Собрание сочинений - Лидия Сандгрен

Он поднял воротник плаща, позволив дождю погладить себя по голове. Закрыл свои серые глаза и попытался вспомнить эту цитату…

– Будешь чипсы? – спросил он у дочери.

– Нет, спасибо.

– Ты же не худеешь?

Ракель сдвинула книгу и закатила глаза:

– Нет, я не худею.

– Ты хорошо питаешься? Ты выглядишь слишком худой.

– Я просто не люблю чипсы.

– Ладно. – Когда она сердилась, в уголках рта у неё появлялась особенная линия.

– Ты теперь тоже не будешь есть чипсы? – спросила Ракель.

– Что?

– Ты же не перестанешь есть чипсы, потому что я их не ем?

– А-а, нет.

Он сходил за упаковкой.

…Стриндберга. «Каждый может написать по крайней мере один большой роман – о своей собственной жизни». Или что-то такое. Он слышал это в гимназии. От учительницы шведского. Хорошей учительницы, но он понял это только потом, когда уже было поздно. Но, может быть, он, Микаэль, исключение? Он не знает, как начать, не знает, как закончить… мимо течёт река. Одного цвета с гранитом. Такая же тяжёлая. У него нет вдохновения. Он внезапно развернулся и пошёл назад в город. Он должен сначала выпить, прежде чем…

– Ты останешься на весь вечер?

– Да, – ответила Ракель.

– Никаких вечеринок? Никакого подбрасывания туфель к потолку? Никаких подпольных клубов?

Ракель вытянула руки вверх так, что где-то хрустнули суставы, зевнула и покачала головой:

– Нет, но я скачала пару фильмов. «Энни Холл» и «Разбирая Гарри», можешь выбрать.

– Как ты думаешь, Элис начал курить? – спросил он позже, когда Энни везла Элви домой и тот боялся за свою жизнь.

– Наверняка, – ответила Ракель. Без особой тревоги.

– Он сейчас слушает только Жака Бреля и Сержа Генсбура, – сказал Мартин. – И я заметил немного Ива Монтана.

– Идёт по твоим стопам, – сказала она и взяла пригоршню чипсов. – Такое уже было, сам знаешь.

Вскоре она уснула, укутавшись в плед и свернувшись, как ёжик. Во сне её лицо казалось детским, каким оно было не так уж и давно.

В детстве на вопрос, кем она хочет стать, дочь всегда отвечала «археологом, или профессором, или и тем, и другим». Взрослые воспринимали это как милое умничанье, но Мартин подозревал, что всё серьёзнее некуда. Она всегда была очень любознательным ребёнком. Он не знал, чем интересуются другие дети её возраста, но был вполне уверен, что это не Помпеи (погребённые в 79 году под пеплом и лавой и превратившиеся в жуткий памятник), не Александрийская библиотека (предположительно сгоревшая во время разграбления города какими-то варварами) и не мифологические истории о капризных и помешанных на власти богах и их проделках (об Афине Палладе, которая родилась из головы Зевса в доспехах и с копьём). Потом она переключилась на майя, Древний Египет, вымирающих животных, царскую Россию и путешествия во времени. Она читала исторические романы, непременно толстые и с сомнительными рисунками на обложках. Появлялись вещи с названиями «Королева Солнца» и «Дочь расы», этими кирпичами её, видимо, снабжал «наркодилер» из школьной библиотеки. Она устроила раскопки на прибрежной полоске рядом с домом бабушки и деда и нашла семнадцать бутылочных крышек, несколько матовых стёклышек и нечто, что, как она надеялась, могло быть костью шпоры игуанодона. В голове у Мартина не укладывался сам факт того, что вся эта информация может храниться в детском мозгу. Она могла сказать:

– А ты знал, что сфинкс в Гизе одинок? Обычно сфинксов всегда двое! – И улыбнуться удивительной, мечтательной улыбкой.

Это было в то время, когда Мартин отчаянно хотел дать что-нибудь дочери – всё что угодно, лишь бы это было то, что дал ей он. Задача усложнялась тем, что Ракель ни в чём не нуждалась. Все куклы она отдала Элису и упорно выселяла из своей кровати мягкие игрушки, за исключением довольно потрёпанного старого тюленя. Но при каждом удобном случае она устраивалась на диванчике в кухне и читала, поэтому он дарил ей только книги, что было даже выгодно, поскольку книги не облагались НДС.

И волосы заплетать он ей не мог. Обычно это делала Сесилия. Когда он пытался, косички получались кривые и слабые.

– Я могу сама, – говорила Ракель и делала себе косы, даже не глядя в зеркало.

Мартин снова попробовал позвонить Густаву, хотя уже было начало двенадцатого.

Никто не ответил.

Он продолжил читать.

8

Из кресла у панорамного окна отлично просматривался вход в Университетскую библиотеку. Каждый раз, когда входил новый посетитель, Ракель смотрела краем глаза, но тот, кто на первый взгляд казался похожим на Эммануила Викнера, всегда оказывался кем-то другим. В какой-то момент она заметила сутулого парня с такой же походкой и в такой же дутой замшевой куртке, как у Александра, и, хотя она сразу поняла, что это не он, сердце вернулось к нормальному ритму только через несколько минут. За последние три часа ей удалось написать не больше чем полстраницы эссе по «По ту сторону принципа удовольствия», и дяди точно след простыл.

Она хотела спросить у него насчёт тех картин в сарае. Подпись в углу – СW – могла значить только то, что это автопортреты. Дедушка Ларс, приняв приличную порцию коньяка, любил, конечно, посокрушаться в духе «Сесилии надо было поступать на факультет искусств», но Ракель не помнила, чтобы мама когда-либо рисовала. По всеобщему убеждению, талант она унаследовала от Ларса, хотя Ларса тоже никто не видел рисующим, по крайней мере, на протяжении долгих лет. Ракель, похоже, никак не использовала свою предрасположенность к живописи, а Элис, который действительно хорошо рисовал, был слишком ленив, чтобы чего-то добиться. В детстве и отрочестве Ракель достаточно насмотрелась всевозможных вернисажей, чтобы понять, что это тот редкий случай, когда Ларс Викнер, кажется, прав. Даже с учётом простой техники, эти пять картин из сарая свидетельствовали о силе и эмоциональности, чувстве формы и цвета. Да, написано рукой самоучки, но это было намного выше обычного любительского уровня.

Сосредоточиться на задании было сложно, потому что каждый мог оказаться Эммануилом и потому что на экране мобильного постоянно вспыхивали эсэмэски от Ловисы, которая сидела дома и готовилась к экзамену.

Слушай, что ты об этом думаешь: стоит попытаться полечить моего приятеля от СДВГ (риталином) прямо во время экзамена?

Разумеется, по предписаниям ФАСС [37]

Или это хороший повод для введения более «тяжёлых препаратов»?

P. S. Шучу

Чёрт, засыпаю от скуки

Ты веришь, что я выбираю медицинский, находясь на государственной службе?

Ne quid nimis [38], написала в ответ Ракель и положила телефон в сумку.

На экране компьютера