Неизвестный Янгель. Создатель "Сатаны" - Владимир Губарев

– При случае обязательно расскажу Владимиру Федоровичу о вашем варианте «беседы у ямы»! А если серьезно: много неудач было?

– С «Сатаной» нет… Впрочем, со вторым экземпляром тоже случилась авария. Ракета вышла из пусковой установки, мы все обрадовались, но вдруг взрыв! Во время расстыковки второй ступени это произошло… Причину нашли быстро. У нас такая система: в бак подается окислитель, он воспламеняется на поверхности, и создается давление, которые вытесняет горючее. Один молодой специалист посмотрел по документации и запаниковал: разве можно подавать окислитель в бак – обязательно будет взрыв! И он подал в горючее горючее… Первая ракета упала из-за первой ступени – мы выяснили, что контакты в системе управления были перепутаны, вторая машина взорвалась из-за второй ступени, и начали готовить к пуску третью машину… Мы проверили все: Уткин пригрозил мне, что если упадет третья ракета, то попрощаюсь с должностью… Проверили все, «вылизали от „а“ до „я“…» Кстати, две неудачи нам министерство простило – никого не наказали… И вот идет третий пуск. Прекрасное ясное утро. Первая ступень отработала, включилась вторая и… вдруг взрыв! Подорвалась третья ступень… Три пуска подряд и три неудачи – это уже ЧП! Причину нашли быстро… Однако теперь уже система начала раскручиваться. Идет выездная коллегия министерства в КБ «Южное». Сюда приехали из ЦК, из ВПК, из Совета Министров… Были собраны все – от начальника группы до высших руководителей. Три докладчика: Уткин, Галась и Ус. Галась – начальник КБ-2, по вине которого и упали три ракеты. Это наше головное КБ по разработке конструкторской документации. Вся экспериментальная отработка в основном за ним. Уткин доложил, Галась выступил, а затем министр говорит: «Ну а теперь послушаем главного конструктора Уса. Мы не успели его назначить, а он укладывает одну ракету за другой, и теперь является главным конструктором самой большой ямы на полигоне». Как обычно, вышел и покаялся. У нас было еще три ракеты – одна на Байконуре, остальные здесь. Я обещал, что теперь все будет в порядке… Поверили, но все же наказали: лишили месячной зарплаты… И дальше испытания пошли нормально. Поэтому я и говорю, что неудач немного было…

– Но как главный конструктор самой большой ямы вы остались в памяти народной?

– Друзья продолжают подшучивать… А на полигоне эту яму превратили в своеобразный экспонат: дорожки к ней проложили и начали гостей туда возить, мол, и такое случалось при летных испытаниях ракет… Но если взять в целом статистику, у нас мало было аварийных пусков, хотя техника создавалась наисложнейшая!

– Сколько нужно пустить ракет, чтобы убедиться в ее надежности?

– После наземной отработки закладывается необходимое количество пусков. У разных комплексов оно бывает разным…

– К примеру?

– Было у нас однажды 43 пуска одного типа ракет, так как не удавалось на земле отработать все ее параметры… Есть у нас в КБ отдел надежности, который и считает, сколько нужно провести пусков… И практически мы не ошибались…

– Из 43 сколько было неудач?

– Шесть… Аварийные пуски часто были полезными, так как проводился полнейший технический анализ ракеты. И это сокращало сроки ее испытаний. Так что на аварии мы смотрели по-разному, иногда, повторяюсь, они приносили пользу… А подчас и мистические какие-то события происходили… Шесть неудач из сорока трех пусков… И самое удивительное, что падала каждая шестая ракета – шестая, двенадцатая, восемнадцатая и так далее…

– И чем вы это объясняете?

– Не могу объяснить… Иногда ночью не спишь, вспоминаешь о тех случаях, размышляешь о них, но ничего толкового в голову не приходит…

– А «Сатана» так и ограничилась тремя авариями?

– С этой точки зрения она была самой благополучной… Хотя один случай с ней все-таки выдался необычным. Пускали мы в акваторию Тихого океана. Как обычно к пуску приготовили две машины – номер 10 и номер 11… Вторую пустили раньше. А трасса проходила как раз над столицей Индонезии. И надо же было так случиться, что третья ступень взорвалась как раз над ней. Причем взрыв был настолько мощным, что «ослепил» системы слежения американских кораблей. Вторая ракета – номер 10 – стояла в боевой готовности, и председатель госкомиссии спрашивает меня: «Что будем делать?» Отвечаю, что причина взрыва неизвестна, а потому вторую ракету нужно пускать. Уткин поддержал меня. Председатель госкомиссии получил добро от двух министров – обороны и общемаша – и пуск состоялся. И это был прекраснейший пуск! А что произошло с 11-м номером, мы так и не разобрались… И после этого случая не было ни одного аварийного пуска. Этап летных испытаний, которые проводило КБ «Южное», всегда был настолько четко подготовлен и обоснован, что у нас не было ни одного аварийного пуска при боевом дежурстве ракет. Ежегодно по программе учебно-боевых пусков мы отстреливаем ракеты и с объектов и с полигона, и ни одного аварийного случая не было! Этим мы по праву гордимся…

– Вы до сегодняшнего дня занимаетесь боевой тематикой?

– На две трети… По-прежнему «Сатана» – этот комплекс находится на вооружении в России, и мы его «ведем»… Во-вторых, разрабатываю одну из систем вооружения для Украины. И, в-третьих, занимаюсь так называемыми «товарами народного потребления», то есть кое-какими конверсионными разработками – это троллейбусы и ветроэнергетические установки… А должность себе я хорошую придумал однажды. Звоню в Москву в управление вооружений. Меня спрашивают: «А кто звонит?» «Доложите, – говорю, – что беспокоит бывший главный конструктор бывшего комплекса „Сатана“.» Теперь именно так меня и представляют почти на всех совещаниях…

– Но на них вы убеждаете в совсем ином направлении конверсии!

– У вас хорошо поставлена служба информации… Действительно, речь должна идти не о троллейбусах, а об использовании боевых комплексов в качестве космических носителей. Уже есть договоренность Кучмы и Черномырдина о том, что судьбу боевых комплексов, снимаемых с дежурства, нужно решать иначе. Уже сейчас практически прекращено их уничтожение. Мы сейчас разработали программу запуска на этих ракетах космических аппаратов, в том числе с иностранными инвестициями. В частности, запуск космических аппаратов для радиотелефонной связи – это создание всемирной системы. На бывших боевых ракетах мы должны запустить около 320 спутников. Для практической работы в этой области создается совместное украинско-российское предприятие под эгидой двух космических агентств наших стран. Будут выделены, как мы предполагаем, государственные финансы и будем привлекать инвесторов. Программа очень обширная. Мы вместе с ракетными войсками 17 апреля 1997 года провели пуск с космодрома Байконур снятую с боевого дежурства ракеты. Она простояла на дежурстве 19 с половиной лет! Это при ресурсе – десять лет… Пуск прошел блестяще! У нас, ракетчиков, есть такое понятие: «попасть в кол». Это свидетельство точности и надежности пуска. Так вот, 17 апреля мы «попали в кол»! Точность привязки на орбите колебалась от 50 до 100 метров, то есть сработали идеально… Так что теперь боевые комплексы будем использовать для запуска космических аппаратов. Около пяти лет нам в КБ «Южное» пришлось потратить на доказательство того, что не нужно уничтожать ракеты, а надо их использовать разумно.