Дело незадачливого жениха - Эрл Стенли Гарднер

— Еще бы! — согласился тот. — Когда он услышит…

Внезапно дверь судейской палаты открылась, и в зал вошелсудья Минден.

Все присутствующие встали. Судья направился к своему месту,какое-то мгновение он смотрел на стоящих в зале людей, а затем снисходительнымкивком разрешил им сесть. Судебный пристав ударил в гонг и зычным голосомобъявил об открытии судебного заседания:

— Верховный суд города Сан-Диего, штата Калифорния,председательствующий — верховный судья Харри-сон И. Минден.

— Рассматривается дело Эдварда Карлеса Гарвина, — объявилсудья Минден.

— Со стороны обвинения — готовы, — объявил Кавингтон.

— Со стороны защиты — готовы, ваша честь, — отозвалсяМейсон, вежливо улыбаясь.

— Составьте список присяжных, — предложил судья секретарю.

Кавингтон шепнул Сэмюэлю Джарвису:

— Сэм, сходите и выберите присяжных. Я хочу подготовиться.Так будет проще бороться с Мейсоном. Только бы нам не переусердствовать.

— Он будет повержен, — убежденно ответил Джарвис и удалился.

Кавингтон провел рукой по седым волосам. Его глаза хищноблеснули в предвкушении долгожданного исхода.

Судья Минден сказал:

— Прошу названных присяжных заседателей занять места в ложе.

Секретарь поднялся с места и зачитал двенадцать имен.

Судья Минден кратко изложил их обязанности, обратился кпрокурору с просьбой изложить суть дела, задал присяжным несколько традиционныхвопросов и разрешил представителю защиты опросить присяжных.

Мейсон ограничился поверхностным опросом.

Прокурор же дал указание Джарвису затянуть опрос присяжныхдо тех пор, пока для него не станет очевидным, кого же из двенадцати выбратьдля участия в процессе.

В результате дебатов четверо присяжных удалились из ложи, ихместа заняли другие. Было заметно, что Мейсон задает свои вопросы присяжнымлишь для соблюдения процессуальных формальностей.

Раздраженный прокурор Кавингтон сам включился в опросприсяжных, и когда — уже днем — присяжные были окончательно отобраны, рассвирепевшийпрокурор понял, что бороться с этим адвокатом будет не так легко, как онпредполагал. Мейсон быстро осуществлял безапелляционные отводы кандидатов,демонстрируя при этом безупречное знание закона и прекрасно разбираясь вхарактерах людей.

— Господин прокурор, вы не сделаете вступительное заявление?— спросил судья.

Недовольный и возбужденный Кавингтон, обращаясь к присяжным,заявил о своем намерении доказать, что обвиняемый в результате незаконногоразвода в двоеженстве Эдвард Карлес Гарвин нашел не самый лучший способ решенияпроблемы, а именно — убийство своей первой жены.

— Леди и джентльмены, я намерен доказать вам, — продолжалКавингтон, — что этот человек преднамеренно заманил свою жену ночью в безлюдноеместо, откуда, согласно его плану, ей не суждено было вернуться живой.Хладнокровно и тщательно продуманное, изощренно осуществленное преступление,которое, возможно, никогда не было бы раскрыто, если бы…

Его выступление было прервано Джарвисом, который, дернувпрокурора за полу пиджака, намекал, что заявление слишком уж затянулось.

Кавингтон умолк, кашлянул и продолжил:

— …если бы не усилия полиции нашего города, работавшейсовместно с полицией Лос-Анджелеса. Леди и джентльмены, я не хочу подробноостанавливаться на свидетельских показаниях. Обвиняемый сбежал из СоединенныхШтатов в Мексику, где его и разыскали, в соответствии с иском, которыйвозбудила по отношению к нему его первая жена, и…

— Прошу слова! — прервал излияния прокурора Мейсон. — Вашачесть, я протестую против всякой попытки со стороны прокурора выдвигатьобвинения, не связанные с преступлением, рассматриваемым на заседании. Язаявляю, что это делается с целью дискредитации моего подзащитного, иквалифицирую замечания прокурора как неумелое ведение процесса. Я попросил бысуд предостеречь присяжных от принятия к сведению этих замечаний.

— Высокий суд, — не сдавался Кавингтон, — этот случайявляется исключением из общего правила. Это тот случай, когда обвинение вдвоеженстве, которое было выдвинуто против обвиняемого его женой, явилосьмотивом для ее убийства. И защите это хорошо известно. Обвиняемый сбежал вМексику. Он решил убить свою жену и таким образом сделаться вдовцом, что давалоему возможность вступить в брак с женщиной, которой он увлекся.

— Я настаиваю на своем протесте, — сказал Мейсон, — и прошурасценить такое обвинение как нарушение процедуры судебного заседания.

— Господин прокурор, — с раздражением произнес судья Минден,— я не знаю, какие свидетельские показания вы собираетесь предъявить, и поэтомувынужден признать, что вы выходите за рамки процессуального порядка. Не лучшели было бы повременить с обвинениями? Сначала представьте суду свидетельскиепоказания, затем мы выслушаем возражения со стороны защиты, заслушаем мнениеприсяжных заседателей, а уж потом суд сможет вынести справедливое решение. Выже избрали путь через черный ход и тем самым вводите суд в заблуждение. Преждевсего нам нужно установить, какими фактами мы располагаем. Я предлагаю вамизложить присяжным, какие факты имеются у вас относительно передвиженийподсудимого в то время, когда было совершено преступление. Пока я признаю, чтопредставитель защиты — прав, призывая вас к соблюдению процессуального порядка.

— Хорошо, ваша честь, — уступил, задетый за живое,Кавингтон. — Если суду угодно, чтобы я подчинился такой процедуре, я готов этосделать.

— Учитывая подобные обстоятельства, — продолжал судьяМинден, — с целью защитить права подсудимого, суд призывает присяжных непринимать к сведению замечания, высказанные обвинением, которые касаютсядругого преступления.

Кавингтон, хорошо сознавая, что выставил себя в глазах присяжныхв невыгодном свете, и пытаясь исправить положение, проговорил:

— Леди и джентльмены, я заканчиваю. Вне всяких сомнений, ядокажу, что обвиняемый совершил убийство, причем жестокое и преднамеренное. Ябуду требовать для него самого сурового наказания. Иными словами, я будунастаивать на вынесении ему смертного приговора.

С последними словами Кавингтон обратил мрачный взгляд всторону Эдварда Гарвина. Затем такого же взгляда удостоился и Перри Мейсон.Прокурор шумно опустился на место и зашептал Джарвису:

— Черт бы побрал его высокомерную улыбку. Ну ничего, скороон с ней распрощается.

— Защита желает взять слово? — спросил судья Минден.

— О, если суду угодно выслушать меня, — отозвался Мейсон, —я буду краток.