Самурай Ярослава Мудрого - Александр Ледащёв

– Как звать тебя, вой? – вместо ответа спросил оборотень. В голосе его почувствовал я тяжелую, вековую усталость.

– Зови Ферзем, оборотень, – честно отвечал я.

– Добро, Ферзь, извини, что своего имени не говорю. Я не могу тебе рассказать ни о сове, ни о ее хозяйке. Это они сделают сами. Будь уверен, что вы еще встретитесь. Это я могу тебе пообещать твердо. Но почему ты не испугался меня, вот что мне непонятно? Я не потому сказал, что тебя убить просто, что бахвалился. Но ты не боишься. Я не понимаю…

– Хорошо, я понял. В конце концов, не на все вопросы можно сразу получить ответ. А не боюсь я тебя потому, что если мне суждено умереть в драке с оборотнем, так о большем и мечтать не приходится. И еще потому, что мне нравится, что вы соседствуете с людьми, что вы живете так, как привыкли, требуете уважения и соблюдения ваших правил, мне нравится то, что вы есть – иные, потусторонние. Нежить, – спокойно отвечал я.

– Не врешь, вижу. Странных людей, надо сказать, выбирают Сова и ее хозяйка. Ты любишь то, чего многие боятся или не верят. Сова эта мне не хозяйка, но и ссориться с ней не хочу. Так что теперь я могу бежать дальше – не сразиться нам, Ферзь.

– Куда бежать-то? Я могу вернуться в лагерь, посмотреть что-нибудь съедобного, если ты голоден, да и посидим тут себе, пообщаемся? – Я очень не хотел расставаться с оборотнем. Оборотень вдруг подернулся рябью, а потом передо мной оказался обыкновенный человек, ростом с меня, но гораздо более мощный на вид, каждое его движение таило ток огромной, первобытной силы, причем делалось это отнюдь не для того, чтобы произвести на меня впечатление.

– А простого хлебушка нет у тебя, Ферзь? – вдруг спросил оборотень. – Моя охота на сегодня вышла, после такого начала судьбу пытать не след.

– Есть! – У меня и в самом деле за пазухой был кусок хлеба, я хотел угостить своих лошадей, но для них я еще возьму. Я вынул краюху и протянул ее оборотню. Тот покосился на меня:

– Разделишь со мной? Не побрезгуешь с оборотнем хлеба преломить?

– С чего бы вдруг мне тобой брезговать? – удивился я.

– Я убийца, нежить. Чужой человеку, я много убивал, – все так же недоверчиво говорил оборотень, как и смотрел.

– Нашел ты кого удивить. Княжьего человека. Ломай уже, хватит свататься! – Я усмехнулся, оборотень мягко и ровно, любовным движением разделил краюху ровно на две половины и одну протянул мне. Я с полупоклоном принял хлеб и тоже сел на корточки, как сидел мой собеседник. Тот с упоением понюхал свой ломоть, прижал ко лбу, к губам и, наконец, запустил в него зубы. Я последовал его примеру.

Хлеб мы ели молча, потом оборотень, бережно собрав в ладонь крошки, кинул их себе в рот и продолжил разговор:

– В Киев, я чай, идете? К Владимиру?

– Секрета нет в том, идем к Владимиру, – отвечал я, отщипывая хлебный мякиш.

– Добро. В тамошних краях берегись у озер русалок. Там тебя и сова не спасет, если что, они сами по себе ходят, – проговорил мой новый товарищ.

– Спасибо, оборотень. Учту. Не хотелось бы, чтобы утопили так быстро, – я засмеялся, оборотень вторил мне.

– А если не быстро утопят, так оно и ничего, по-твоему? – спросил он.

– Ну тут уж как сложится. Я всегда думал, что меня иная смерть ждет, но тут человек не властен, – задумчиво отвечал я ему.

– Не переживай, никто своей смерти не знает. Даже мы, нежити. Ну, с нами вообще разговор особый.

Я закурил, оборотень отсел от меня, отмахиваясь от дыма, но ведь общеизвестно – дым гонится за тем, кто от него бежит. Некоторые так и елозят вокруг костра, а толку? Лучше уж смиренно сидеть и ждать, пока дыму надоест. Есть многое на свете… Вот, к примеру, сижу я себе в лесу с самым настоящим оборотнем, да и ничего кстати. Уже почти привык. Хотя есть некоторая досада – всегда думал, что при такой встрече нежити поведают мне много интересного, а пока что не особо много и поведали, почитай, совсем ничего. Хотя не сожрали – и то ладно!

– Судя по всему, сова, о которой я говорил, высоко летает, раз никто мне не отваживается поведать, кто она и кому служит, – помолчав, сказал я. Но оборотень не обиделся.

– Ты прав. Она высоко летает. И та, кому она служит, умеет вызвать к себе и почтение, и страх. Так что ничего я тебе, не обессудь, не скажу. Повторю лишь – вы еще встретитесь. Может быть, сейчас ты еще не готов. Может, не готовы они. Откуда мне знать? Прощай, Ферзь, и спасибо тебе, – с этими словами оборотень исчез так быстро и бесшумно, что я проморгал этот момент. Да, его слова, что убить меня просто, не были пустым бахвальством.

Я неторопливо побрел к лагерю. Было над чем подумать. Какая-то нежить, о которой остальные и говорить-то боятся, явно заинтересована во мне, а я даже не могу и примерно представить, что ей надо и для чего я ей? Я не готов? Она не готова? Меня женить, что ли, собрались?! Дурацкая мысль, случайно мелькнувшая, развеселила меня. Я вернулся на поляну, где ночевала дружина, и тихо лег у своего костра.

– Как лес в ночи, Ферзь? – негромко спросил Ратьша.

– Оборотни, – лениво ответил я.

– А-а. Ну на то и лес, – согласился Ратьша, повернулся на другой бок и, кажется, в самом деле уснул.

Вот и понимай как хочешь. Поверил? Не поверил? Важно ли мне, поверил он мне или нет? Ну, предположим, важно. Если меня считают за человечка Владимира, то не к соучастникам ли я ходил? А даже если и так – не вырезать же их собирается Владимир в лесах, что неподалеку от Ростова пока еще? Ферзь, угомонись. Повидался с оборотнем – и спи себе. Что я и сделал.

Что за напасть! Не успел я уснуть, как вновь оказался на той же самой палубе! На сей раз я решил осмотреться. Беглый обзор устройства корабля показал мне, что нахожусь я на самом что ни на есть настоящем драккаре. Верное судно викингов. Может, мне говорят через сон, что пора скромно потеряться и идти к Ладоге или к Новгороду, искать себе места на драккаре или кнорре, что идет к землям норвежцев? Мысль богатая, нравы у ребят простые, скрутят ласты и продадут в рабы, вся недолга. Да что я там не видел? Нет, врать не стану, в землях фиордов я хотел бы побывать, но без ошейника траллса.

А пока что драккар уверенно резал глубокую зеленую волну, которая вскипала белой кровью пены. Я стоял у борта, как я понимаю, был в свободной смене. Гонг молчал, мы шли под сильным ровным ветром, но потом кормчий приказал убрать парус – близилась прибрежная полоса, и надо было быть редким идиотом, чтобы с разгону воткнуть драккар в мель или риф. Стоило идти в такую даль! Все эти мысли пробежали у меня в голове, хотя ответить, в какую такую мы даль пришли, я бы не смог. Белые пески берега, неистовая зелень леса… Леса? Да нет, скорее, джунглей; судя по некоторым породам деревьев, я понял что это не Сибирь-матушка. И даже, скорее всего, вообще не северные земли, там пальмы и лианы не особо хорошо приживаются.

– Свободная смена, к высадке! – каркнул чей-то хриплый голос, и мы засуетились, но очень экономно, скажем так, суетились. Организованно. На мне оказался шлем с низким наличьем, круглый щит на правой руке и топор в левой. Даже во сне мы те же подчас, что и наяву. Левша и во сне левша.