Эта тета - Оксана Робски

Данила закурил, пуская дым чуть ли не в личико ребёнка.

— Не подсчитывай, — догадался Млей. — Ребёнокродился преждевременно — семимесячным. Но без патологий, абсолютно здороваядевочка. И, кстати, на тебя похожа.

— Что ты от меня хочешь?! — снова спросил Данила.

— Забери её. Ты отец и ты сможешь много ей дать. Онабудет любить тебя…

Данила встал.

— Я пошёл. С меня довольно.

— Ещё одну минуту, — попросил Млей. И что-то в еговзгляде заставило Данилу опуститься на стул.

— Она знала, что умрёт, — сказал Млей. — Аможет быть, она умерла, потому что не хотела жить. Но она оставила тебе письмо.

Млей положил на стол сложенный пополам лист бумаги.

Данила, замерев, не мог отвести от него взгляда.

— Не бойся. Возьми! — попросил Млей. Даниламедленно протянул руку и взял листок двумя пальцами.

— Прочитай, — подбодрил Млей. Девочка проснулась изахныкала. Млей достал из коляски бутылочку с водой, и она жадно приняласьпить.

Данила медленно развернул письмо.

«Я прощаю тебя», — прочел он первую строчку и посмотрелна девочку.

Млей ему улыбнулся.

«Если ты читаешь это письмо, значит я уже умерла. И если тычитаешь его, это значит еще одно — самое важное — моя дочь жива.

И я так завидую тебе, потому что вот прямо сейчас ты можешьпосмотреть на неё. И взять её за ручку. Наверное, у неё такая крохотная ручка,что тебе даже смешно. Как хотела бы я тоже посмеяться над этим!

Так странно — когда ты будешь читать это письмо, я уже умру.Наверное, так будет лучше для меня.

Страшно только за дочь. Как она будет одна, такая маленькаяи беспомощная. Обещай мне заботиться о ней. Я имею право тебя об этом просить.

Обещай мне.

Я верю тебе».

Данила встал. Бросил листок на стол.

Млей смотрел на него, укачивая ребёнка. Данила постоялсекунду, хотел что-то сказать, но решил, что лучше просто уйти. Уйти и забыть.

Млей долго смотрел ему вслед. Девочка заснула.

Я очнулся на полу тёти Зоиной кухни через три дня.

Она набрала полный рот воды и брызгала мне в лицо.

— Я таких слабеньких никогда не видела, — сказалатётя Зоя.

От неё всё ещё пахло огурцом.

— Поехали, — сказал я и понял ЭТО не прошло; ЭТОвсё ещё происходит со мной.

— Куда? — поинтересовалась тётя Зоя.

— Продадим машину и вставим вам зубы, — решил я.

Я посмотрел в окно и увидел, что со щитом «Ура! Дублёнки!»прыгает какой-то карлик.

Видимо, меня уволили.

Я продам машину и отвезу тётю Зою к ортодонту. Не то, чтобымне хотелось, чтобы тётя Зоя вспоминала меня добрым словом, когда яулечу, — мне, честно говоря, было всё равно. Но видеть именно сейчас еёсчастливую улыбку было для меня почему-то важно.

И ещё я куплю цветы Млею.

Машину продать оказалось нетрудно. Её забрали у нас в первомже салоне, в который мы заехали. Тётя Зоя пыталась торговаться, но я сразусогласился на ту сумму, что предложил менеджер.

Менеджер явно обрадовался, и мне было приятно.

— Нечего деньги тратить, на метро доедем! — решилатётя Зоя, когда я стал ловить такси.

Я согласился.

В метро я пытался начать раздавать людям по двадцать евро,но тётя Зоя остановила меня мощным ударом в глаз.

Мы приехали в самую лучшую клинику, которую присоветоваласправочная Билайн.

Самая лучшая клиника — это та, где нет очереди и тебепредлагают чай.

Это займёт не один день, объяснили нам, с удивлениемрассматривая беззубый рот тёти Зои, и, возможно, даже не одну неделю.

Но оплатить надо было всё сразу.

Что я с радостью сделал.

И оставил там тётю Зою, которая истошно требовала наркоз.

У меня осталось денег на одну белую розу. Это при условии,что я поеду на метро.

Надеюсь, зубы тёти Зои будут производить на людей такое жевпечатление, какое производил наш шикарный автомобиль.

«Может, она ещё замуж выйдет…» — размечтался я.

Может, и я женюсь?

Я очень долго и тщательно выбирал розу. Я хотел, чтобы онапонравилась Млею.

Это была белая роза с зелёными листочками. Я отдал за неё120 рублей. У меня ещё оставалось 40.

Я спросил, что можно купить на эти деньги?

Продавщица удивлённо улыбнулась.

— Может быть, ещё какой-нибудь цветок? — настаиваля.

Я бы мог подарить Млею белую розу и, например, белуюхризантему.

— Хризантемы по 60, - сообщила продавщица.

Не хватит.

— Но я могу вам предложить сердечко. За 25. Оно украситваш цветок.

Я долго рассматривал сердечко и наконец согласился.

Гордый, я вышел из цветочного киоска.

Мне надо было закончить одно дело, а потом я пойду к Млею.

Сегодня за нами прилетал корабль, чтобы отвезти нас на Тету.С невыполненным заданием. Но меня это почему-то не беспокоило.

Ха привели в наручниках, все такого же худого и синего оттатуировки.

Только на ногах у него были теперь новенькие белыекроссовки.

— Деньги принёс? — спросил сириусянин, нездороваясь.

— Нет, — вздохнул я. — Тёте Зое на зубы отдалвсё, что было.

— Ох, теперь старушка кусаться будет! — засмеялсяХа, положив ноги на стол прямо передо мной.

— Мы улетаем, — сказал я.

— Да ладно! — Ха вскочил, и охранник прикрикнул нанего. — Когда?

— Сегодня, — тихо сказал я.

— А как же я? Вы же обещали?! — Ха такразнервничался, что стал похож на прежнего Ха, мёрзнущего, без зарядногоустройства и с межгалактической картой.

— Я устрою тебе побег, — прошептал я, косясь наохранника.

Ха часто-часто закивал своей продолговатой головой.

— У тебя есть какой-нибудь план? — спросил я.

— Есть. Если я проглочу ложку, меня переведут набольничку. Ты сможешь зайти туда, прикинувшись хирургом, главное, принеси двеволыны, в общем, отобьёмся, но нужна машина, — не шевеля губами,протараторил Млей.