Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

class="p1">Т а л б е р г. Пари, значит… И вы были один?

В и л и с. Я уже сказал.

Т а л б е р г. Наверху напишете объяснение директору.

В и л и с. Пожалуйста, а… попозже нельзя?

Т а л б е р г. Почему попозже? Сейчас. (Уходит.)

В и л и с  мрачно следует за ним.

Р о м а н о в с к и й. Мистика.

Ю р и к с о н. Вообще мрачный тип этот Норейко. Как он забился в свой угол, когда мы после экзамена посидели за бутылкой сухого вина и попели.

Р о м а н о в с к и й. Не все же осваиваются в компании так быстро, как ты.

Ю р и к с о н. Шальной он все-таки.

Э г л и т и с. Кончай, Юриксон. В своей передвижно-механизированной колонне Вилис Норейко один из лучших каменщиков, а если он иной раз и шалеет, так это из-за Арии.

Ю р и к с о н. Из-за Арии?

Э г л и т и с. Когда у нас в прошлом году в Салдусе на втором курсе началась сессия, Ария приехала из Кулдиги в Салдус, чтобы наметить место какой-то новой стройки, и вы бы видели, что творилось с Вили. Сколько мы ему ни говорили, чтоб он поставил на этом крест, или девчонок на свете не хватает — нет же, прямо как приворожили.

Р о м а н о в с к и й. А Ария?

Э г л и т и с. Ария смотрит только на Густава и надеется все-таки приучить стариков к мысли о зяте, который не говорит… Старики у нее железобетонные.

Ю р и к с о н. Почему она не уйдет от них?

Э г л и т и с. Не тот характер.

Появляется  Д з и н т р а.

Д з и н т р а. Что здесь происходит?

Э г л и т и с. Ничего, просто говорим о жизни.

Ю р и к с о н. Пошли со мной на бал, и я тебе расскажу. Дар речи потеряешь. Дзинтра!

Д з и н т р а. Нет.

Ю р и к с о н. В старости плакать будешь, вспоминая это «нет».

Д з и н т р а. Мальчики, не знает кто-нибудь из вас, где Ария?

Ю р и к с о н. Спроси Густава, который не спускает с нее глаз и… (Осекается, потому что Дзинтра прикладывает палец к губам, предупреждая, что Густав находится поблизости и все слышит.)

Д з и н т р а. Казимир тоже исчез. Бония извелась до слез, они договорились сегодня вечером пойти к брату Казимира Станиславу на именины… (Уходит.)

Ш т о к м а н и с. Этот Казимир плохо кончит.

Р о м а н о в с к и й. Зависть заговорила?

Ю р и к с о н. Мужчины, вы не замечали… Казимир и Ария!

Э г л и т и с. Иди ты, Айвар, знаешь, гуляй.

Р о м а н о в с к и й. Ну, если две особы в одно и то же время столь таинственно исчезают…

Э г л и т и с. Казимир ушел вместе с Мартой.

Р о м а н о в с к и й. Возможно, преднамеренная маскировка.

Ю р и к с о н. Все же нет, отпадает… Когда Марта бросила полено, глаза старика вспыхнули как две синие лампочки, я видел.

Ш т о к м а н и с. Какого старика, Казимир на три года моложе меня.

Ю р и к с о н. Мужчины! Дошло!.. У меня мороз по коже… Ария исчезла, ее не может найти даже Густав, а что, если этот Норейко… Улди! В припадке ревности…

Э г л и т и с (вздрогнув). Да опомнись ты.

Ю р и к с о н. Мы ведь не проверили в темном углу за штабелем дров… Надо что-то делать. Надо задержать Норейко и допросить.

Э г л и т и с. По правде говоря, не помню, чтоб я видел его таким угрюмым и взволнованным.

Ю р и к с о н. Вы оба отправляетесь наверх и берете Вили в оборот, а мы с папашей Штокманисом возвращаемся в подвал.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЯТАЯ

Одна из улочек Старой Риги с булыжной мостовой, без тротуара.

Чуть выше уровня мостовой — зарешеченные окна подвала. Решетка старинная, кованная кузнецом.

Издалека доносится торжественно-серьезная музыка органа.

Временами она как бы исчезает, но в момент форте снова довольно отчетливо слышна.

По середине улочки, принаряженная и грустная, идет  Б о н и ф а ц и я  С в и л а н  с тортом и бутылкой вина.

Г о л о с  А р и и. Бония!

Бонифация останавливается и вопросительно оглядывается вокруг.

Улочка пуста, и окна ближайших домов в этот прохладный вечер 8 мая закрыты…

Бония, милая, дорогая!

Б о н и ф а ц и я (замечает окошечко подвала, нагибается и смотрит). Ария, это ты? За решеткой? Господи… Что ты тут делаешь? В чужом подвале! Как ты сюда попала?

Г о л о с  А р и и. Ты одна?

Б о н и ф а ц и я. Одна как перст…

Г о л о с  А р и и. Забудь, что ты меня видела… Обещай, Бония!

Б о н и ф а ц и я. Обещаю, обещаю, только…

Г о л о с  А р и и. Если меня через полчаса не будет, приди, пожалуйста, и помоги мне выбраться… Я больше не в силах это вынести…

Б о н и ф а ц и я. Что именно, дорогая?

Ария не отвечает.

Ты плачешь? Не думай, что только тебе тяжело… Может, ты есть хочешь? У меня торт, я покормлю тебя…

Г о л о с  А р и и. Не нужно, Бония…

Б о н и ф а ц и я. Позволь уж мне знать. Нет, наверно, не пройдет, там решетка. Нужно развязать. (Приступает к делу.)

Г о л о с  А р и и. Густав приходил и ждал?

Б о н и ф а ц и я. Ждал, ждал… Они с Дзинтрой на концерт ушли. Не пропадать же билетам, добытым с таким трудом. Идите, я им говорю. Ария поймет, потому что сама виновата, говорю. Разве я могла предположить, что ты сидишь за решеткой в каком-то подвале?

Г о л о с  А р и и. Так получилось…

Б о н и ф а ц и я. Бывают минуты в жизни женщины, Ария… горькие минуты, должна тебе сказать, горькие, ты уж поймешь… когда самой не верится, что прежде ты могла всерьез волноваться из-за пустяков. Из-за двоек по математике, например. Или опять же из-за того, что сын дружит с девушкой, которая ходит в брюках и курит. Да пусть курит хоть трубку, если сигареты стали казаться слабыми, верно? Пусть на руках ходит! Ария! Ты меня слышишь?

Г о л о с  А р и и. Да…

Б о н и ф а ц и я. Сидеть в подвале — это еще не самое страшное, поверь! Не плачь. Возьми торт… (Протягивает ей через решетку кусок торта, завернутый в полоску бумаги.) Возьми и ешь.

Г о л о с  А р и и. Спасибо, Бония.

Б о н и ф а ц и я. Ешь. Подкрепляйся. Сразу станет легче, поверь мне…

Г о л о с  А р и и. Спасибо.

Б о н и ф а ц и я. Вина не хочешь?

Где-то над головой, на втором или третьем этаже, открывается окно, и Бонифация смотрит наверх.

С т а р у ш е ч и й  г о л о с. Кого вы кормите, мадам, не кошку ли?

Б о н и ф а ц и я. Кошку, кошку. (Закрывает торт крышкой и перевязывает шпагатом.)

Г о л о с. Не перевелись еще добрые люди на свете, которые вспоминают о кошке!

Звучит, усиливаясь, органная музыка.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Подвал, как в первой картине. Музыка органа слышна и здесь. Дверь подвала открыта, но пока никого не видно.

Затем внизу появляется  А й в а р  Ю р и к с о н, тщательно осматривает пол.

В переднюю гардероба вбегает  В и л и с  Н о р е й к о. Бросается к двери подвала.

Ю р и к с о н  шарахается в сторону, в тень.

В и л и с  скорее спрыгивает, чем спускается по лестнице, и через мгновенье скрывается в соседнем помещении.

В переднюю гардероба входят  У л д и с  Э г л и т и с, М и е р в а л д и с  Ш т о к м а н и с  и  И м а н т  Р о м а н о в с к и й.

Ш т о к м а н и с. Нужно было все-таки в милицию позвонить.

Э г л и т и с. Пока нет оснований.

Ш т о к м а н и с. Что значит — пока. Ария исчезла. Факт.

Э г л и т и с (махнув рукой). Я иду домой. Имант, позови Айвара.

Р о м а н о в с к и й. Он не пойдет. Переложит ту кучу дров, сказал.

Э г л и т и с. Увлекся.

Р о м а н о в с к и й. Так же как вышеупомянутой идеей похода на бал.

Э г л и т и с. Как ребенок, ей-богу.

Ш т о к м а н и с. Молод еще.

Р о м а н о в с к и й. Молод… На полгода старше меня!

Э г л и т и с (в дверях подвала). Айвар!

Появляется  Ю р и к с о н