"Халтура" - Джим Батчер

Драка мгновенно прекратилась. Моргнув несколько раз, Кирби и Энди поспешно извлекли клыки из шкуры Мыша, а пару секунд спустя, замерцав, вернули себе человеческий облик.

— Не двигайтесь! — рявкнул я, доведенный до белого каления. — Никто! Не разрывайте круг, иначе снова свихнетесь! Сидеть! Ждать!

Последнее относилось к Мышу.

Преимущественно.

Я не видел, что Молли сотворила с моей лабораторией, однако поднимавшиеся оттуда насыщенные испарения явно представляли опасность. Я подковылял к люку.

Молли не смогла подняться по стремянке и теперь висела на ней в полубессознательном состоянии. Пришлось схватить ее под мышки и затащить наверх. Выше пояса она была голая — я заметил изъеденные кислотой рубашку и лифчик на полу рядом с рабочим столом.

Я уложил Молли на спину, устроив ее ноги на осиротевшей подушке от уничтоженного мягкого кресла, и проверил дыхание. Много времени это не заняло, поскольку она не дышала, хотя слабый пульс еще был. Я начал делать ей искусственное дыхание — что намного сложнее, чем думают некоторые люди. Особенно в атмосфере бог знает каких химических испарений.

В конце концов она закашлялась, и мое бешено стучавшее сердце немного успокоилось. Отрывисто задышав, Молли открыла глаза.

Тоже задыхаясь, я медленно сел — и увидел Анастасию Люччо в дверном проеме моей квартиры — руки скрещены на груди, одна бровь выгнута.

Анастасия — симпатичная девушка, не в гламурном смысле, но на нее действительно приятно смотреть. Фантастическая улыбка, сногсшибательные ямочки на щеках. На вид ей лет двадцать с небольшим — по причинам, которые слишком сложны, чтобы в них углубляться, — однако на самом деле она старше. Намного старше.

И вот перед ней я, только что оторвавшийся от поцелуя с полуобнаженной девчонкой, поблизости сидит голая парочка, а вся квартира затянута дымом и ядовитыми парами. Чем не сцена из эксцентричного порно?

— Э-э-э… — сказал я и сглотнул. — Это не то, чем может показаться.

Анастасия молча смотрела на меня. Я знал, что она долгое время никому не открывалась. И теперь любая мелочь может заставить ее снова замкнуться.

Она очень медленно покачала головой, и веселые морщинки в уголках ее глаз, а также ямочки на щеках, стали глубже. Потом она искренне расхохоталась.

— Madre di Dio, Гарри! Я представить себе не могу, чем это может показаться.

Я удивленно поднял брови:

— Ты не расстроена?

— Когда доживешь до моего возраста, либо справишься со своими сомнениями, либо смиришься, — ответила она. — Кроме того, я просто должна знать, что здесь произошло.

Тряхнув головой, я улыбнулся ей.

— Я… Моим друзьям потребовалась помощь.

Она окинула взглядом Альф и Молли и, отрывисто кивнув, сказала:

— И по-прежнему требуется. — Затем Анастасия вошла в квартиру и, как единственный обутый человек, принялась собирать осколки оконного стекла. — Поможем?

Большая часть дня ушла на то, чтобы отвезти Молли в госпиталь, собрать материалы, необходимые для очистки аур Кирби и Энди, и провести саму очистку. К тому времени, когда они отбыли, довольные и обеззараженные, шел восьмой час.

— Вот тебе и выходной, — сказал я.

Анастасия повернулась ко мне:

— А ты бы поступил иначе, будь у тебя такая возможность?

— Нет. Конечно, нет.

Она пожала плечами:

— Значит, ты хорошо провел день. Будут и другие выходные.

— В этом никогда нельзя быть уверенным.

На ее щеках вновь появились ямочки.

— Сегодня еще не закончилось. Ты преждевременно оплакиваешь его кончину.

— Я просто хотел, чтобы ты хорошо провела время, а не ввязывалась в эту сумятицу.

Анастасия положила пальцы мне на губы. Затем поцеловала меня.

— Хватит разговоров, — прошептала она.

И я полностью с ней согласился.

Повесть, изданная «Сабтерранеан пресс».

Действие происходит между событиями «Маленького одолжения» и «Продажной шкуры».

Писать эту историю было действительно весело. На протяжении нескольких лет я хотел рассказать чуть больше о Томасе и его мире, однако у Гарри все не было подходящего повода встретиться с ними. Вампиры «Архивов Дрездена», в особенности питомцы Белой Коллегии, считают себя нацией изгнанников, объединенных общими заботами и опасными врагами. Возникшая на подобной основе культура недоступна посторонним. Если бы Гарри пробрался «внутрь» ее, это нарушило бы целостность Белой Коллегии — мы-против-них — и испортило всю идею.

Поэтому когда «Сабтерранеан» предложили мне выпустить повесть, проиллюстрированную самим Майком Мигнолой, я с готовностью согласился. Вызов состоял в том, чтобы показать Томаса с его видением мира, отличным от видения Гарри. Более того, я хотел столкнуть братьев таким образом, чтобы их доверие и взаимное уважение сохранились, однако им пришлось противостоять друг другу.

Мне также пришлось задействовать некоторые детали заднего плана мира Дрездена. Я очень люблю Войну Забвения, но, как и в случае с Белой Коллегией, сама ее природа не позволяла Дрездену как-то связаться с ней. Повесть стала идеальным местом для воплощения данного кусочка Вселенной, и я очень рад, что наконец-то смогу показать все это моим читателям.

1

Давайте проясним кое-что с самого начала.

Я не Гарри Дрезден.

Гарри — чародей. Настоящий, взаправдашний чародей. Гэндальф на колесах, в большом кожаном плаще, с банкой «Ред булла» в руке и «магнумом» сорок четвертого калибра в кармане. Он наплюет на Бога и на черта, если решит, что так нужно, и в бездну последствия, — однако мой младший братишка каким-то образом умудряется оставаться достойным человеком.

Будь я проклят, если знаю, как ему это удается.

Правда, я и так проклят.

Меня зовут Томас Рейт, и я монстр.

Компьютер в моем крошечном кабинете потребовал внимания. Я настроил его играть национальный гимн нацистской Германии всякий раз, когда приходит е-мэйл от кого-то из членов семьи. Разумеется, не от Гарри, моего сводного брата. Гарри и е-мэйлы сочетаются, как Роберт Дауни-младший и трезвость. Я имею в виду других родственников.

Монстров.

Закончив уборку рабочего места, я посмотрел на часы — пять минут до следующей записи. Окинул быстрым взглядом бутик, улыбнулся постоянной клиентке, шутливо побранил работавшего с ней молодого стилиста, прошел по залу. Свернул за угол, спустился по узкой лестнице и преодолел десять футов вызывающего клаустрофобию коридора, ведущего в мой кабинет. Сел за стол и вызвал ноутбук к жизни. Антивирусная программа просканировала почту и вновь запищала, провозглашая ее безопасной, — столь тихий звук человеческое ухо не услышало бы с конца коридора, не говоря уже о лестнице.