Нечто чудесное - Джудит Макнот

Александра вошла в полутемную комнату, ощущая, как сжимаетсясердце от жалости и сострадания к совсем еще недавно властной, надменной,гордой женщине, от которой сейчас осталась лишь тень. Лицо герцогини подкороной белоснежных волос было смертельно бледным, в выцветших глазах,обведенных огромными синими кругами, застыла боль. Ни проблеска узнавания непромелькнуло в них, когда Александра подошла ближе и села на край постели.

Испуганная девушка схватила морщинистую, покрытую голубымивенами руку герцогини, бессильно лежавшую на золотом покрывале.

– О, мадам, так больше нельзя! – пробормотала она задыхаясь,взглядом умоляя герцогиню прислушаться. – Нельзя сдаваться! Джордану бы непонравилось видеть вас такой!

Герцогиня ничем не показала, что слышит ее, и Александра свозрастающим отчаянием стиснула тонкие пальцы.

– Да знаете ли вы, как он гордился вашим неукротимым духом имужеством? Клянусь, это именно так! Ведь он сам хвастался передо мной иговорил, что другой такой на свете нет!

На измученном лице герцогини не дрогнул ни один мускул.Может, она просто не слышит Александру? Или не верит? А скорее всего ей простовсе равно…

Неуверенная: в том, стоит ли продолжать, Александра тем неменее удвоила усилия.

– Это правда! Я прекрасно помню тот разговор, перед отъездомиз Роузмида. Джордан тогда справился о вас, а я ответила, что вы наверху и,вероятнее всего, не скоро оправитесь после нашей свадьбы. Он улыбнулся… тойсамой, ослепительной улыбкой, от которой на душе становилось теплее, и знаете,что ответил?

Герцогиня не мигая смотрела в потолок.

– Он ответил, – упорно продолжала Александра, – что такойпустяк, как женитьба, не сломит его бабушку. Она вполне способна сразиться водиночку с армией Наполеона и выйти победительницей, после чего сам императорстал бы взбивать ей подушки и извиняться за дурные манеры и за то, чтоосмелился пойти войной на Англию. Именно это он…

Глаза герцогини закрылись, и Александра затаила дыхание,когда мгновение спустя из-под ресниц выкатились две слезинки. Девушка решила,что слезы – хороший знак, и очертя голову ринулась дальше.

– Он знал, как вы отважны и сильны… и преданны. Судя пословам Джордана, он считал, что ни одна женщина, кроме вас, не способна хранитьверность.

Во взгляде старухи, устремленном на Александру, читалисьмучительная мольба и сомнение.

Прижав ладошку к щеке сломленной женщины, Александрапопыталась, как могла, убедить ее, что не лжет, но остатки сил и самообладанияисчезали с такой быстротой, что она едва могла говорить.

– Это чистая правда. Джордан был безоговорочно уверен ввашей преданности и даже утверждал, что, хотя вам не по душе этот брак, вызаживо сдерете шкуру с каждого, кто осмелится сказать про меня плохое слово, ивсе лишь потому, что я ношу его имя.

По лицу леди Хоторн струились слезы, падая на пальцыАлександры. В комнате стояла ничем не прерываемая тишина. Наконец герцогиня, струдом сглотнув, умоляюще пролепетала:

– Хоторн в самом деле говорил это… насчет Наполеона?

Александра кивнула и попыталась улыбнуться, но следующиеслова герцогини острой болью отозвались в душе.

– Я любила его больше, чем сыновей, – зарыдала старуха и,обняв плачущую девушку, которая так отважно стремилась утешить ее, притянула ксебе. – Александра, – всхлипывала она, – я… я никогда не говорила ему о своейлюбви. А теперь уже слишком поздно…

Остаток этого дня и весь следующий девушка не отходила отгерцогини. Теперь, когда плотина скорби была прорвана, старая леди, казалось,испытывала неодолимую потребность говорить только о Джордане.

На следующий вечер, часов в восемь, Александра оставила мирноуснувшую женщину и спустилась в голубую гостиную, не желая оставаться вгнетущей атмосфере своей комнаты. Стараясь хоть на мгновение забыться, онараскрыла книгу, но на пороге появился Рамзи и, вежливо откашлявшись, объявил:

– Его светлость герцог Хоторн…

Алекс радостно вскрикнула и, вскочив, метнулась к двери.Рамзи отступил. Из-за его спины выступил герцог Хоторн, и девушка оцепенела.Она не подумала о том, что со смертью кузена герцогский титул переходит кЭнтони Таунсенду.

Ярость к этому человеку, посмевшему назваться титуломДжордана, вспыхнула в ее сердце. Энтони Таунсенд – единственный, кто извлекаетвыгоду из этой трагедии, и, вероятно, даже рад…

Взглянув в гневно горящие глаза, Энтони остановился.

– Вы не правы, Александра, – спокойно предупредил он. – Яотдал бы все на свете, только бы видеть, как он сейчас входит в эту комнату.Знай я, что Рамзи так доложит обо мне, попросил бы его не делать этого.

Искренность и чистосердечие его слов растопили злобу.Александра, раскаиваясь, что плохо подумала о нем, попросила:

– Пожалуйста, простите меня, ваша светлость.

– Тони, – поправил он, дружески протягивая руку. – Какбабушка?

– Сейчас спит, и, по-моему, ей немного лучше.

– Рамзи сказал, что вы были неиссякаемым источником добротыи утешения для нее. Благодарю вас.

– Она держалась очень храбро и смогла обрести волю к жизни.

– А вы? – осведомился Тони, подходя к угловому столику иналивая себе шерри. – Как насчет вас? Выглядите вы ужасно.

Отблеск прежней веселости на миг зажегся в глазах девушки.

– У вас короткая память, ваша светлость, я никогда несчиталась красавицей.

– Тони, – настойчиво повторил он, садясь напротив и глядя вмерцающее пламя.

– Ваша бабушка не желает оставаться в Лондоне и подвергатьсянашествию соболезнующих визитеров, – сообщила Александра. – Она предпочитаетнемедленно отправиться в Роузмид после заупокойной службы по Джордану.

Однако Энтони покачал головой:

– Не думаю, что ей стоит запираться одной в Роузмиде, а ясмогу провести там не более недели. Хоторн, родовое поместье Джордана, –огромное имение с сотнями слуг и арендаторов, которым необходим хозяин,особенно сейчас, когда среди людей царят растерянность и уныние.

Кроме того, мне следует поучиться вести дела и взять в своируки управление другими поместьями.

Поэтому я предпочел бы, чтобы бабушка сопровождала меня вХоторн и отныне жила именно там.

– Да, это будет куда лучше для нее, – согласилась Александраи, решив посвятить Энтони в свои планы, объяснила, что намеревается ехать домойсразу после заупокойной службы. – Мама собиралась путешествовать и немногоразвлечься. Она обещала писать и сообщать, где находится, так что, еслиполучите ее письма, не сочтите за труд переслать домой. Тогда я смогу написатьей, что мой муж…