Дорогая Венди - Э.К. Уайз

Она машет Тимоти, чтобы тот шёл за ней, и идёт быстро, но так, чтобы не шуметь. У опушки леса Тимоти останавливается. Лицо у него серьёзное, глаза широко распахнуты в льющемся сверху лунном свете, и Джейн вдруг пугается, что он передумал.

– Значит, мы друзья, да? – Вопрос застаёт её врасплох, изнутри рвётся полусмешок-полувсхлип, и она кашляет, чтобы скрыть слёзы на глазах. Если Тимоти способен быть таким отважным, сильным и славным, значит, и она может. Что бы ни потребовалось для побега, они сделают это вместе.

– Конечно, мы друзья. – Джейн на миг задумывается, а потом встряхивается и протягивает руку для настоящего официального рукопожатия, которое кажется очень взрослым поступком. – Я Джейн, мне очень приятно быть твоей подругой.

Тимоти сияет и радостно трясёт её руку.

– Привет, Джейн, – говорит он. – Я очень рад, что знаю тебя и что ты моя подруга.

Лондон, 1920

Венди стоит на ступенях лечебницы Святой Бернадетты и старается не вертеться. Она провела столько лет в простой одежде, призванной скрыть силуэт, что теперь юбка на ней кажется слишком тяжёлой, пояс – слишком тугим, каблуки сапожек – слишком высокими. На ней надеты её собственные вещи, но по ощущениям это вовсе не так. Это могла быть и чужая одежда.

Приходится сознательно расслаблять руки, чтобы не оглаживать рукава и юбку, машинально щупая успокоительные кармашки, которых там больше нет. Когда она выберется отсюда, первым делом сошьёт себе новую одежду, в которой будут карманы везде, где только можно.

Эта мысль успокаивает, но только на миг. Майкл и Джон сегодня забирают её домой. Три года она тосковала о свободе, а теперь до свободы рукой подать, а она не готова к ней. Что она будет делать без Мэри? Что она будет делать с этим мужчиной, Недом, которого братья назначили ответственным за неё?

Джон ясно дал понять, что ей нужно стать просто образцом подходящей для женитьбы женщины. Это – шанс на нормальную жизнь не только для неё, но и для него тоже. Венди понимает, что она для него обуза, но она хочет поговорить с ним как сестра с братом до того, как отправится в новую жизнь. С той минуты, как Джон принёс новость о женитьбе, началась такая суета. Она до сих пор не знает точно, почему Джон выбрал для неё именно Неда, а не кого-нибудь другого. А может быть, это был единственный выбор, а брат совсем отчаялся сбыть её с рук.

А что же Майкл? Ему-то Нед нравится? Они дружат? Она доверяет Джону в том, что касается сватовства, но Майкл зато может честно сказать, добрый ли Нед, легко ли его рассмешить или он всегда серьёзный. По крайней мере, раньше мог. Теперь она не уверена, захочет ли Майкл вообще с ней разговаривать. Джон предупредил, что они оба за ней приедут, но хочет ли Майкл присутствовать или Джон притащит его силой?

Венди вспоминает тот день, когда она в последний раз видела младшего брата вне стен лечебницы Святой Бернадетты. Тогда она довела его до слёз своими требованиями вспомнить Неверленд. Хотела помочь ему – или себе? Венди до сих пор не уверена в ответе. В то время она, пожалуй, думала, что приятные воспоминания помогут ему, поэтому умоляла увидеть мир таким, каким видела его она, но сама никогда не пыталась взглянуть с его точки зрения.

Сколько же сил он приложил, чтобы заставить себя забыть ради выживания, сколько же война у него отняла! Но тогда она отказывалась отступиться. Она давила, даже когда у него затряслись руки, когда глаза стали затравленными, когда он начал всхлипывать. Тогда он закричал, чтобы она остановилась, и она закричала на него в ответ.

Если бы она вела себя мягче, может быть, Джон никогда не отвёз бы её в это место. Даже теперь эта картина горит в памяти: Джон, который стоит между Майклом и нею, свет бликует на его очках и прячет глаза. Но даже так видно, как он поражён всем этим. Он боялся и её, и за неё – и выбора она ему не оставила. Он должен был отправить её сюда, чтобы защитить младшего брата: это была и её обязанность, но она была слишком упряма и уверена в своей правоте.

Венди смотрит в направлении железных ворот. Дорожка, что ведёт к ним, бледным шрамом пролегла по зелени. Когда она впервые оказалась в лечебнице, она винила Питера за то, как вела себя с братьями. Если бы он её не бросил, если бы он вообще не выкрал их… Но нет. Пора принять ответственность за себя и оберегать братьев так, как следовало всегда.

– Мэри пришла повидать тебя в последний раз. – Голос доктора Харрингтона возвращает Венди в реальность.

Он легко согласился на выписку и был счастлив избавиться от неё – так полагает Венди. Неодобрение в глазах доктора не ускользает от неё, но следует отдать ему должное – он отходит в сторону, чтобы создать для них хотя бы иллюзию уединения. Этой минуты она боялась больше всего, и когда разворачивается, сердце колотится. Мэри выглядит такой маленькой в этом коридоре, который ведёт обратно в психушку. Сколько Венди её знала, Мэри никогда не казалась маленькой. Она такая громадная, внутри у неё целые миры и столько отваги и любви, что Венди даже представить себе не может. Паника мечется в сердце. Невыносимо. Она едва не хватает доктора Харрингтона за лацканы безупречного костюма, чтобы сказать, что передумала, что совсем не хочет домой.

Мэри одёргивает её беспощадным, почти свирепым взглядом. «Не смей, – говорит этот взгляд. – Ты не имеешь права трусить».

Венди едва не смеётся, но этого звука она бы не вынесла. Смех остаётся запертым внутри, а она берёт Мэри за руки и касается лбом её лба.

– Я найду способ вытащить отсюда и тебя, даю слово. – Венди поворачивается и загораживает собой доктора Харрингтона, и теперь можно сделать вид, что они наедине. – Пусть я не могу забрать тебя прямо сейчас, но я не брошу тебя здесь.

– Не давай слово, если не сможешь его сдержать. – Глаза Мэри ярко сверкают. В её голосе – не сомнение, а скорее угроза, скрытая в насмешке. Венди не может удержаться от улыбки, но на губах – соль. У неё никогда раньше не было подруги, особенно такой, как Мэри. Как она будет жить, когда их разлучат?

– Я сдержу. Клянусь!

Венди размазывает слёзы по щекам.

– Держи.

Быстро, чтобы доктор Харрингтон не заметил, Венди достаёт драгоценную украденную иголку из рукава блузы, куда раньше её припрятала, и вкладывает в руку Мэри. Мэри собирается что-то сказать, но не произносит ни слова. В этой крошечной стальной лучинке – вся их история, и Венди накрывает её пальцами Мэри. Это Мэри научила её выживать и не терять надежды. Всё, чего жаждет Венди теперь, – сделать для неё то же самое.

– Чтобы вспоминала меня, глядя на неё. – Она касается губами щеки Мэри, впитывая тепло её кожи. – Я не прощаюсь.

Венди делает шаг назад, и иголки уже не видно. Она кусает себя за щёку, чтобы сохранить видимость невозмутимости, не дать улыбке расплыться по лицу.

– Ну пойдём, не будем заставлять твоих братьев ждать. – Доктор Харрингтон твёрдо и настойчиво берёт Венди за руку.

На миг ей кажется, что она сейчас ударит его, но взгляд Мэри заставляет её остановиться. Она дала слово, надо его сдержать. Венди склоняет голову, и даже это легчайшее движение причиняет боль. Следует сказать что-то ещё, но что она может сказать? Между ними столько всего, и нет слов, чтобы описать, что для неё значит Мэри. Венди может только надеяться и верить, что Мэри понимает это.