Спецназ не сдается - Михаил Нестеров

Вообще же на российской части Каспия траулеров — больших ли, малых — было не так много, в основном рыбу ловили неводниками — небольшими судами: гребными, парусными, моторными, с осадкой, не превышающей метра. Условно неводниками могли называться и обычные «казанки», и «прогрессы».

Нанимателя, как это принято, за глаза называли хозяином. Боцман удивился его осведомленности, когда хозяин начал анкетировать кандидата на предмет далекий, казалось бы, от обычной, что ли, боцманской работы: знаком ли он с «рядовыми» артиллерийскими и ракетными комплексами для самообороны, радиоэлектронными средствами наблюдения и навигации и так далее. Впрочем, не его это дело, для него главное — заполучить работу и кормить семью.

Заполучил, подписал контракт — самый что ни на есть военный, поскольку составлял его сам бывший военный моряк, новый хозяин этого «корыта», крашеные борта которого сейчас сияли, как у трески. Все в договоре было как и полагается: военно-учетная специальность, штатная должность, штатное звание, тарифный разряд должностного оклада...

Хозяин, он же капитан (шкипер) траулера, по обыкновению сидел в рубке, положив ноги на рулевое колесо — только последнее время он не принимал участия в работах как простой матрос, а частенько надевал серую робу и вкалывал наравне с командой, но в основном на его плечах лежали подводные работы.

Капитана звали Сергеем Перминовым; за глаза его не так часто называли «Водолазом». Не сказать, чтобы капитан был нелюдимым, скорее необщительным.

Как-то боцман напрямую спросил у Перминова:

— Сергей Николаевич... Вот восстановим мы судно, а что дальше? Просто так ловить рыбу нам не дадут: квоты на вылов, мафия, рыболовная инспекция и все такое прочее.

Спросил так потому, что по истечении этих двух с небольшим месяцев, когда было сделано, казалось бы, невозможное, боцману было жаль сойти на берег и с этого корабля, с которым он как бы сроднился. Да и с экипажем тоже. Молодцы подобрались — дай бог каждому суденышку моряка такого, все когда-то служили на боевых кораблях. Ведь если заглянуть в контракты, которые хранились в сейфе капитана, то, как и на боцмана, там можно было найти досье на каждого, кто, дай-то бог, в скором времени облачится в робу и под скрип талей вытащит на борт свой первый улов:

бывший командир отделения морской пехоты Николай Зацарный, военно-учетная специальность — стрелковые и разведывательные мероприятия, штатная воинская должность — командир отделения, штатное воинское звание — старшина первой статьи (после службы Николай выучился на газосварщика);

бывший оператор контрольно-измерительного поста главной энергетической установки подводной лодки Эдуард Королев, военно-учетная специальность — специальности корабельных энергетических установок и систем, штатная воинская должность — оператор контрольно-измерительного поста главной энергетической установки подводной лодки, штатное воинское звание — старший матрос (после увольнения со службы Эдик ходил простым рыбаком, нередко браконьерничал);

машинист-турбинист подводной лодки Леонид Нефедович, военно-учетная специальность — специальности корабельных энергетических установок, штатная воинская должность — машинист-турбинист, штатное воинское звание — старшина второй статьи.

На боцмане же Александре Саксееве сейчас лежали обязанности баталера.

* * *

Сергей Перминов приподнял со лба синюю бейсбольную кепку и краем глаза посмотрел на вошедшего.

— Месяц кончается, шкипер, пора бы людям аванс выдать, — высказал свою просьбу корабельный баталер. И добавил: — Еще спрашивают, когда пойдем в рейд. Снасти пересохли, как чешуя на солнце.

Вообще, это боцман подбирал команду, в то время ему не доставало, наверное, костылей, шляпы и попугая на плече. Вот Эдика Королева он «притащил» на борт.

— Надежный парень? — спросил хозяин. — Что-нибудь о нем слышал?

— Так это смотря кто говорит, — ответил боцман. — Плохой про него слова хорошего не скажет.

В таком же духе кэп спросил про бывшего специалиста по стрелковым и разведывательным мероприятиям Николая Зацарного и получил от боцмана соответствующий ответ: «На мою жену похож: весь в татуировках и подраться не дурак». Однако с каждым беседовал лично, отсеял человек пять — в основном лодырей, что было написано на их лицах, и пьяниц.

— Так что насчет денег, капитан? — повторил Саксеев.

— Зайди завтра, — лениво посоветовал хозяин. — Сегодня у меня поганое настроение.

— Ладно, — усмехнулся в густые усы баталер, — зайду завтра.

— Да, заходи завтра. Поговорим про мое сегодняшнее поганое настроение.

Полуденное солнце било в изрядно поцарапанные окна и плело на них сложную паучью сеть. Вдали просматривалась узкая полоска литорали, над которой устроили игрища шумные чайки. Пришвартованный к одному из дебаркадеров, возле которого сосредоточилось несколько «флотов» — прикольных и отстойных, — траулер легонько покачивался.

Прикольные и отстойные — и грустно, и смешно. Даже когда разъяснишь. В прикольном содержатся суда без экипажа и официально выведенные из эксплуатации. В отстойный входят все неисправные или задержанные по какой-либо причине. А траулер Сергея Перминова, названный им по непонятной причине «КАПИТАН ЯКОВ МОРАВЕЦ», был, выходит, вдвойне прикольным, что протокольным языком объяснялось так: «Использование его не окупает связанных с эксплуатацией расходов».

А теперь он, по новым судовым документам (сертификату) получивший новое имя, заблестел вставленными стеклами в окнах рубки и иллюминаторами, свежевыкрашенными бортами, новеньким такелажем, кормовым слипом и громким корабельным колоколом и мог вызвать зависть у портового начальства. Начальство не слепое, не вчера и не сегодня оно направило свои иллюминаторы в сторону гордой осанки рыболовной шхуны.

Заберут, опасался боцман, найдут сто причин и заберут дорогую посудину. Не посмотрят, на чьи деньги он, выкупленный в порту, стал «прикольно-отстойной» гордостью. На крайний случай подключат налоговую полицию, чтобы узнать, на какие-такие средства бывший военный восстановил его, чтобы открыть свой бизнес.

А хозяин — настоящий моряк, в этом несложно убедиться, взглянув в его голубые, как морские просторы, глаза, на посеребренные, как морские барашки, ершистые волосы, на огрубевшие от воды сильные руки, на его широкую грудь, которая с упоением и жадностью моряка вдыхает неповторимые запахи Каспийского моря.

Опасность потерять шхуну занозой сидела в сердце и обострялась всякий раз, когда команда слышала рынду. Это как набат слушать.

Скорее бы оставить позади погрузки, приборки, проверки и выйти в море! Подставить лицо под упругий ветер, с небольшой завистью посмотреть на капитана, крутящего рулевое колесо, поплевать на руки и впервые за эти долгие недели еще раз искусить судьбу — под скрип талей пожелать себе и товарищам хорошего улова.