Живое - Марина Суржевская

Он тяжело втянул воздух. Испарины стало больше, лицо побледнело. Только в глазах по-прежнему бушевало рыжее пламя – как было всегда.

Ржавчина легко прикоснулся к уголку моих губ. Лишь на миг – и сразу отодвинулся.

– Мне надо возвращаться. Будь осторожна, мелкая, прошу тебя. И еще.

Его глаза стали злыми, пугающими.

– Держись подальше от февра!

Волчья шуба упала на землю.

Губы Ржавчины сменились клыками и угрожающе придавили мою кожу. Словно миг – и оттяпают руку вместе с браслетом! Я отшатнулась, уставившись на эфрима. Человек снова исчез, рядом стояло чудовище. Одним прыжком оно запрыгнуло на стену маяка и слилось с каменным изваянием.

Некоторое время я стояла, глядела то на маяк, то на море, кусала губы и думала.

А потом потащилась приводить в чувство Альфа, хотя голова гудела от новых сведений и сомнений.

Альфу, который пришел в себя и теперь ошалело тряс головой, я без зазрения совести соврала, что он свалился без чувств от силы знаков. Нордвиг смотрел с недоумением, явно пытаясь понять, что произошло.

– А впитаешь новый знак, еще и уши отвалятся, – пригрозила я. – Или еще что-нибудь важное!

– Врешь ты все, – простонал Альф, потирая затылок.

Всю обратную дорогу Нордвиг пытался меня разговорить, но я молчала, уткнувшись носом в воротник. Перед глазами все еще стоял Ржавчина. Незнакомый и родной одновременно. Я пыталась осознать изменения и понять, что испытываю, когда думаю о давнем друге. Мы выросли – и все изменилось. Совершенно все.

Когда мы подъехали, Нордвиг не вышел, чтобы открыть мне дверь. Лишь глянул мрачно:

– Завтра дашь мне новый знак. Я тебя найду.

Поняв, что спорить бесполезно, я молча покинула мехомобиль. И удивилась, увидев стоящую на пороге Силву.

– Госпожа Левингстон! – поприветствовала она. – Ну наконец-то! Я давно вас жду! Февр Стит велел помочь вам с волосами и платьем!

– Зачем? – не поняла я.

– Так ведь вы идете в «Белый Цвет»! – Силва простодушно похлопала глазами. – Вы идете танцевать! Надо постараться и сделать вас самой красивой, потому что февр Стит был ужасно сердитым!

Я мысленно застонала, потому что совершенно забыла про обещание сходить в «Белый цвет»! У меня не было никакого желания веселиться, даже хотела притвориться заболевшей, но Силва уже тащила меня на второй этаж. А войдя в комнату, я ахнула – на кровати лежало платье. Да какое!

Увидев мое ошарашенное лицо, юная служанка рассмеялась:

– Правда, оно прекрасно? Платье привезли из лавки господина Венканса, из «Золотой Иглы»! Вы знаете, что Дар этого господина позволяет ему шить одновременно несколькими иглами? Они сами вышивают и делают стежки! Он умеет создавать на ткани живые узоры, как знаменитый столичный мастер Бердес! И поверьте, живые узоры господина Венканса даже лучше! Они просто волшебные! Изумительный наряд, вы согласны? В «Белый Цвет» принято приходить в светлом! Ваш брат такой заботливый, правда? Госпожа Левингстон?

Я молчала, ошарашенно рассматривая платье. Светлый шелк с каплей лилового цвета. Узкий корсаж и широкие рукава. Фасон почти простой, но главное не это. По ткани снизу доверху плелись цветные узоры, и они были живыми! На шелке порхали птицы, вспыхивая искрами камней на крыльях, бушевало море, танцевали сказочные существа и росли деревья. Рисунок вышивки менялся и двигался, создавая все новые и новые картины. Это было произведение искусства, а не платье!

– У вас десять минут на купель! – оторвала меня от созерцания Силва. – Поторопитесь, госпожа Левингстон!

Я молча ушла, чтобы освежиться.

Когда вернулась, одетая в халат, прислужница раскрыла деревянный ящичек, расписанный цветами. Внутри лежали кисти, баночки, граненые флакончики и костяные маски. На последние я посмотрела с особенным удивлением. Эти маски любили обсуждать престарелые подруги вдовы Фитцильям. «Благородная госпожа гордится всеми своими морщинами, а не скрывает их под маской двери-аса!» – изрекала вдова и осуждающе поджимала губы. Но я замечала в ее глазах блеск интереса.

Маска, выполненная из тончайших костяных пластин, стоила дорого. Умелые мастера разукрашивали ее, рисуя живой румянец и яркие губы. Стоило приложить маску к лицу, и она врастала в кожу, полностью скрывая изъяны живого лица и делая его свежим и юным. К сожалению для состоятельных красавиц, эффект маски был недолговечным.

Силва уловила мой взгляд и улыбнулась.

– Маска вам ни к чему, госпожа Левингстон, ваше лицо прекрасно и без нее.

– Откуда у тебя все это? – удивилась я.

– От прежней хозяйки. Она была очень внимательна к своей красоте. Но садитесь, прошу вас! У нас мало времени. Сначала прическа!

Я молча опустилась на стул. Силва щебетала, рассказывая о невероятном мастере иглы и причесочнике с улицы Извилистая Канавка.

– Он умеет делать из волос букеты, представляете? И даже корабли! Идете, а на вашей макушке плывет целый фрегат!

– Я не хочу на голове фрегат! – очнулась я, и Силва хихикнула.

– Не переживайте, госпожа Левингстон. Я просто сделаю локоны и уложу их серебряными шпильками. Будет очень красиво!

Я глянула в зеркало, как ловко Силва перебирает мои пряди, и испытала неловкость. Девушка каждый день готовит в этом доме еду и убирает, а ведь я ни разу с ней не поговорила!

– Ты приехала в Двериндариум в поисках работы? – спросила я, глядя в отражении на Силву. – Или тоже мечтаешь открыть Дверь?

Шпилька уколола мне затылок, и я подпрыгнула.

– Ох, простите, госпожа Левингстон! Я случайно! Нет, я не хочу войти в Мертвомир, да и вряд ли заработаю это право. Оно даруется самим верховным февром за заслуги перед Двериндариумом. Но я вполне довольна своей жизнью и служением Левингстонам. Мне повезло попасть в вашу семью.

– Откуда ты приехала?

– Из маленького городка. Вряд ли вы о нем слышали.

Еще одна шпилька едва не проткнула мою голову. Я покосилась на Силву. Кажется, девушка не расположена отвечать на мои вопросы. Настаивать я не стала, возможно, прислужнице неприятны воспоминания о прошлом. Да и мне было о чем подумать.

– Готово, госпожа Левингстон! – объявила Силва, и я снова глянула в зеркало.

– Очень красиво! – восхитилась я.

Локоны ниспадали на левое плечо, сверху мерцала серебряная сеточка, украшенная камнями. Она закрывала половину лица, придавая таинственный вид. Мои глаза Силва подвела темной краской, а губы – красной. Кожу лица, шеи и груди покрыла мерцающая пудра.

– Платье, госпожа Левингстон!

Выскользнув из халата, я протянула руки к наряду. Слои шелка стекли по телу. Талию Силва обхватила широким и жестким поясом, на котором тоже золотились узоры. На плечи опустилась короткая меховая накидка. Присев, прислужница сунула мои ступни в мягкие светлые сапожки.