Одинока и крайне жестока, или Как выйти замуж за один день - Полина Раевская

Затаив дыхание, во все глаза таращилась я на Наталью, чье лицо пошло красными пятнами. По всему видно – слова Ярового ее сильно задели, а тот, будто ему показалось этого мало, решил вогнать последний гвоздь в их зарождающиеся отношения (или это только мне казалось, что они имеют шанс на появление):

– Думаешь, я совсем дурак, да? Думаешь, не заметил твои оценивающие взгляды, все эти прикосновения как бы невзначай, кокетство, флирт? Только понять не могу, к чему эти игры, ведь всем и каждому понятно, что не пара я тебе. Такие, как ты, в мужчинах в первую очередь ценят их статус и кошелек. Ни тем ни другим не обладаю. Нет, – Валерий усмехнулся, – портмоне, конечно, имеется, да вот только его содержимое тебя вряд ли заинтересует.

Ой, зря он так! Я вжала голову в плечи, ожидая бурю и мечтая оказаться сейчас где-то в ином, желательно хорошо звукоизолированном помещении. Но Наталья сумела совладать со своими эмоциями, занятия йогой все же не прошли даром. Сделав глубокий вдох и выдох через нос, она отчеканила:

– Фамилия сослуживца, с которым ты делишь кабинет, – Албанин. Инициалы эм. эн. На его столе, помимо неизменных и вполне стандартных канцтоваров, стоит подставка с именным «Паркером» – вещью недешевой. Мне ли не знать? – девица усмехнулась. – Ключи с брелоком в форме сердечка. Вещица тоже недешевая – дочка хотела такую понравившемуся мальчику подарить, всю копилку распотрошила. Подозреваю, у твоего коллеги имеется состоятельная пассия, ну или, в отличие от тебя, он не на одну зарплату живет. Прямо по коридору пять кабинетов по обе стороны. В каждом сидит по два человека. Итого десять сотрудников. Фамилии: Алтуфьев, Баранов, Вольпинский, Горин, Демьянов… Дальше продолжать? Заметь, я их в алфавитном порядке выстроила. Вчера на входе дежурил Смирнов, грузный тип, которому не мешало бы похудеть. Вместо этого он заказывает пиццу прямо в отделение – коробку прячет под столом, для мента, впрочем, не очень умело. Теперь отель. Входная дверь украшена золотым вензелем «ДСМ» – насколько знаю, инициалы индийского владельца. В холле мраморные полы с узором в форме солнца, на потолке хрустальная люстра со свечами. Слава богу, электрическими. Лифт стилизован под старину – электронное табло заменено циферблатом со стрелками. Сегодня дежурит Алевтина. Носильщик Алексей, двадцати лет от роду. Из достоинств – физическая сила и смазливая мордаха. Интеллектом паренек не обременен, иначе бы давно уже сменил профессию. Что еще? Ах да! У Алевтины на левом чулке небольшая стрелка, судя по пятнышку бесцветного лака на ее конце, женщина о прорехе осведомлена. У Леши на рукаве следы того же лака – возможно, он помогал начальнице справиться с ее бедой. Кстати, история – минус профессионализму администратора. Женщины ее профессии непременно должны иметь запасную пару колготок или чулок на рабочем месте – в конце концов, статус отеля обязывает. Впрочем, вряд ли кто-то, кроме меня, обращает внимание на подобные мелочи. Я могу долго продолжать, – усталым жестом Наталья поправила короткую челку. – Но не буду. Ты ведь наверняка скажешь, что все это – следствие моего одиночества. Девушке моего статуса положено быть наблюдательной, – Наталья усмехнулась, – а ну как пропущу богатого жениха, да?

Закончив свой пламенный монолог, подруга поочередно обвела нас глазами и неожиданно расхохоталась. Смеялась долго, до слез, невзирая даже на то, что никто ее веселье не поддержал.

– Видели бы вы свои лица, – задыхаясь, пробормотала она. – У зрителей шоу Дэвида Коперфильда и то менее удивленные выражения. Ой, не могу! Полька, ну ладно они, а ты-то чего?

– Никак не могу привыкнуть к твоим фокусам, – пробормотала я. – А вообще, ребят, давайте жить дружно, а? Валер, ты к Наталье вообще несправедлив, она…

– Не сметь! – воскликнула Наталья и выставила вперед ладонь. – Еще чего не хватало – бисер метать перед всякими!

– Тоже мне… – смущенно проговорил Яровой, отводя взгляд. Было видно, что он уже и сам пожалел о своих словах, но поздно – я Наталью знаю, подобных обид она не прощает. Доброта и чуткость в этой барышне удивительным образом сочетались с твердостью и бескомпромиссностью.

– Вернемся, пожалуй, к нашим баранам, – решил разрядить обстановку Антон. Тоже мне дипломат – сделать это следовало минимум двадцать минут назад. – Валер, скажи, как тебе наша версия? Только честно!

– Честно? – Яровой уже преодолел смущение. Чувствовалось, что теперь он вновь в своей тарелке. – История, безусловно, красивая. Жаль только, ни одного доказательства в ее пользу не имеется.

– Но как же? – Антон выглядел растерянным. – Все ведь так хорошо сходится.

– Угу, – следователь кивнул. – Только в суд с вашими схемами, – он кивнул в сторону лежащего на полу ватмана, – не пойдешь. Засмеют. Да ладно засмеют. Куда хуже, что любой, даже не самый талантливый адвокат камня на камне от вашей версии не оставит. Сами подумайте, что у вас на Алевтину имеется? Показания убитого садовника? Так нет их, считай? Отгул в день убийства Алены? Мало ли сколько людей в тот день не работали. Мы даже не знаем, были ли женщины знакомы. Смерть Листопадова и вовсе официально признана несчастным случаем и, если никаких иных обстоятельств не откроется, таковым и останется. Я вообще не имею права даже свидетелей по этому поводу опрашивать – все! Закрыто дело! Так что, – Яровой развел руками, – увы, но ничего против Гориной у вас не имеется. Конечно, я допрошу ее в связи со вновь открывшимися обстоятельствами и даже поинтересуюсь, где она была в день убийства, но на многое не рассчитывайте.

– Ой, да ладно, – не выдержала Наталья. – Можно подумать… Вы и с куда меньшими доказательствами людей в тюрьму сажаете, а тут вдруг сама невинность. Может, стоит кто за этой вашей Алевтиной? Покровитель у нее богатый и влиятельный имеется?

Валерий с сожалением посмотрел на мою подругу:

– Уж не знаю, с кем именно из сотрудников правоохранительных органов тебе приходилось иметь дело, но я лично и мои коллеги дела в суд отправляем, только имея на руках неопровержимые доказательства вины. В тюрьму же и вовсе никого не посылаем – это, знаешь ли, прерогатива служителей Фемиды. И вообще, знали бы, как нас прокуратура дрючит! Каждое дело перед тем, как в суд отправиться, вдоль и поперек следаками изучается. Вот в прессе пишут, мол, у нас оправдательных приговоров, дескать, мало. Мол, это потому, что суд всегда на сторону следствия становится. Так он потому становится, что до него только самые-самые обвинения доходят. Если есть сомнения, ни один прокурор его судье не передаст. Да, честь мундира. А вы хотите, чтобы мы сырые дела отправляли, что ли? Поверьте моему опыту, в таком виде доказательства против Алевтины очень слабые. Я бы сказал, что их вообще не имеется. Уж простите.

– И что?! Пусть убийца разгуливает на свободе?

Валера посмотрел на меня с явным сожалением. Так отец смотрит на свое впервые влюбившееся чадо, удивляясь его наивности.

– Слушай, ну, конечно же, нет. Разумеется, мы проверим и эту версию, просто я бы на вашем месте не сильно обольщался. В жизни все обычно гораздо проще и прозаичнее.

– И что же нам делать? – я даже растерялась. Уверовав, что мы удачно раскрыли запутанное преступление, к подобному повороту дела оказалась не готова. Теперь же, взглянув на ситуацию глазами Ярового, осознала, насколько наивно и даже глупо выглядят наши рассуждения. Выстроили версию, которая разве что для детективных романов годится.