Верь только сердцу - Лиз Карлайл

Коул ласково погладил Дженет по спине, слегка покачивая ее на своих коленях, как бы баюкая. Как же ее успокоить? Ему еще не приходилось видеть женщину, рыдающую так безутешно. Мать Коула была сияющим, жизнерадостным человеком, а тетушка слишком гордой, чтобы плакать в открытую. Что же до его жены... Рейчел никогда не выражала свои эмоции подобным образом.

А вот Дженет явно дала волю своим чувствам. Коул даже засомневался, умеет ли эта женщина владеть собой. Дженет с несчастным видом обмякла у него на руках, глубокие рыдания сотрясали ее тело. Но как же сладко от нее пахло! До Коула смутно дошло, что ему все еще грозит опасность. И возможно, посерьезнее, чем тогда, когда Дженет лежала голая в его постели.

При этом воспоминании он опять возбудился. И в эту минуту – только этого еще не хватало! – дверь классной комнаты со скрипом отворилась. В темном дверном проеме стоял Чарлз Дональдсон. Минувшая ночь была такой суматошной, что Коул ничуть не удивился – этого и следовало ожидать. В тусклом свете лампы дворецкий выглядел смущенным и растерянным, кадык на его шее лихорадочно дергался.

Коул посмотрел на дворецкого, понимая, что выглядит сейчас довольно жалко. Но что он мог поделать? Уложить Дженет на кушетку? Вверить ее заботам Дональдсона? Нет... вряд ли это будет разумно.

Но дворецкий сам принял решение. Успокаивать женщину в состоянии истерики явно не входило в его обязанности, поэтому он пожал плечами и торопливо закрыл дверь. Его жест был понятен – сам разбирайся.

Рыдания Дженет немного утихли, и Коул снова попытался ее успокоить.

– Дженет, в чем дело? Перестаньте плакать и расскажите мне обо всем. – Он погладил ее по спине.

– Не-ет, – пробормотала маркиза, – оставьте меня одну.

Коул не знал, что делать. Дженет сейчас явно не в себе, но надо признать, она выходила из себя, можно сказать, даже теряла рассудок только тогда, когда ее детям грозила опасность. Коул тяжело вздохнул. Кто знает, может, в ее поведении и есть определенная логика.

– Дженет, дорогая, – прошептал он, сам едва слыша свои ласковые слова, – это из-за Стюарта? Из-за Роберта? Из-за собаки? В чем дело?

– Да-а...

– Но бедняга Жулик прекрасно себя чувствует, мальчики спят. Это был просто несчастный случай, собака съела что-то, чего не должна была есть.

– Вот именно, – с горечью сказала Дженет, отстраняясь от груди Коула. – Что-то, чего не должна была есть. Что-то, что предназначалось Роберту. Вот что она съела!

Слова Дженет потрясли Коула. Ему очень не понравилось, что его худшие опасения подтверждаются.

– Дженет, расскажите мне о своих подозрениях. – Помолчав, он добавил: – Честно говоря, мне кажется, что вы многое должны мне рассказать.

Дженет медленно поднялась с колен Коула и села с ним рядом, крепко сцепив руки на груди. Сейчас она совсем не походила на высокомерную леди, которая с откровенным презрением встретила его в этом доме всего несколько недель назад: вся в слезах, волосы растрепаны, покрывало свалилось с плеча и увлекло за собой тонкую ткань ночной рубашки.

От греха подальше Коул поправил на Дженет ее одеяние и тщательно укутал покрывалом. Она молчала, но уже не всхлипывала.

– Ну, рассказывайте, – подбодрил ее Коул. Дженет судорожно вздохнула и вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Что рассказывать, тут и так все ясно. Кто-то подсыпал отраву в еду Роберту.

Коул не стал ее разубеждать, ведь, если честно, подобная мысль приходила и ему в голову.

– Я допускаю такую возможность, – признался он. – На самом деле я подробно расспросил всех, кто работал на кухне.

При этих словах Дженет вскинула голову.

– Правда? – На ее лице появилось выражение облегчения. Сейчас она походила на женщину, сбросившую тяжелую ношу, которую она долго несла на своих плечах в одиночку.

– Да, это так. Но я ничего не выяснил... – Коул постарался говорить как можно спокойнее. – Собака съела только несколько кусочков пирога. Кухарка лично покупала мясо и готовила его. И не было никого... – Коул осекся, понимая, что говорит неправду.

– Что?.. – встрепенулась Дженет.

– Я хотел сказать, что никто из посторонних не входил...

– Джеймс! – прошипела Дженет. – Его слуги... Где они ждали своего хозяина?

– На кухне, – неохотно признался Коул. – Но, дорогая, кухарка наверняка заметила бы, если бы двое незнакомцев попытались даже приблизиться к ее стряпне.

Коул поморщился от собственных слов. Он опять назвал Дженет «дорогая». С этим надо кончать. Просто не думать о Дженет Роуленд, маркизе Мерсер, как о дорогой и любимой, его любимой... потому что она не была и никогда не будет принадлежать ему. Коул заставил себя вернуться от мрачных мыслей о будущем к тревожным мыслям о настоящем.

– И такие вещи происходят постоянно, – продолжала Дженет. – Я уже боюсь на самом деле сойти с ума, если произойдет еще хоть один так называемый несчастный случай. А что будет с моими мальчиками, если меня признают сумасшедшей?!

Коул посмотрел на Дженет и взял ее руки в свои.

– Возможно, я не имею права задавать вопросы... но, учитывая то, что едва не произошло... – Коул запутался в словах, шумно вздохнул и начал сызнова: – Я хочу сказать, что вы можете мне доверять, поэтому расскажите мне все.

– Все? – устало переспросила Дженет. Коул кивнул:

– Да. Начните с вашего мужа... со смерти Генри. Простите, что спрашиваю вас об этом, но мне кажется, вам следует выговориться.

Дженет робко пожала плечами:

– А для чего? Последние полгода я постоянно думала об этом, и вывод напрашивался один.

– Какой же?

– Я сама отравила собственного мужа, – с безучастным видом ответила Дженет.

Коул в изумлении уставился на нее.

– Вот видите, и у вас такие же подозрения, – тихо произнесла Дженет. – Все меня обвиняют. Но я этого не делала.

Коул почувствовал огромное облегчение. Ему так хотелось ей верить. А ведь на какое-то мгновение Дженет здорово напугала его.

– Тогда расскажите мне подробно, что произошло в тот вечер, когда умер ваш муж.

Дженет согласно кивнула.

– Кому это выгодно? – задала она риторический вопрос и начала свое повествование на удивление спокойным и бесстрастным голосом.

История Дженет оказалась довольно простой. В сочельник в доме Мерсеров традиционно устраивали званый ужин. Несмотря на то, что в это время большинство знати уже переселяется на зиму за город, десяток близких друзей семьи ежегодно собирались за столом. В этом году ужин получился очень домашним, без каких-либо гастрономических изысков. Никому не стало плохо от обжорства, хотя присутствующие усиленно налегали на еду и напитки. После ужина несколько гостей уединились в дальнем углу гостиной за карточным столом, а более резвые танцевали до глубокой ночи.