Когда завтра настанет вновь - Евгения Сафонова

– Зачем?

– Там жила первая жертва Ликориса.

О лобовое стекло с приглушённым стуком разбилась пара дождевых капель, распластавшись на нём прозрачными кляксами.

– Опять этот ваш Ликорис. – Брат неотрывно смотрел вперёд, сверля раздражённым взглядом дорогу. – Мне зряшного похода на кладбище хватило.

– Эш, пока это единственная версия, которая у нас есть. Раз уж мы ступили на этот путь, нужно идти до конца.

– Мама говорила ехать в Фарге. Без всяких… «версий».

– И что, дом дедушки сможет нас защитить? Мама ведь ничего не объяснила. А я устала от этого, Эш. Я не хочу до конца жизни прятаться и бояться, что в любой момент к нам посреди ночи нагрянут они. Я хочу знать, кто наш враг, и победить его.

– Силёнок не хватит.

– Сомневаться в старшей сестре – нарушение субординации.

Дождь, потихоньку разгоняясь, стучал по стёклам, деликатными пальцами отбивая по ним дробный ритм. Эш включил дворники, и дорога, расплывшаяся в жидком водном хрустале, вновь обрела чёткость.

– Ладно, Карнел так Карнел, – наконец сказал брат. – В конце концов, не так уж это и далеко от Оксфорда.

Я благодарно сжала его плечо. Расшнуровав кеды, откинулась на спинку кресла, закинув ноги в носках на бардачок, и подняла глаза на зеркало заднего вида. Роксэйн, не удивившись моему заявлению, снова залипла в графоне, зато я перехватила пристальный взгляд Питера. Заметив, что я смотрю на него, он не отвёл глаза – и в них я прочла одобрительное понимание.

Из всех моих спутников он единственный знал, почему я резко изменила планы. И, похоже, единственный был искренне рад, что леди Элайза Форбиден всё же решилась расправить крылья.

Мне заговорщицки подмигнули. Потом – скорчили жуткую рожицу. Спрятав очередную вызванную им улыбку за нарочитым зевком, я отвернулась к окну; подумала, что можно было бы наконец достать из бардачка свой новенький графон (не зря же, в конце концов, мы его купили), но вместо этого прикрыла глаза.

Учитывая, что при чтении в дороге меня, как и Питера, укачивает, в соцсети мне всё равно нельзя, а промашка в бою из-за сонливости может стоить всем нам жизни, лучше подремлю. Тем более шум дождя прекрасно меня убаюкивал.

* * *

Когда мы въехали в Карнел, ливень уже кончился.

Город оказался симпатичным и небольшим, едва ли крупнее Мулена или Мойлейца; за его окраиной зеленели просторные луга с редкими перелесками, на его улицах клёны роняли отяжелевшие от влаги листья. Небо из светло-сизого обернулось фиолетовым, и отражение города расплывалось в чёрных лужах жёлтыми бликами фонарей. Мобилей на дороге было немного; большинство магазинчиков к нашему приезду уже закрылось, и, глядя в окно, я видела Французика, мелькающего в зеркалах тёмных витрин. Низкие кирпичные дома тонули в пестроте садов с поздними летними цветами, тут и там над кронами парков высились острые крыши храмов.

– Кого мы хотя бы собираемся допрашивать? – спросил Эш, когда мы встали на очередном светофоре.

– Для начала навестим лучшую подругу Абигейл, – доложила баньши, раздававшая указания, сверяясь с картами на своём графоне. – Её зовут Дакота Джилиш. Кстати, на следующем повороте направо.

– Откуда ты про неё знаешь?

– Отец любезно подкинул адресок. Я сказала, что пишу статью про Ликориса, а у него есть доступ к сведениям по делу. Не всем, конечно, – добавила Рок, – он же мелкая сошка, а дело ведут крупные шишки из Динэ. Но информацию о свидетелях, опрошенных после гибели Абигейл, по своим каналам раздобыть смог.

Так вот откуда у Рок взялся знакомый стражник… Значит, Питер и тут был прав.

– Неподалёку живёт ещё и отчим Абигейл. Его тоже навестим. Но девушки чаще секретничают с подругами, чем с родителями, а когда отец к тому же не родной… Дакоте представимся журналистами, только тебя, Эш, в мобиле оставим. Не сомневаюсь, что при желании ты уже получил бы Пулитцера, но всё-таки к двенадцатилетним журналистам общественность пока не привыкла.

– Какие журналисты заявляются на ночь глядя?

– Те, у которых есть Господин Чарующие Глаза. – Баньши многозначительно покосилась на Питера. – Думаю, если нашему появлению не обрадуются, мы как-нибудь это уладим.

– Не вопрос, – безмятежно подтвердил тот.

– И я о том же. В конце улицы налево.

Подруга покойной Абигейл жила в симпатичном двухэтажном таунхаусе, разместившемся на тихой окраинной улочке. Припарковав мобиль на обочине, мы вышли в прохладный, освежённый дождём вечер. Поодаль какой-то человек выгуливал собаку; он уставился на нашу троицу с любопытством, и мы с Питером поторопились за Роксэйн – баньши плыла над мокрым асфальтом, всматриваясь в номера квартир.

– Говорить буду я, – сказала Рок, направившись к двери с медной цифрой «восемь», отделённой от соседних прямоугольником зелёного газона и узкой бетонной дорожкой. – Если возникнут проблемы, ты знаешь, что делать, Питер.

– Надеюсь только, тварь не выбрала Дакоту в качестве следующей одержимой, – заметил тот невесело.

– Надеюсь. – Я нащупала кожаный мешочек с костями, ждавший своего часа в кармане джинсов. – Но если и выбрала, мы вооружены и опасны.

В ответ на короткий звонок Роксэйн открыли почти сразу.

– Добрый вечер. – На нас воззрилась худенькая светловолосая женщина в роговых очках. – Чем обязана?

Лицо её было серым, немногим светлее мокрого бетона под подошвами моих конверсов. Зрачки небольших глаз терялись в непроглядно чёрных радужках – к счастью, окружённых тонкой полоской белков и слишком блестящих, чтобы напугать меня сходством с одержимыми: такие глаза-бусинки я скорее привыкла видеть у тюленей. Короткие пальцы, придерживавшие дверь, соединяли плотные кожистые перепонки. Селки… Далеко же их занесло от воды. Обычно морской народ предпочитал жить у моря.

– Вы миссис Джилиш? – вежливо осведомилась Рок.

– Да.

– Роксэйн Бэс, журналистка. Пишу для сетевого издания «Муленские вести». Мы хотели бы взять интервью у вашей дочери Дакоты.

Миссис Джилиш опасно сузила веки, опушённые белыми ресницами.

– Сколько можно, стервятники, – без тени любезности прошипела она. – Уже устали от вас отбиваться!

Питер ловко успел подставить ногу рядом с косяком прежде, чем дверь захлопнулась у нас перед носом.

– Миссис Джилиш, я понимаю, как вас утомило внимание журналистов и как вы беспокоитесь за дочь, – проникновенно изрёк он, заглядывая в образовавшуюся щель. – Но, поверьте, вам нет причин волноваться: мы зададим Дакоте всего пару вопросов. Безобидных. Правда.

Спустя несколько мгновений, в которые лишь колёса редких мобилей шелестели по мокрой дороге за нашими спинами, нам открыли снова.

– Заходите. – На лице миссис Джилиш расплылась улыбка, слегка неестественная в своей феноменальной приветливости. – Дакота у себя в комнате. Наверху, последняя дверь справа по коридору.