Дом наизнанку. Традиции, быт, суеверия и тайны русского дома - Ника Марш

правилах, – но в девять вечера будет у него ужин готов. И он, прося дозволения отлучаться, просит также своих гостей, несмотря на его отсутствие, садиться и самим хозяйничать».

Разумеется, траты были немалыми. Вне всякого сомнения, Куракин поиздержался. Когда на престол взошел император Павел I, тот самый друг юности князя Павел Петрович, то государь приказал возместить Куракину все те издержки, которые он понес за годы вынужденной ссылки. Положение Александра Куракина снова стало прочным, он вернул все утраченные позиции и был среди тех, с кем император последний раз сидел за столом вечером, накануне убийства.

Император Александр I, сын Павла, не стал отправлять Куракина в отставку. Князь снова пригодился на дипломатической службе и в самом буквальном смысле слова «сгорел» на ней. Будучи послом в Париже, князь оказался на балу, устроенном в честь женитьбы Наполеона Бонапарта на австрийской эрцгерцогине Марии-Луизе. В разгар веселья вспыхнул пожар. Куракин помог выбраться многим людям, но сам получил сильнейшие ожоги. После этого страшного инцидента он вскоре покинул свой пост.

Прозвище «Бриллиантовый» он получил за страсть к дорогим одеяниям и украшениям. О нем слагали множество баек – как однажды, оказавшись в императорском дворце, Куракин потребовал срочно отвезти его обратно домой. Оказалось, что камердинер… перепутал кольца! Одетый с иголочки Александр Борисович обнаружил, что перстни не подходят к тому камзолу, в котором он появился перед высочайшими очами.

Уверяли, что в коллекции украшений Куракина есть настолько ценные вещи, что их хватило бы, чтобы купить несколько роскошных петербургских дворцов. Впрочем, и дом самого князя на Невском проспекте был великолепен. Любопытно, что, будучи весьма привлекательным в молодости, сумев не один раз вскружить головы дамам, официально Куракин так никогда и не был женат. У него имелись внебрачные дети (некоторые из них получили впоследствии дворянство), он несколько раз был помолвлен, но всякий раз возникало препятствие, не позволявшее ему довести невесту до алтаря. Еще один штрих к портрету этого весьма яркого персонажа – в начале 1800-х он отпустил на свободу своих крепостных крестьян из 22 хуторов. Далеко не каждый современник Куракина поступал подобным образом.

Наряды и украшения – только одна из расходных статей столичного дворянства. Любопытной приметой XVIII века стал «открытый стол». Наиболее состоятельные дворяне раз в неделю накрывали у себя дома обед на неопределенное число персон. То есть любой, кто стучался в их дом, мог получить угощение. «Вельможа держал открытый стол, то есть у него мог отобедать всякий порядочно одетый человек» (С. Аксаков. «Семейные и литературные воспоминания»).

Французская художница Элизабет Виже-Лебрен, перебравшаяся в Россию после революции 1789 года, писала в своих мемуарах. Она отмечала, что богато накрытый стол предлагал гостям граф Строганов и князь Нарышкин. Во дворце на Мойке (уже позже Виже-Лебрен) раз в неделю приглашали всех желающих угоститься и князья Юсуповы.

В правление императрицы Екатерины II открытые столы держали многие семейства: Репнины и Панины, Орловы и Разумовские, Шуваловы и Остерманы, а также Салтыков и Безбородко. «Люди с властью и богатством должны так жить, чтобы другие прощали им эту власть и богатство», – говорил современник Пушкина граф Михаил Воронцов.

Держал открытый стол у себя и Петр Дмитриевич Еропкин. Каждый четверг в его доме действовало это правило: постучись – будь приглашенным. 50–60 человек за один раз – это еще вполне скромное число гостей. Неудивительно, что повара Еропкиных сбивались с ног. Узнав, что у Петра Дмитриевича особенно хлебосольно, императрица Екатерина II предложила ему возместить убытки. Пусть, дескать, казна оплачивает возникающие расходы. На это Еропкин ответил категорическим отказом:

– Матушка, – сказал он, – тяну ножки по одежке, долгов не имею. Что у меня есть, тем и угощаю. Всегда милости прошу кому угодно моего хлеба откушать. Виданное ли дело, чтобы ты, матушка, за нас деньги платила!

Скромняга Еропкин говорил, что у него нет больших расходов, потому что нет и детей. И когда государыня пожаловала ему Андреевскую ленту, а к ней решила добавить деревеньки с пятью тысячами крепостных душ, Петр Дмитриевич такой дар не принял.

Кроме «открытых столов», многие состоятельные русские вельможи содержали «открытые сады» – оранжереи, парки, над которыми терпеливо трудились садовники. И все они могли быть доступны для посещения. Например, во владениях Кирилла Разумовского на Крестовском острове был такой сад и даже общественный пруд, где желающие могли ловить рыбу. На Елагином острове можно было совместить полезное с приятным: полюбоваться на прекрасный сад и угоститься за счет хозяина. Светлейший князь Александр Андреевич Безбородко приглашал гостей в свой сад на Выборгской стороне. В Москве, в усадьбе Кусково, полюбоваться парком Шереметевых могли опрятно выглядевшие желающие. Не допускались люди в грязной одежде или те, кто нарушал правила общественного порядка – плевали, шумели, рвали цветы. Любоваться разрешалось, но трогать руками – категорически нет.

Дворянство отличало «роскошь и непомерное мотовство», отмечал помещик Андрей Болотов. «Дорвались» до трат поневоле, но в итоге продолжили расточительствовать с большим удовольствием. Тем более что появилась возможность – в 1754 году открылся банк, где давали кредиты под процент[37]. Еще четырнадцатью годами позже ввели ассигнации. Таким образом, денег в стране стало больше. Ну а там, где много денег, растет и число товаров. И потребление.

Потреблять стали в разы больше. Распробовали вкус заграничных продуктов, захотели одежду, чтобы не хуже, чем в Париже. Понравилась мебель в стиле Людовика V и украшения от европейских ювелиров. В конце концов, требовались лошади для торжественного выезда (и стали открываться новые конезаводы), охотничьи собаки, косметические принадлежности и… дома. Построив столицу, Петр вынудил старую аристократию поменять место жительства. Владельцы московских особняков стали возводить дома в Петербурге. Новая аристократия уже не мыслила своего существования без дворца неподалеку от императорского. И на все это – опять же – нужны были деньги. Очень большие деньги. О том, как строились дворяне, подробнее я расскажу в отдельной главе. Но здесь нельзя не упомянуть о таких расходах, как образование (стало нормой отправлять отпрысков за границу или приглашать к ним учителей). Появились траты на путешествия – теперь считалось нормой регулярно выезжать за пределы России с ознакомительной, оздоровительной или просто развлекательной целью. Появился дорогостоящий персонал.

В XVIII веке Россия – золотой прииск для специалистов во всех сферах. Архитекторы, строители, художники, артисты и музыканты, повара, гувернантки, учителя, горничные и камердинеры, вышколенные батлеры и пивовары, виноделы и парикмахеры, инженеры, врачи направились из европейских стран в Петербург, чтобы получить работу. Список можно продолжать бесконечно. Оказавшись в России, они устраивались самым замечательным образом, и их