Мистерии Осириса. Великое таинство - Кристиан Жак

Исида посмотрела в небо.

— Тот, кто пытается разлучить брата и сестру[17], не одержит победы. Он хочет раздавить меня и погрузить в отчаяние. Но я подавлю свое горе, потому что оно разрушает мое счастье и момент истины. Разве смерть — не болезнь, от которой можно излечиться? Нужно вернуть Икера к жизни, используя для этого Великое таинство.

— Я разделяю с тобой твою боль, дочь моя, но не просишь ли ты невозможного?

— Разве КА не переходит от фараона к фараону? Разве фараон не единственная возрождающаяся сущность? Но если та же сила оживляет Икера, то мы можем попытаться заставить его возродиться. По крайней мере, так случилось уже с одним человеком — с Имхотепом, который теперь вечно живет со времен пирамид. Его КА, не переставая, передается от одного посвященного к другому, и он остается единственным созидателем храмов.

— Тогда срочно необходимо остановить вред, причиняемый смертью, и остановить процесс разложения. Принеси покров Осириса, который приготовлен для празднования Великого таинства. Ты найдешь меня в Доме жизни.

Отборная стража, сопровождавшая монарха, отнесла саркофаг к входу в здание.

Песчаная буря унялась.

— Великий царь, мы только что обнаружили тело начальника сил безопасности Абидоса. Он был задушен.

Лицо фараона осталось бесстрастным.

Как он и предполагал, враг проник в самое сердце земли Осириса.

— Подними по тревоге всю стражу, попроси подкрепления у близлежащих городов и перекрой все пути из Абидоса, включая пустыню. Окружи все!

Перед царем склонился съежившийся, сгорбившийся Безволосый.

Его взгляд неотрывно был устремлен на саркофаг.

— Икер! Он не…

— Сообщники Провозвестника убили его.

Безволосый словно еще больше состарился.

— Они скрывались между нами, а я ничего не заметил!

— Мы сейчас начнем ритуал Великого таинства.

— Великий царь, этот ритуал применяется лишь в отношении фараонов или исключительных лиц — таких, как Имхотеп или…

— Разве Икер к ним не относится?

— Но если мы ошибемся, он уйдет в небытие, утратит в небесах жизнь вечную!

— Исида хочет дать такое сражение. На ее стороне и я. Поспешим, я должен отодвинуть смерть.[18]

Безволосый настежь открыл двери, ведущие в Дом жизни.

При виде фараона пантера, хранительница священных архивов, не выказала ни малейшей агрессивности.

Как только к ним пришла Исида, которая принесла по просьбе фараона ларец из слоновой кости с инкрустациями из голубого фаянса, фараон приподнял тело погибшего Икера и перенес его внутрь здания. В этом месте, где творилось слово радости, где жило Слово, где слова обретали смысл, фараон стал размышлять и читать заклинания ритуалов, записанные и отточенные постоянными жрецами в течение долгих веков.

Он положил останки своего духовного сына на деревянную кровать, украшенную фигурками богов, вооруженных кинжалами. Ни один злой дух не коснется теперь спящего.

— Наденьте на него тунику Осириса, — приказал фараон Исиде и Безволосому. — Пусть голова его покоится на изголовье Шу[19]— сияющем воздухе начала всякой жизни.

Исида открыла ларец и развернула одежду из царского льна, которую Икер должен был поднести Осирису во время празднования таинства воскрешения. За день до этого молодая женщина выстирала и отгладила драгоценный покров. Только посвященная в таинства Хатхор могла прикасаться к этой сверкающей как пламя ткани.

Эти пелены — пот Ра, выражение божественного света — очищали тело и делали его неразлагающимся.

Пламя этого священного покрова должно было бы поглотить его плоть и положить конец безумным надеждам Исиды! Но, к величайшему удивлению Безволосого, лицо Икера, его широко открытые глаза остались спокойными.

Исида смотрела на мужа и внутренне говорила с ним, но ни один мускул не дрогнул на ее лице, ни один звук не сорвался с ее губ. Этот первый этап был пройден, и Икер продолжал бороться в пространстве, которое не было ни смертью, ни возрождением.

Конечно, его супруга могла бы ограничиться ритуалами, которые позволяют душам чистых сердцем возродиться в раю загробного мира. Но эта смерть и это убийство были делом сил зла. Оно не ограничивалось тем, что убивало человека, оно стремилось разрушить связь духовного сына фараона с его предназначением.

Исида видела, что Безволосый не одобряет ее поступок и понимает всю цену риска. Но разве испытание потом Ра не доказало то, что Осирис принимает Икера?

Когда появился фараон в маске Анубиса — шакала, которому известны все пути Запада[20], — Исида и Безволосый отступили и отправились на поиски в Доме жизни предметов, необходимых для продолжения ритуала.

— Я собираю фрагменты души в целое, — произнес Сесострис. — Я исцеляю от смерти, созидая золотое солнце с плодотворными лучами. Я леплю полную луну, вечное обновление. Передаю тебе их силу.

До рассвета фараон держал над Икером распростертые руки и взглядом сообщал ему силу.

Тело Икера застыло между двумя мирами, и тление не коснулось его.

Безволосый подал царю изогнутую палку белого цвета, украшенную красными кольцами, Сесострис положил ее[21]под спину Икера. Она словно заменил собой его позвоночник и его спинной мозг, и энергия продолжала течь в теле, отталкивая холод смерти.

Исида подала отцу ослиную шкуру, к которой Анубис, прежде чем завернуть в нее тело своего сына, прикрепил шнуры.

— Сет здесь, — объявил он. — Убив тебя, он тебя защищает.[22]Отныне он не причинит тебе ни одной раны. Его разрушительный огонь сохранит тебя от него самого и сохранит тепло твоей жизни. Пусть принесут семь священных масел!