Древнерусские княжества X–XIII вв. - Леонид Васильевич Алексеев

и те и другие сходятся: во второй половине IX — начале X в. в северной зоне расселения восточнославянских племен появилось раннегосударственное объединение во главе со словенами. Этот факт как будто подтверждается показаниями Константина Багрянородного, писавшего в середине X в. о «внешней Руси» с центром в Новгороде, лежавшей к северу от «Руси внутренней» — Русской земли[591].

Перечисленные свидетельства не позволяют установить ни территориальных пределов указанной области, ни ее соотношения с Новгородской землей конца X и последующих веков. Территория расселения ильменских словен (по данным археологии) известна[592], по опять-таки не ясно, только она и вся ли она являлась искомым ядром первоначального Новгородского княжения.

Чтобы ответить на поставленный вопрос, обратимся вновь к летописи. Древнейшие сведения из вводной части Повести временных лет сообщаются легендой о призвании варягов. В тексте Начального свода конца XI в., предшествовавшего Повести и отчасти сохраненного Комиссионным и сходными с ним списками Новгородской I летописи младшего извода, эти данные впервые знакомили читателя с предысторией Новгородской земли[593]. После работ А.А. Шахматова, Д.С. Лихачева, Б.А. Рыбакова, М.Н. Тихомирова, Л.В. Черепнина северное, новгородское происхождение легенды о призвании князей не вызывает сомнений. По всей вероятности, она попала на страницы летописи не раньше середины XI в.[594] Последнее обстоятельство несколько затрудняет и без того сложный вопрос использования легенд и преданий в качестве исторических источников. Тенденциозный, политический характер помещения в летопись сказания о добровольном приглашении князей убедительно раскрыт русской и советской историографией. Но именно в нем, как уже говорилось, и есть интересующие нас известия.

Общим для всех вариантов предания является рассказ о том, как словене, кривичи, меря и чудь платили варягам дань, а затем изгнали их «и начаша владѣти сами собѣ»[595]. После разгоревшихся усобиц они вновь послали к варягам, приглашая последних к себе на княжение. Тогда-то на сцене и появились три брата — Рюрик, Трувор и Сипеус, обосновавшиеся в Новгороде, Изборске и Белоозере. «Своевременная» смерть легендарных братьев «по двою лету» оставила Рюрика единственным властителем обширных территорий.

Таким образом, сказание подтверждает факт образования во второй половине IX в. на северной окраине славянского мира федерации разноязычных племен. Ее центром и устная, и летописная традиции считали Новгород. Однако источники не совсем единодушны в вопросе о племенах — участниках союза. Если словене и кривичи присутствуют во всех вариантах легенды постоянно, то относительно третьего[596] племени-федерата полной уверенности нет. Им могли быть и меря, и чудь, и даже весь или мурома, упомянутые Повестью временных лет. Вероятно, в роли союзников словен и кривичей устное предание помнило чудь вообще, а не какое-нибудь конкретное племя. Впоследствии летописцы или их информаторы, пытаясь осмыслить давно минувшие события, руководствовались на этот счет своими соображениями. Важно лишь отметить, что речь, по-видимому, шла и о чуди северо-восточной (Белоозеро, весь, меря), а не только о западной (эсты).

Достаточно смутные припоминания о северной федерации IX в. подтверждаются и конкретизируются сообщениями более поздних лет. Те же племена отмечены в числе первых в войске Олега: и на пути в Киев (882 г.)[597], и во время похода на Константинополь (907 г.)[598]. Если в этих свидетельствах еще можно усмотреть влияние содержания легенды о Рюрике, то подозревать его в описании княжения Владимира нет оснований. Но именно тогда, во второй половине X в., уже знакомые нам племена вновь выступают вместе под эгидой Новгорода. Так, готовясь к борьбе против Полоцка и Киева, Владимир Святославич «собра воя многы, Варягы, Словене, Чюдь, Кривици»[599]. Состав войска новгородского князя тот же, что и у его предшественников. Мало того, обосновавшись на юге, он строит оборонительные рубежи и крепости по притокам Днепра — Десне, Трубежу, Суле и Стугне, куда «поча нарубати муже лучшие от Словень, и от Кривичь, и от Чюди, и от Вятичь»[600].

Исследователи обычно комментируют данную статью в духе организации Владимиром всенародного отпора печенегам. Одна ко этим не исчерпывается значение предпринятых князем действий. Новые города возводились исключительно в пределах древней «Русской земли», на территории расселения полян. Но Владимир посадил в них «лучших мужей» далеко не от всех славянских племен (нет дреговичей, древлян, радимичей и пр.), а только от словен, кривичей, чуди, т. е. из области своего первого княжения. Вывод очевиден: князь не только стремился защитить южное пограничье от разорительных набегов печенегов, но и укреплял свое собственное положение в завоеванном Киеве[601].

Разобранные сообщения летописи заставляют более пристально взглянуть на события 1014–1015 гг. В рассказе о конфликте Владимира с Ярославом есть интересные подробности. Летопись сообщает, что «Ярославу же сущу в Новѣгородѣ и урокомъ дающю дань Кыеву 2000 гривенъ от года до года, а тысящу Новѣгородѣ гридемъ раздаваху; и тако даяху въси князи новгородстии»[602]. Свидетельство о сборе новгородскими князьями со своих земель ежегодной дани в размере трех тысяч гривен прямо перекликается с количеством войск (боевых единиц) Ярослава, участвовавших в походе на Святополка: «И собра вой 4000: Варягъ бяшеть тысяща, а новгороцовъ 3000»[603]. Итак, можно полагать, что в начале XI столетия Новгородская земля в военно-административном отношении делилась на три тысячи: каждая тысяча платила дань в тысячу гривен и выставляла одну тысячу войска. Ссылка же «и тако даяху въси князи новгородстии» отодвигает возникновение этих порядков по крайней мере к середине X в. Не совсем ясное, но общее для большинства летописей сообщение под 882 г. об установлении Олегом дани с Новгорода в размере 300 гривен еще более удревняет сделанные наблюдения[604].

Весь комплекс исследованных известий проливает свет на ранние этапы новгородской истории. Источники свидетельствуют, что первичная федерация словен, кривичей и чуди не распалась со временем, а органически влилась в состав Древнерусского государства. Она вновь обнаруживает себя в трехчастном племенном членении войска первых новгородских князей. Ту же устойчивую структуру отражают три тысячи воинов — новгородцев Ярослава Мудрого. Отсюда логично предположить, что эти три тысячи Новгородской земли рубежа X–XI вв. были не чем иным, как племенными территориями племен-федератов. Таким образом, Новгородское княжество и территориально и политически сформировалось отнюдь не случайно. Этому предшествовал длительный путь совместного развития словен, кривичей и чуди.

Теперь, чтобы с помощью археологических данных уточнить первоначальные границы Новгородского княжения, необходимо более конкретно определить этническую принадлежность участников древнего союза. Среди них словене, упомянутые всеми источниками; не вызывают никаких сомнений. Ареал их расселения охватывал бассейн озера Ильмень, а также верховья рек Луги, Плюссы и Мологи[605].

Относительно кривичей можно смело утверждать, что, по всей вероятности, имелась в виду псковская группа