Кто приручит тигра - Энн Мэтер

— Насколько близок?

— Ну, послушай, я пришел повидаться с тобой, а не слушать выговоры по поводу Изабеллы. Все это в прошлом.

— Может, в твоем прошлом. Но не в моем, — парировала Доминик, начиная сердиться. — И вообще, почему ты сегодня сюда явился? Что заставило тебя столько выжидать?

— Что ты хочешь сказать?

— Ну, кажется, ты неспроста появился здесь спустя столько времени.

— Я скажу тебе, почему пришел. Вчера я услышал, как Ривас разговаривал на заводе с одним из своих приятелей у себя в кабинете. Он не знал, что я рядом, но я слушал их, и угадай, что я услышал? Доминик Сантос не навещает своего мужа в больнице!

Доминик покраснела.

— А, понимаю.

— До этого я не подозревал, что между вами не все в порядке, но, Бог мой! Я рад, что узнал.

— Почему?

— Ну, Господи, это доказывает то, чего я все время опасался. Ты увлеклась этим парнем, ты не видела, что он просто завлекал тебя. Я мог бы знать…

— Ты ничего не знаешь! — воскликнула Доминик, вскакивая. — Как ты смеешь приходить сюда и пытаться вмешиваться в мои дела! Разорвав нашу помолвку, я не ошиблась, Джон. Только сейчас я начинаю понимать, что мне грозило. И ты писал мне! Говорил, как скучаешь, а в это время крутил роман с Изабеллой Сантос!

— Это был не роман! — запротестовал он, тоже поднимаясь.

— А как ты тогда назовешь это, Джон? — спросил за их спинами тихий голос, и Доминик прижала руку к губам, увидев, что там стоит Изабелла и наблюдает за ними.

— Ах, Изабелла! — слабо вскрикнула Доминик. — Мне так жаль, что ты должна была это слушать!

Изабелла вышла на середину дворика.

— Ну, а мне не жаль, Доминик. Я рада. Это объясняет так много, так много! Я правильно поняла тебя? Ты была невестой Джона Хардинга? Это тебе он писал в Англию?

— Да, это так, — подтвердила Доминик, кивая. — Я… я приехала сюда, чтобы выйти замуж за Джона. Но я встретила Винсенте, и… ну, и все!

— Он специально отнял тебя у меня, — резко сказал Джон. Он посмотрел на Изабеллу. — Когда я покончил с тобой, — эти слова заставили Изабеллу чуть заметно вздрогнуть, — в тот момент я ожидал, что меня уволят, отправят обратно в Англию. Но у твоего чудесного братца был план мести получше, а? Ему было бы мало просто меня уволить. Ему нужно было разбить мне жизнь, отнять у меня ту, которую я одну только любил по-настоящему.

Не отрывая пальцев от губ, Доминик отчаянно старалась сохранить самообладание. Эти слова, такие резкие и жестокие, казались все же такими вероятными, что сердце ее готово было разорваться.

Но Изабелла не все сказала.

— И ты серьезно думаешь, что мой брат мог бы зайти настолько далеко, чтобы жениться на женщине, которую не любит? — презрительно спросила она у Джона с надменностью, напомнившей ее брата. — Он вполне мог решить, что отнимет у тебя девушку, он вполне мог планировать именно это. Это как раз то, что мог бы сделать Винсенте. Он не забыл бы о мести. Но он не женился бы на ней. Он мог бы обольстить ее, соблазнить ее, вернуть ее тебе, как игрушку, побывавшую в чужих руках, но не жениться на ней!

Доминик слушала, но почти ничего не воспринимала. Она была слишком поглощена собственной болью. Единственное, что она ясно слышала, это слова Джона о том, что Винсенте женился на ней ради мести. Месть! Это слово все кружилось в ее мозгу, так что она даже не заметила, как к дому подъехала еще одна машина. Потом мотор был выключен, и наступила тишина. Но остальные слышали. Доминик увидела, что Джон немного побледнел, а Изабелла вспыхнула, как будто они чего-то ждали.

Послышались шаги, голос Сальвадора, приветствующего кого-то, и вот в дверях, ведущих в гостиную, возник Винсенте Сантос — высокий и смуглый, в темном костюме. На лице его еще видны были шрамы от пересадки, но они нисколько не умаляли его внушительный вид. Доминик была совершенно ошеломлена и могла только беспомощно переводить взгляд с Изабеллы на Джона. Они все застыли, как истуканы, как будто играли какую-то немую сцену в театре: никто не двигался и не шевелился.

Наконец, как будто по подсказке суфлера, Изабелла сказала:

— Так, значит, они все же отпустили тебя домой, Винсенте, — как будто она знала о его скором возвращении.

Винсенте вышел во дворик. Он казался совершенно здоровым, и Доминик невольно подумала, что не знает, как давно ему разрешили вставать. Было совершенно ясно, что в больнице он не проводил все свое время в постели. Судя по всему, он был в прекрасной форме и казался необычайно мужественным.

Джон кинул на Доминик обиженный взгляд и с горечью спросил:

— Ты знала, что он приезжает? Доминик покачала головой, не доверяя своему голосу, и Винсенте внимательно посмотрел на нее, как будто почувствовав, как она потрясена. Потом он снова перевел взгляд на Джона.

— Почему вы явились сюда, Хардинг? — холодно спросил он. — Неужели нельзя оставить в покое мою жену? Джон ссутулился.

— Я пришел, потому что хотел сказать ей, что по-прежнему ее люблю и теперь, когда она вам больше не нужна, я готов принять ее обратно! — Он свел брови. — Я не знал, что вы возвращаетесь, иначе я выбрал бы другое время! Он специально вел себя вызывающе.

— Кто вам сказал, что я покончил с моей женой? — угрожающе спросил Винсенте.

— Никто мне не говорил. Мне не нужно было говорить! Это ведь очевидно! Она не очень-то бегала к вам, пока вы были в больнице! Я восхищаюсь ее храбростью!

Давно пора было кому-нибудь осадить могущественного Сантоса. Что сделал и я, когда уложил вас на пол, где вам и место!

Доминик взглянула на Винсенте, чувствуя, что Джон хочет снова спровоцировать драку. Тот стоял, сжав кулаки, но, когда он заговорил, голос его был спокойным и холодным, как у Изабеллы.

— У нас с вами неоконченное дело, Хардинг, — холодно сказал он, — там, на заводе.

Красивое лицо Джона залилось алой краской.

— Какого черта вы имеете в виду? — попытался храбриться он.

— Вам прекрасно известно, что я имею в виду, — спокойно ответил Винсенте. — Итак — мы пойдем?

Доминик не знала, понял ли Джон, что на этот раз с Винсенте шутить нельзя, но он неуклюже шевельнулся, сунув руки в карманы, и сказал:

— Все, что вы хотите сказать, можно сказать здесь.

— Здесь? — Винсенте покачал головой. — Я предпочитаю вести свои бои с глазу на глаз.

— Почему? — Джон решил, что это признание в трусости. — Потому что боитесь, как бы я снова не выставил вас ослом?

— Вам это не удастся, Хардинг, — шелковым голосом отозвался Винсенте. — Уж не вообразили ли вы, что я не смог бы постоять за себя, если бы захотел? Вы такой большой, такой сильный — но такой тупой! Неужели вы думаете, что Доминик тогда отреагировала бы так же, если бы я решил вам ответить? Если бы я сбил вас с ног и оглушил, как вы думаете, что бы сделала она? Она бы пожалела — ВАС! А не меня. А этим я рисковать не мог.