Чужая судьба - Екатерина Котлярова

— Яромарчик! Я так скучала! — девушка бросилась к мужчине и с ходу впилась ему в губы.

Боль. Невероятно сильная боль разлилась по всему телу. Ощущение в груди было несравнимо не с чем. Если бы ей провели раскалённым ножом по всем внутренностям — было бы не так больно. Лена поняла, что она начинает задыхаться. Ей не хватало дыхания. Видеть чужие губы на любимых губах мужа было раздирающе больно. Ленсаноэль резали будто наживую. Без наркоза. Вынимая сердце и сжимая в стальном кулаке. Как в замедленной съёмке она увидела, как девушка отстраняется от губ Яромара. Тонкая ниточка слюны тянется между их губами, будто соединяя. И это всадило острый пик в солнечное сплетение. Лена могла лишь опуститься на холодный пол и смотреть снизу на разыгравшуюся сцену. Взгляд Яромара был стеклянным. Казалось, что он не понимал, что происходит.

— Эона, — с придыханием выдохнул мужчина, — любовь моя.

— Яромарчик, любимый мой! Я смогла от них сбежать! Мы же поженимся? Как и планировали?

— Да, любовь моя, — лицо Яромара оставалось бесстрастным.

Лена вцепилась пальцами в ножки стула, а лбом уткнулась в седушку. Она умерла. Она просто сгорела изнутри. Пустота. Глухая пустота появилась в её груди. Сухие рыдания вырывались из её груди, но ни одна слезинка не сорвалась с её ресниц. Весь окружающий мир утонул в этой боли. Лена была не в состоянии поднять голову. Единственное её желание — умереть. В эту же секунду. И она поднимается с пола, одёргивает платье и сломанной куклой бредёт на выход. Яромар провожает взглядом сгорбленную фигуру незнакомой девушки. Что-то проскользнуло на задворках сознания, но руки Эоны настойчиво повернули его лицо к себе, а губы захватывают в сладкий плен. Голова чуть закружилась, и все мысли выскользнули из головы.

Лена зашла на кухню, где суетилась Натафья и с улыбкой поздоровалась. Женщина обрадовалась её появлению и начала что-то расспрашивать. Лена с улыбкой отвечала, даже не понимая смысла сказанного.

— Натафья, нам нужен нож, чтобы разрезать пирог, — попросила Ленсаноэль.

— Пожалуйста, — кухарка протянула большой разделочный нож.

— Спасибо. Скоро можете забрать его, — Лена улыбнулась в последний раз. — Спасибо Вам за всё, — обернулась она в дверях кухни. — И передайте Марику, что я его очень люблю.

— Хорошо, — недоумённо ответила Натафья.

Лена, как сомнамбула поднялась по лестнице, толкнула дверь в комнату и сразу пошла в ванную. Там, открыв краны на полную, оставила воду литься в белоснежную ванну. Надев самый красивый комплект кружевного белья, медленно опустилась в тёплую воду. Лена набрала в грудь воздуха и с силой полоснула по левому запястью лезвием ножа. Багровая кровь, красиво клубясь, медленно начала окрашивать воду. Лена смотрела на то, как жизнь стремительно покидала её тело и расслабленно улыбалась. Так лучше. Без боли. Без сердца. Без жизни.

Окружающие краски померкли, и девушка погрузилась в долгожданную темноту.

*****

Натафья подхватила поднос с душистыми пирожками и направилась в столовую, чтобы подать за стол.

— Извините, — окликнул её мужской голос, когда она вышла в коридор.

Натафья обернулась на молодого и очень привлекательного мужчину, который стоял у подножия лестницы.

— Здравствуйте. Я хотел бы увидеть Ленсаноэль, — вежливо улыбаясь, сказал он. — Я её друг. Саймон.

— Она в столовой завтракает с мужем, — Натафья указала подбородком в нужном направлении.

Саймон перехватил поднос из рук женщины и последовал за ней. Когда они вошли в столовую, то увидели картину, которая заставила Натафью сжать кулаки. Какая-то светловолосая девушка сидела верхом на бёдрах Яромара и самозабвенно целовала его шею. Когда она вскинула лицо, женщина узнала в ней Эону. И тут Натафью прошибло пониманием. Она схватила Саймона за рукав и резко дёрнула на себя, из-за чего поднос упал на пол. Яромар никак не отреогировал на громкий звук, а продолжил с глупой улыбкой смотреть на Эону.

— Быстро за мной! — приказала Натафья Саймону и, перепрыгивая через три ступеньки, побежала наверх.

Дверь в комнату Ленсаноэль была заперта. И Натафья пару раз в бессилие лупит кулаком в косяк.

— Выбивай! Быстро! — велела кухарка Саймону, который ещё ничего не понимал.

Не задавая вопросов, Саймон ногой вышиб дверь с петель и по инерции пролетел пару метров вперёд. Остановился он у входа в ванную комнату. Крик отчаянья вырвался из его груди. В бордовой воде лежит бездыханная девушка. Её голова откинута назад, а кожа лица уже посинела от потери крови. Саймон не заметил, как он оказался на коленях у ванной. Дрожащей рукой он коснулся шеи, там, где должна биться жизнь. Вздох облегчения вырвался из груди. Жива. Пульс едва ощущался. Но он всё же был. Понимая, что каждая секунда может стоить ему жизни Ленсаноэль, Саймон открыл кран с водой и плеснул ледяной водой в лицо. Собрав все свои скупые целительские знания, он закрыл глаза, взял левую руку девушки в ладони и послал золотистые нити магии, залечивая рану. Рана затянулась, но грудь девушки еле вздымалась. Мужчина задержал дыхания, пока реснички Лены чуть не затрепетали. Саймон подхватил хрупкое тело, аккуратно прижал к груди и, завернув в пушистое полотенце, положил на кровать. Натафья стояла в проёме двери, зажав руками рот и беззвучно рыдая. Маленький солнечный зайчик не выдержал этой боли.

— Цветочек… — слёзы текли по лицу Саймона. — Зачем же ты? Девочка маленькая… Не стоит он того. Мы найдём тебе другого жениха. В сотни раз лучше. Он на руках носить тебя будет! Цветочек, — мужчину трясло так, что он даже не мог поднять руку, чтобы огладить овал лица Лены.

Ему было страшно, что кожа уже холодна. Такая, какой он касался четыре года назад, когда умерла его сестра.

— Я не могу жить, — слабо сказала девушка. — Я не хочу жить! Без него не вижу своего существования! А он с другой… — голос стих.

— Милая, — Натафья глотая слёзы, присела в ногах девушки, — подумай о Марике. Что мы ему скажем? Как он переживёт твою потерю? Ты ведь привязала его к себе. Ты заменила ему мир. Не ломай мальчика. А родители? Твоя мать беременна. Она же может потерять детей.

Лена безразлично смотрит в стену. Боль раздирала изнутри. И тут она завыла. Громко. Как раненный зверь. Она рыдала так громко, так горестно, что Натафья испугалась. Сколько же боли пережила эта девочка! И тогда она приняла решение — во чтобы то не стало, Ленсаноэль должна забыть события сегодняшнего дня. Женщина наполнила стакан водой и капнула десяток капель зелья без сна. Когда Лена уснула, Натафья погладила её по голове и по-матерински поцеловала в лоб.

— Саймон, мы должны стереть из её воспоминаний события этого проклятого дня! И лучше отправить её отсюда подальше, чтобы… — голос Натафьи сорвался.

— Я понял. Знаете, — взгляд мужчины был застлан слезами, — никогда не думал, что придётся переживать это вновь. Когда я увидел Ленсаноэль в саду, плачущей, растирающей тушь по щекам, я увидел в ней её. Мою умершую младшую сестру. Да, она оказалась другой… Но она такая… Светлая. Чистая. Я не мог понять, что я испытываю… Братские чувства к ней или же… Или же я заинтересовался в ней как в женщине. Но сегодня я понял. Братские… Я готов убить его за причинённую ей боль. Разорвать на куски.