Мы, Боги - Бернард Вербер

Как только желудки наполняются, языки развязываются. Мы начинаем обвинять друг друга в том, что хотели сделать свои творения победителями за счет других, а потом начинаем задаваться вопросом. Что это за «игра Игрек», упоминавшаяся Аресом и главными богами?

— После соревнования между животными наверняка будут соревнования между «человеческими стадами», как назвал их Арес, — заявляет Эдмонд Уэллс, напоминая, что человек теперь является следующим логическим уровнем эволюции. Номером 4.

— Надо взять обезьян и поставить их на задние лапы, чтобы освободить руки и изобрести орудия труда? — интересуется Гюстав Эйфель.

— И научить их охотиться? — спрашивает Мэрилин.

— Нужно еще будет опустить их голосовые связки, чтобы они смогли научиться говорить, — мечтает Фредди.

Нам не терпится перейти к абсолютной игрушке, homo sapiens sapiens.

— С помощью людей я создам памятники, — говорит Гюстав Эйфель.

— А я — балеты, — говорит Мата Хари. -…И песни, — продолжает Эдит Пиаф.

Нам хочется как можно скорее заняться себе подобными, вмешаться в качестве богов в жизнь имеющих мозг, способный думать, рот, способный говорить, руки, способные делать.

— Я научу их жить без богов и учителей, — заявляет Прудон.

— А я научу их любви, — мечтательно говорит Мэрилин. — Настоящей любви, без измен, без лжи. Мои люди не будут терять времени на то, чтобы от одной любовной авантюры переходить к другой. Они смогут сразу узнать родственную душу.

Мата Хари с этим не согласна.

— А какой интерес? Иметь только одного партнера за всю жизнь, как это ограничивает! Мне кажется, однако, что на Земле и ты, и я, мы обе умножали число наших опытов, возможно, получая раны, но и обогащаясь каждый раз.

Мэрилин настаивает:

— Если бы я встретила Фредди, когда была подростком, я бы не стала дожидаться Рая и не искала бы никого другого, я в этом уверена.

Эдмонд Уэллс размышляет:

— Когда я буду делать своих людей, я постараюсь, чтобы все друг друга понимали. Я изобрету язык, исключающий двусмысленности и недомолвки. Я посвящу себя до конца общению и обмену.

— А мои люди, — говорит Фредди, — будут постоянно жить с юмором. С утра кто-нибудь расскажет анекдот, над которым остальные будут смеяться весь день. Благодаря смеху мои люди достигнут духовности.

— А ты, Мишель?

Удар гонга не дает мне ответить, но я знаю, что моя задача будет заключаться в том, чтобы понять самого себя, наблюдая за людьми. Я, возможно, буду экспериментировать, чтобы посмотреть на их реакцию при самых загадочных обстоятельствах моей собственной жизни.

Появляются кентавры с барабанами и окружают нас, и мы больше не слышим друг друга. Добавляются другие инструменты: костяные флейты, гитары с корпусами из черепашьих панцирей. Молодые полубогини начинают играть на арфах со струнами из кошачьих кишок.

Следующая роль бога людей внушает мне опасения. Смогу ли я выполнить свою задачу? Когда я был смертным, меня бросила невеста и оставила бонсай. На прикрепленной к нему карточке с парфянской стрелой на прощание было написано: «Ты не смог позаботиться обо мне, сможешь ли ты позаботиться об этом растении?» Я принял вызов. Я купал свой бонсай, ухаживал за ним с помощью специальных лосьонов, давал удобрения, обрызгивал из пульверизатора листья. И все же, как я ни старался, деревце погибло у меня на глазах, и я не мог помочь простому растению.

С животным миром мне везло не больше. Намного раньше, когда я был мальчиком, гуппи в моем аквариуме всплывали кверху брюхом, и их поедали собственные собратья, тоже вскоре умиравшие. Я также помню, как ловил головастиков в луже неподалеку от загородного дома моих деда и бабушки. Я сажал их в банки из-под конфитюра, чтобы наблюдать, как они будут расти и превращаться в лягушек. Но я уехал на экскурсию с двоюродными братьями на несколько дней, а когда вернулся, обнаружил, что вода в банках испарилась и все головастики погибли, высохнув. Еще у меня были хомячки, в начале двухмесячные самец и самочка. Через несколько дней самочка произвела на свет дюжину малышей, половину которых она съела. Другие стали спариваться между собой, братья и сестры, дети и мать, дочери и отец. Через несколько недель в клетке было больше тридцати хомячков, которые совокуплялись, резвились, пожирали друг друга. А я даже не осмеливался больше заглядывать в клетку, мне было стыдно за то, что я создал подобный мир.

В двенадцать лет мать подарила мне котенка, которого я тоже не смог сделать счастливым. Сперва он носился повсюду как бешеный и обожал писать мне на подушку. И даже несколько стирок в горячей воде не могли удалить неприятный запах. К тому же, ему не нравилось, когда я его ласкаю, а самое большое наслаждение он испытывал, когда ложился на клавиатуру компьютера, в то время как я за ним работал. Повзрослев, он успокоился и начал толстеть, а его единственным занятием стало смотреть телевизор. Когда он умер от ожирения, ветеринар упрекнул меня, что я с ним не играл и перекармливал его.

А намного позже, был ли я хорошим отцом для своих детей? А для моих смертных, был ли я хорошим ангелом-хранителем?

Какая тяжелая задача — быть ответственным за других, чья жизнь от вас зависит. В конце концов, я не уверен, что доволен моим статусом бога.

«В служебной иерархии каждый сотрудник имеет тенденцию подняться до уровня своей некомпетентности». Этот закон был впервые сформулирован ЛоуренсомДж. Питером в 1969 году. Он хотел создать новую науку — иерархоло-гию, занимающуюся некомпетентностью на работе. Он хотел исследовать, проанализировать и измерить ее естественное развитие внутри организаций и предприятий. Питер сделал следующее наблюдение: в любой организации, если кто-то хорошо выполняет свою работу, ему поручают более сложную задачу. Если он и с ней хорошо справляется, то получает повышение по службе. И так далее, пока не получит место, превосходящее его возможности. Там он будет оставаться бесконечно. У «принципа Питера» есть два следствия. Во-первых, в организации работа выполняется теми, кто еще не достиг своего уровня некомпетентности. Во-вторых, квалифицированный и эффективный сотрудник редко соглашается оставаться на своем уровне компетентности. Он постарается сделать все для того, чтобы достичь уровня, на котором будет совершенно неэффективен.

Эдмонд Уэллс «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 5

После того как мы пересекаем поток под водопадом, Мата Хари находит в черном лесу большие и глубокие следы животного, которое должно быть таким же большим, как и тяжелым. В постепенно сгущающейся темноте мы слышим вдалеке хриплое дыхание.

Наша группа застывает на месте. Рауль хочет всех ободрить.

— «Он» наверное спит.