футболки. Она почувствовала клаустрофобию и пошла к выходу.

– Ли! – окликнула ее Нэн и поправила себя, прежде чем Лена сделала замечание: – Лена.

– Я просила, чтобы ты меня так не называла, – воскликнула Лена.

– Знаю, – согласилась Нэн и успокаивающим жестом выставила наружу ладони. – Извини. Просто Сибил всегда тебя так называла.

Лена прервала ее:

– Может, отдашь вещи? Мне нужно домой.

Произнеся последнее слово, вспомнила о пустом доме. Хэнк не взял трубку, когда она позвонила ему в «Хат». Этот подлец ее явно игнорировал. Что ж, он в своем репертуаре: уходит, когда она больше всего в нем нуждается.

– Вещи в машине на стоянке, – сказала Нэн и открыла перед Леной дверь.

Лена остановилась, ожидая, когда Нэн пройдет первая. Одно дело, когда дверь придерживает Брэд. Не хватает, чтобы другая женщина оказывала ей такую услугу.

– Я старалась сохранить все в том же виде, что и при ней, – говорила Нэн с деланной жизнерадостностью, пока они шли к стоянке. – Ты ведь знаешь: Сибил любила порядок.

– У нее не было другого выхода, – отрезала Лена и подумала, что слепому человеку приходилось систематизировать окружавшие ее предметы, иначе их было бы не найти.

Если Нэн и заметила раздражение Лены, то ничем этого не показала.

– Сюда, – произнесла Нэн, остановившись перед белой «тойотой камри».

Окно со стороны водителя было опущено. Нэн сунула руку внутрь и открыла багажник.

– Нужно держать двери закрытыми, – сказала Лена.

– Зачем? – спросила Нэн.

Она и в самом деле удивилась.

– Ты поставила машину перед баром геев. Думаю, ты могла бы быть поосторожнее.

Нэн подбоченилась.

– Сибил убили в столовой при свете дня. Думаешь, если я запру двери машины, то это меня защитит?

В каком-то смысле она была права, но уступать Лена не собиралась.

– Я и не говорила, что тебя убьют. Могут автомобиль разбить или еще что-нибудь.

Нэн пожала плечами, и в этот момент она была очень похожа на Сибил. Не внешностью, а беспечным настроем, мол, будь что будет.

– Вот здесь ее диски. – Нэн подала Лене квадратную коробку. – Она надписала их брайлем, но на большинстве есть напечатанные названия.

Лена взяла коробку. Она оказалась очень тяжелой.

– А тут фотографии. – Нэн поставила сверху еще одну коробку. – Не знаю, зачем она их держала.

– Я попросила ее сохранить их для меня, – сказала Лена и вспомнила день, в который принесла сестре снимки.

Тогда ее только что оставил последний бойфренд, Грег Митчелл, и Лена не хотела держать у себя его фотографии.

– Это понесу я, – предложила Нэн и взяла последнюю коробку.

Она была больше, чем две другие, и Нэн, установив ее на колено, закрыла багажник.

– Тут вещи, которые она держала в шкафу. Награды за преподавательскую работу, а эта красящая лента для принтера, наверное твоя.

Лена кивнула и пошла к своей «селике».

– Я нашла снимок, где вы вдвоем сфотографированы на пляже, – засмеялась Нэн. – Сибил обгорела на солнце. У нее такой жалкий вид.

Поскольку она шла впереди и Нэн не видела ее лица, Лена позволила себе улыбнуться. Ей запомнился тот день: Сибил настояла на том, чтобы остаться на улице, хотя Хэнк предупредил ее о сильной жаре. Когда Сибил сняла черные очки, кожа вокруг глаз выделялась белизной на багрово-красном лице. Много дней после этого она была похожа на енота.

– …Заезжай в субботу и забери их, – сказала Нэн.

– Что? – спросила Лена.

– Я сказала, что ты можешь заехать в субботу и захватить другие вещи. Ее компьютер и другое оборудование я отдаю в школу для слепых в Огасту.

– О каких других вещах ты говоришь? – спросила Лена, думая, что Нэн собирается выбросить вещи Сибил.

– Это просто бумаги, – сказала Нэн и поставила коробку на землю. – По большей части школьные. Диссертация, несколько статей.

– Ты что же, собираешься их выбросить? – возмутилась Лена.

– Да. Они никому не нужны.

Нэн говорила с ней, словно с ребенком.

– Но они представляли ценность для Сибил, – возразила Лена, ей хотелось завопить. – Как тебе только это в голову пришло?

Нэн глянула на землю и снова перевела взгляд на Лену. Голос был по-прежнему покровительственным.

– Я же сказала: ты можешь забрать их, если захочешь. Они написаны на брайле. Тебе все равно их не прочитать.

Лена нервно рассмеялась и поставила коробки на землю.

– Нечего сказать – возлюбленная!