I love Dick - Крис Краус

Единственным человеком среди родни и друзей семьи, которым я восхищалась, была тетя Элзи (по фамилии Хейман), изысканная, селф-мейд-женщина с оливкового цвета кожей и длинными седыми волосами, собранными на затылке в шиньон. Ее речь была потрясающей смесью происхождения и воспитания. Она говорила на уличном сленге рабочих районов Нью-Йорка, в которых выросла, но говорила о балете, симфониях и литературе, удивительным образом подмечая мельчайшие подробности. Элзи вышла замуж за человека из семьи биржевых маклеров. Оставшимся после смерти мужа скромным наследством она распоряжалась с безукоризненным вкусом, не вкладываясь в ремонт «шикарной» квартиры неподалеку от Центрального Парка, что сделали все остальные члены семьи. Элзи жила в трехкомнатной квартире на Восточной Семидесятой и тратила деньги на путешествия по миру – Индия, Европа, Бали, Индонезия. В шестьдесят семь лет она, буддистка, поднялась на Гималаи.

Христиане верят в искупительную силу страданий. На этом зиждется вся религия. Иисус – воплощение хрупкости, его жизнь стала исходным сценарием для страданий, предательств и разбитых надежд. Страдания Иисуса учат нас тому, что Бог понимает. Я никак не могу взять в толк, что дает такая вера. Жиды предпочитают обходить стороной всю эту историю с искуплением. С их точки зрения, страдания несут знания, но знания – всего лишь выход в мир. Искупление бессмысленно, поскольку сбежать некуда, мы – люди – обречены на бесконечную совместную жизнь.

«Евреи не любят визуальные образы, – сказала я, объясняя тебе что-то в работе Сильвера тем вечером в ресторане, – потому что образы эмоциональны. Они обкрадывают людей, лишают их силы. Верить в трансцендентную силу образов и их Красоту – все равно что хотеть быть абстрактным экспрессионистом или Ковбоем». И разве разоблачение этого не есть суть наиболее удачных картин Рона Б. Китая? В его лучших картинах эмоциональный накал снижается за счет осмысленных, интеллектуальных перетасовок визуальных образов. Именно усилие воли – столкновение, противоречие – наделяет эти картины силой. Р. Б. Китай просочился в визуальное точно так же, как некоторые евреи пережили Вторую мировую войну, – по фальшивому паспорту. Р. Б. Китай – Хитрый Жидюга – обманом проникает в Культуру принимающей страны, в Живопись, и затем выворачивает их наизнанку. Рисуя, он бросает вызов иконописи.

Любимый писатель моего отца – Уильям Берроуз.

Сегодня утром, после того как мне приснились мертвые черепахи, я записала в блокнот:

Все мое человеческое бытие изменилось, потому что я стала воплощением своей сексуальности: женщина, гетеросексуалка, предпочтения – любить мужчин, быть оттраханной. Можно ли жить вот так, причем с гордостью, как это делают гомосексуалы?

* * *

Возможно, ответ кроется в одной из картин на выставке. Есть такой рассказ Петера Хандке, в котором молоденькая немецкая пара ездит по американским пустыням в поисках известного голливудского режиссера Джона Форда. Они перестали понимать, почему они вместе, и не знали, как им жить дальше. (Прошлым летом в Айдахо мы с Сильвером чувствовали то же самое.) Немецкая пара надеялась, что Джон Форд поможет им найти ответ. (Только мы с Сильвером никогда ни от кого не ждали ответа, разве что от идеи тебя.) Джон Форд решил, что они спятили. Он не желал быть чьим-то святым, впрочем, именно в этой мелодраме он таковым и оказался.

Петер Хандке и Р. Б. Китай, должно быть, знали одного и того же Джона Форда. Обаятельный, болтливый, уродливый – он был из тех парней, которые считают, что быть живым – значит быть за главного.

На картине «Джон Форд на смертном одре»[24] (1983–1984) Джон Форд восседает на своем смертном ложе; он полностью одет, держит свои четки, как секундомер, и курит сигару.

Из-за темно-синих стен и полов соломенного цвета эта гениальная и постановочная картина кажется воплощением вестерна, отснятого в Мексике, – краски настолько яркие, что они перестраивают европейско-американский сценарий.

Картина состоит из нескольких сцен, между которым нет ничего общего, но стратегически они не спорят друг с другом. Это хроника событий из жизни, (наподобие средневековых сюжетных картинок, предшествующих комиксам), но эти события разбросаны, как сама жизнь, – хаотично и абстрактно. Композиция удерживает всю эту дисгармонию не каким-то магическим образом, но только за счет огромной силы воли Форда.

В самом низу картины мы наблюдаем сцену из прошлого Форда: мужчина неопределенного возраста обращается через мегафон к актерам, играющим бедных иммигрантов в каком-то техасском вестерне, – сапожники шьют ковбойские сапоги. Он сидит нога на ногу, его широкое лицо, не подозревающее о собственном уродстве, частично скрыто темными очками и черной шляпой. В центре картины матадор, метрдотель или мажордом держит пустую раму, пронзенную шестом лососево-розового цвета – такой можно увидеть в ресторанном дворике или в танцевальном зале. Танцующая пара со вскинутыми вокруг шеста руками, Фред Астер и Джинджер Роджерс (вроде того) кисти Шагала. Через картину в комнату пробивается свет телесно-розового оттенка, как террасы лобстерных ресторанов в мексиканской Ла-Буфадоре. Картина над кроватью Форда тоже отчасти мексиканская, ее зелено-красно-желтая рама висит неровно, и в то же время содержание картины намеренно европейское: одинокий мужчина в черном что-то тащит сквозь серо-белый снегопад. Земля погромов, старый телефильм.

Диссонанс этой картины исчезает и рождается вновь в форме тонкой выходки. Грядет грандиозный финал, последний номер, где все мотивы обернутся шуткой. И Р.-Б.-Китай-в-роли-Форда выдает, как и положено в фильмах, блистательную концовку: в центральной верхней части картины на синей стене Форда висит подделка Эда Рушея в черной раме, на которой написано:

КОНЕЦ

а под ней маленькая картина: окошко, открывающееся из синевы стен в синеву небес. Дороги к бессмертию нет, но к ней есть портал. В этой картине есть предметы, люди, танцы, движение, есть здесь и плоть, и тяжесть. Трансцендентность – это не только легкость, ее можно достигнуть усилием воли.

И чего нам так сдалась эта легкость?

Легкость – это ложь шестидесятых, это поп-арт, ранний Годар, «Милый старичок и хорошенькая девушка (с хаски)». Легкость – это экстаз коммуникации без иронии, это ложь бесплотного киберпространства.

С помощью Джона Форда – своего медиума – Р. Б. Китай сообщает нам, что материя движется, но от ее груза отделаться не получится. Мертвые пускаются в пляс не как духи, но как скелеты.

* * *

ДД,

третьего декабря 1994 года я начала тебя любить.

И люблю до сих пор.

Крис

ПРИЛОЖЕНИЕ A: СИЛЬВЕР ЛОТРЕНЖЕ

Пасадена, Калифорния

15 марта 1995 года

«Сегодня провел семинар по Прусту и прочел первую лекцию в университете Дика. Впереди еще одна. Дик был открыт и дружелюбен, и все равно в машине передо мной вдруг мелькнула картинка, как он проводит рукой по пизде Крис. Визуальные образы. Это все ужасно странная ситуация. В любом случае Крис опять всех обхитрила. Пусть Дик ее отвергнул, ей все равно удалось выкрутиться: ей не нужна взаимность, чтобы продолжать его любить. Она может поддерживать отношения со мной, черпать вдохновение для работы в Дике и даже отложить свой фильм в долгий ящик, больше не пытаясь его куда-то протолкнуть.