Защита поручена Ульянову - Вениамин Константинович Шалагинов

материалов предварительного следствия. Мог, но не взял, так как шел не за фамильным серебром и лисьими салопами. Из чужого дома от хотел выйти в том же «звании»: не богачом, а нищим, только по-настоящему экипированным, с сумой-побирушкой через плечо. Настойчиво и долго молил он о работе, о деле для своих рук и, не получив дела, стал молить о куске хлеба, который мог бы и хотел заработать сам.

То, что сделал Бамбуров, ничтожно по умыслу и последствиям. И потому грозящая ему санкция по статье о взломе - ссылка в Сибирь, долгая тюрьма в Тобольске или Томске, каменный мешок в наказание за посконный - не может быть не умерена применением «сострадательной нормы», статьи 1663.

Предъявляя суду резюме о мотивах кражи, Владимир Ильич не был связан необходимостью изыскивать особые для этого доказательства. Сама кража, искусно исследуемая им, доказывала извиняющий характер мотивов: подсудимый был вынужден красть, чтобы не умереть с голоду.

На форменном бланке под шапкой: «Вопросный лист гг. присяжным заседателям» - коронные судьи поставили три вопроса. Третий звучал так:

«Если Бамбуров виновен по которому-либо из предыдущих вопросов, то содеянное им преступление не совершил ли он по крайности и неимению никаких средств к пропитанию и работе?»

Присяжные решили:

«Да, при этих обстоятельствах» [98].

Приговор - это ответ. Ответ суда на вопрос: было ли преступление, и если оно было и подсудимый виновен, как он должен ответить. По букве царского права существенное «уменьшение вины и строгости» наступало в том случае, когда присяжные (по делам с их участием, разумеется) признавали необходимым дополнить свой вердикт указанием на то, что подсудимый совершил преступление при смягчающих вину обстоятельствах.

Именно это и произошло в нашем случае.

Коронные спросили присяжных так, как хотела защита, и так же, как хотела защита, присяжные ответили коронным.

Значит, свобода?

Нет, тюрьма.

После того как судебное следствие перебежало главное свое поле и присяжные принесли из совещательной первую часть приговора - о преступлении, - председательствующий назначает новую фазу состязания - о наказании.

Наказывать будут коронные.

Снова Радковский извлекает на свет божий свою тетрадь. Ульянов снова парирует его удары.

Протоколист пишет:

«Решением присяжных заседателей подсудимый признан виновным. Председателем исполнена 820 ст[атья] Уст[ава] уголовного] судопроизводства]. Товарищ прокурора полагал применить к подсудимому наказание по 5 п[ункту] 31 ст[атьи] Ул[ожения], а защитник просит назначить наказание по 3 степ[ени] 33 ст[атьи] Уложения]» [99].

Положительный вывод присяжных: «Да, при этих обстоятельствах», - обязателен для судей короны. Они дадут теперь меньше того, что предписывает статья о взломе, и потому Радковский, называя пятую степень - наказание двумя степенями ниже «положенного», - уступает диктату неотвратимого «милосердия». Ульянов идет дальше. Не удовлетворяясь «щедротами» правого столика, он называет новую статью, новую степень. Это еще ниже, еще мягче.

Защитительная идея молодого адвоката дерзка. Чтобы воспользоваться ею, судьи короны должны будут прибегнуть к статье 1663. Только она, эта статья, допускает чрезвычайную снисходительность, при которой гребень суровости может падать ниже чем на две меты.

Пойдет ли на это коронное трио?

Из совещательной в зал суда приговор, по обыкновению, нес сам председательствующий, отдельно от бумаг суда и следствия, в белой сафьяновой папке - цвет чистой совести.

Мы входим с вами, дорогой читатель, в прошлый век под своды старого суда старой Самары…

- По указу его императорского величества… - размеренно и негромко звучит голос председательствующего.

А через две-три минуты мы уже знаем, чем завершился второй тур полемики Радковского с Ульяновым. Председательствующий читает:

- Первое преступление, в котором признан виновным подсудимый Бамбуров, - крало со взломом из обитаемого помещения - предусмотрено в первой части тысяча шестьсот сорок седьмой статьи Уложения и подвергает виновных наказанию по третьей степени тридцать первой статьи Уложения. Такому наказанию и подлежал бы подсудимый, но так как присяжные заседатели признали, что Бамбуров действовал под влиянием крайности и по неимению средств к пропитанию, то, согласно второго пункта тысяча шестьсот шестьдесят третьей статьи Уложения, суд находит справедливым определенное по закону наказание уменьшить на две степени, назначив оное по пятой степени тридцать первой статьи Уложения в низшей мере100.

Итак, эпилог.

Судьи отступают от чрезмерной жестокости закона. Это успех Ульянова. В приговоре называется статья 1663, норма чрезвычайной снисходительности - и это успех Ульянова. Но, утвердившись на милостивой норме, - на статье 1663 - и тем, казалось бы, открыв себе путь к наказанию по третьей степени 33-й статьи (о чем просил Ульянов), коронное трио неожиданно принимает сторону прокурора и отвешивает наказание по пятой степени этой же статьи.

Правда, наказание судьи берут с нижней полочки облюбованной ими пятой степени, самое мягкое, но и оно, самое мягкое - год арестантского отделения.

Год.

Чтобы сделать в сторону смягчения три шага, чтобы сделать четыре, пять, чтобы увидеть в преступлении Бам-бурова несчастье Бамбурова, нужна была другая Россия, другой суд. Не тот, что лишь изображал охрану порядка, будучи на деле «…слепым, тонким орудием беспощадного подавления эксплуатируемых, отстаивающим интересы денежного мешка» [101] - так характеризовал его позже сам Ленин, - а суд новый, народный, «вернее, советский», по его же выражению, «…построенный на принципе участия трудящихся и эксплуатируемых классов, - и только этих классов, - в управлении государством»102.

2

Погоня за прошлым привела меня в Ленинград на квартиру Вентцель.

Встреча.

Потом еще одна.

Фаина Филипповна не совсем здорова. За окнами - хмурое небо из «Медного всадника», ненастье давит и угнетает. Стараясь не докучать собеседнице подробным выспрашиванием, я краток, бережен, как мне кажется, но она сама потакает моему любопытству, охотно отвечает и тоже спрашивает.

- Если ты украл булку хлеба, тебя посадят в тюрьму, если ты украл железную дорогу, тебя сделают сенатором. А ведь здорово! - Незрячие ее глаза обращены в мою сторону. - Кажется, я скажу сейчас ужасную банальность: тогдашняя Самара могла бы доказывать справедливость этой поговорки не только примером Бамбурова.

- Это подразумевается, конечно.

- Я не совсем точно изъясняюсь. Бамбуров - первая строка поговорки, Самара же знавала и вторую.

- В буквальном значении? Кто-то украл железную дорогу, и его сделали…

- Гласным городской думы. Правда, чуть попозже и не в Самаре. Это был громадный нечесаный купчина с бородой раскольника и настороженной улыбкой. У нас в доме он говорил с отцом об одном и том же - о мостах, о дерновке насыпей; и он и отец выполняли тогда заказы железных дорог. И вот - это же поразительно - наш знакомый, не таясь от полиции, украл где-то