Спасти Цоя - Александр Долгов

Мы молча вышли из подъезда и направились к кинотеатру.

«Сплендид Палас» мне сразу понравился, поразив эклектичной роскошью, стилизацией фасада и внутреннего убранства под стиль рококо и, как ни странно, напомнил родной кинотеатр «Аврора», что на Невском – та же пышность, тот же шик, только в «Авроре» – два зала, а тут – один… Народу собралось «под завязку» – оно и понятно, выходной день, люди пришли отдохнуть, развеяться, насладиться комедией. Просмотр фильма предварял выпуск «Немецкого еженедельного обозрения» с титрами на латышском, снятого берлинской киностудией «Ufa». Документальный журнал (в цвете) продолжительностью около пятнадцати минут состоял из нескольких коротких сюжетов, большинство которых не изгладились из памяти по сей день, уж очень мощную эмоциональную встряску я тогда получил. Опишу их подробно, возможно, для того, чтобы освободить свою память. Уж потерпите…

Первый примерно трехминутный сюжет рассказывал об открытии в Берлине художественной выставки современных немецких живописцев, посвященной 750-летию с начала германской экспансии в Пруссии и образованию Государства Тевтонского ордена. Именно в 1224 году, как провещал диктор, на прусские земли, простиравшиеся вдоль Балтийского побережья между польскими и литовскими территориями, вступил небольшой отряд – горстка тевтонских рыцарей в сопровождении оруженосцев, орденских сержантов и слуг – всего около сотни человек, построивших на восточном берегу Вислы на высоком холме маленький замок Фогельзанг, что в переводе на русский означает «птичья песенка». С этого короткого эпизода как раз и начинается многовековая кровопролитная история покорения и германизации Пруссии… Поскольку нацисты, как известно, с незапамятных времен громогласно провозгласили себя наследниками Тевтонского ордена, ничего удивительного не было в том, что сам Гитлер открывал эту выставку, да и круглая дата обязывала… Удивительно было другое – реакция публики в зале при появлении фюрера на экране, тщедушного отощалого старика, с редким седым ежиком на голове, темными впалыми щеками и едва уловимой щеточкой привычных, явно крашеных, усов под длинным носом. Я даже не сразу его и признал, в отличие от присутствующих, которые тут же дружно начали смеяться! Да-да, и смех был прямо-таки издевательский. Зал сразу же ожил, все стали перебрасываться шуточками, ухо уловило слово «мумия». Гитлер и вправду смахивал на высохшую мумию, костюм болтался точно на вешалке, в облике не было ничего зловещего или отталкивающего, скорее он был нелеп и смешон, вот зрители и покатывались, словно от ужимок известного комика.

Второй сюжет представлял зрителю новый скоростной автобан Берлин – Симферополь, носивший высокомерное название «Тысячелетний рейх». Протяженностью аж в две тысячи с лишним километров и открытый в преддверии празднования тридцатилетней победы в войне, оснащенный разветвленной сетью автозаправок и комфортабельных мотелей и позволяющий добраться до Крыма менее чем за трое суток. По сообщению министерства туризма Германского рейха в этом году в Крыму побывало рекордное число отдыхающих – более десяти миллионов человек, а открытие трехполосного автомобильного движения в обе стороны сулило уже в следующем году значительно увеличить турпоток.

Два следующих сюжета касались политических и военных событий, происходящих в мире. Первый – из Америки: там неделю назад, 9 августа точно в полдень перед угрозой неминуемого импичмента подал в отставку президент США Ричард Никсон. Политический скандал Уотергейт продолжался два года и закончился весьма трагично для политической карьеры действующего президента страны – единственный случай за всю историю США, когда президент при жизни досрочно прекратил исполнение обязанностей.

Во втором сюжете военные кинодокументалисты Ufa знакомили зрителя с боевыми действиями в джунглях Индокитая: так называемое, коммунистическое подполье Вьетминя, возглавляемое старым подпольщиком Хо Ши Мином, уже 34 года продолжало оказывать ожесточенное сопротивление японским оккупационным войскам. Диктор в самых черных красках клеймил позором СССР и США, уверяя зрителей, что, не будь активной советско-американской военной помощи Вьетминю, сопротивление вьетнамских партизан давно было бы сломлено.

Выпуск завершали два сюжета, связанные тематически и снятые в манере «два мира – две цивилизации». Они противопоставляли культурную жизнь в разных уголках Германского рейха, наглядно демонстрируя зрителю, где настоящее искусство, а где вырождающееся. Особенно любопытен был предпоследний ролик – по мне так просто бомба! – снятый где-то в Поволжье, заселенной сплошь и рядом переселенцами из Англии. В бывшем обшарпанном советском доме культуры по выходным проходили танцевальные вечера для английской молодежи. Сюжет, смонтированный чуть ли не в темпе ускоренной перемотки, все же позволял глазам выхватить из череды быстро сменяющихся кадров самое интересное: как на сцене бесновалась четверка агрессивных молодых музыкантов с всклокоченными шевелюрами, зло и беспощадно терзая гитары, вне всяких сомнений – самопальные, на фабричные денег у ребят явно не было, исполняли что-то совсем невообразимое – этакую протопанковскую «Анархию в… Третьем рейхе». А публика… – да какая! – под стать тем, что на сцене – ершистые короткие прически, малиновые волосы, густой макияж на лицах, булавки в ушах и чернильные пятна на щеках… Неистово подпрыгивая вверх, толкаясь и падая, молодая неотесанная публика танцевала… ПОГО! Так вот, значит, где всплыли в конце концов неистовые британские панки – на волжских берегах! И кто бы мог подумать – на целых два года раньше срока!

Завершающий сюжет, как антитеза предыдущему, рассказывал о торжестве немецкого оперного искусства (чуть не сказал – духа, немецкого духа) и восстановлении на сцене Рижского театра оперы Вагнера «Летучий Голландец». Художественный руководитель – дородная импозантная дама, в прошлом примадонна и обладательница меццо-сопрано, давала комментарий по поводу надвигающейся премьеры, отметив, что спектакль занимает особое место в их репертуаре, поскольку опера напрямую связана с Ригой. Как утверждают, знатоки и биографы Рихарда Вагнера, именно впечатления от бури, настигшей парусник, на котором летом 1839 года 26-летний капельмейстер рижского городского театра, спасаясь от кредиторов, отплыл из Риги, явился импульсом к созданию оперы. Второй нюанс – воссозданный спектакль подготовлен специально к приезду Адольфа Гитлера в Ригу, что делает честь театру и всему коллективу, и прочие дежурные словеса в адрес партийных бонз… В момент упоминания фюрера в зале вновь раздались смешки, после чего последовали аплодисменты – терпение зрителей иссякло, они заждались большого кино.

«Трое на снегу» оказался веселым, беззаботным фильмом – этакая «Золушка» наоборот, в том смысле, что в качестве «Золушки» выступает молодой автомеханик с голубыми глазами, а в роли «принца»… впрочем, не буду пересказывать сюжет, кому интересно, пусть сам посмотрит. Но что самое невероятное – я даже не понимаю, как подобное кино сняли в тоталитарном Третьем рейхе? В фильме ни разу за все полтора часа на экране не промелькнул ни один из нацистских символов, даже отдаленно, к примеру, на кокарде фуражки какого-нибудь госслужащего или военного – ничего. Такое чувство, что картина снималась не в родных для нацистов германских Альпах, а где-то в исконно нейтральных швейцарских – где тут нацистская цензура, где Министерство пропаганды Третьего рейха? – совсем нюх потеряли что ли? Еще раз повторюсь, что у меня нет никакого желания пересказывать сюжет, только скажу о главном отличии между фильмами, условно говоря, «альтернативным» и «реальным». Это довольно забавно: охранителем главного героя Отто Тоблера, владельца «заводов, пароходов и…» – сноровистого дельца и завзятого авантюриста – в реальном варианте был негр – профессиональный боксер, оставивший ринг ради контракта с Тоблером, а в альтернативном – японец-каратист. Добавлю, что я пересмотрел фильм «Трое на снегу», вернувшись домой после калейдоскопа невероятных и опасных приключений… Пересмотрел не сразу, поскольку прибыл ОТТУДА в весьма разобранном состоянии, благо, что вообще остался живой, если б вышло по-другому, то я сейчас не вел бы этот разговор. Так вот, однажды, когда пришел в норму и на меня наплыло соответствующее настроение, я разыскал фильм на одной из полок дядюшкиной домашней фильмотеки, но прежде чем заправить диск в чрево плеера, прочитал аннотацию и опять подивился синхроничному совпадению: режиссером картины был Альфред Форер, тот самый, который девятью годами ранее снял фильм «Верная Рука – друг индейцев», оставивший яркие детские впечатления у Шульца – он и не подозревал о том, что это работы одного и того же режиссера. Вестерн, к слову сказать, так же находился в коллекции дядюшки… А «Трое на снегу» я тогда пересмотрел буквально со слезами на глазах – а как иначе? – после всего пережитого и после произошедшего с Шульцем…