Сен-Жермен. Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда - Жеральд Мессадье

Перед ним вдруг промелькнули события последних месяцев. Бегство из Мехико. Прибытие в Саутгемптон. Соломон Бриджмен. Симпатия, которую он внушил компаньону, заменив потерянного сына. И теперь вот перспектива сыграть некую политическую роль.

Он встал.

— Я отвечу вам за ужином, княгиня.

Она кивнула.

Готлиб решил прогуляться в садах на берегу моря. Политика. Он никогда об этом не помышлял. Все, кто олицетворял собой власть, казались ему гнусными чудовищами. Но, поднявшись на их высоту, он смог бы взять реванш. От такой перспективы кружилась голова.

Власть. Неужели это возможно? Не безумна ли эта женщина? Но тогда, выходит, и паша тоже?

Может, все из-за морского воздуха? Это внезапное осознание того, кем бы он мог стать? Он чувствовал себя полным жизни, почти ликования, это он-то, ни разу не испытывавший радости с тех пор как… С каких же пор?

Он засмеялся. Потом заскрежетал зубами. Однажды он найдет вице-короля Перу. Влепит ему пощечину. Велит его высечь. А потом предать смерти, чтобы тот сполна заплатил за гнусности, которые покрывал, пользуясь своей властью.

Возбуждение улеглось. Готлиб медленным шагом вернулся к вилле, глядя на паруса рыбачьих лодок, похожие на чаек, клюющих море.

Он обнаружил Альбрехта перед своей дверью, за игрой в шахматы с турецким слугой, и, используя язык жестов, попросил у турка что-нибудь поесть. Готлибу принесли половину цыпленка и бутылку светлого вина. Подкрепившись, он лег, чтобы поразмыслить. И через мгновение заснул. Проснулся незадолго до бани, и внезапная перемена в собственном настроении и планах на будущее заставила его заподозрить, уж не галлюцинация ли все это.

За ужином он вновь увидел княгиню. Они были наедине. Алексис куда-то подевался.

— Княгиня, — сказал Готлиб, — ваше предложение мне подходит.

Она кивнула и пригубила чашу вина.

— Тогда возвращайтесь в Вену.

Достав из кармана платья запечатанный конверт, протянула ему.

— Вручите эту записку графу Банати. Он вам скажет, что делать. Это мудрый человек.

Княгиня сопроводила свои слова долгим взглядом, от которого Готлибу стало не по себе. Потом он не раз вспоминал о нем.

— Граф, — заявила княгиня, прежде чем удалиться в свою опочивальню, — я хочу, чтобы вы подумали вот о чем: подлинная сила тайн лишь в том, что они завладевают нашими умами.

— А как же сами тайны?..

Она покачала головой.

— Сами по себе они невинны. Кошки, например, недоумевают, как это людям удается говорить.

Готлиб рассмеялся.

Вернувшись в свою комнату, он заметил по тяжелой поступи и неловким движениям Альбрехта, что тот злоупотребил токаем, и незамедлительно отправил его проспаться, поскольку они уезжали рано утром. С другой стороны, дневной сон притупил его собственную потребность в отдыхе. К чтению он не был расположен и потому вышел на террасу в одной сорочке и штанах, чтобы насладиться тишиной и ночным ветерком. В голове по-прежнему бурлили мысли, которые ему не удавалось ни успокоить, ни расставить по местам.

Вдруг Готлиб уловил какой-то шорох в кустах под балюстрадой и наклонился, чтобы обнаружить источник звука. Наверняка одна из кошек, недоумевавших, как это людям удается говорить. Но кошечка оказалась довольно крупной, со слишком человеческим личиком, — Даная. Может, узнала, что он уезжает завтра? Пришла в последний раз украдкой взглянуть на чужестранца?

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом он спустился в сад, ожидая, что девушка бросится бежать, и был готов устремиться за ней вдогонку. Но Даная осталась, застыв в неподвижности.

Лишь запахнула на груди темную накидку, в которую куталась, надеясь остаться незамеченной, и прижалась спиной к опоре террасы.

— Чего вы хотите? — спросил он приглушенным голосом и схватил ее за руку, укрытую плащом.

Ответом ему был стон. Выпустив руку девушки, Готлиб нащупал под плащом ночную рубашку. Наверняка Даная покинула постель, повинуясь внезапному порыву. Левой рукой он провел по маленькой груди, исторгнув новый стон. И внезапно сорвал с девушки плащ и бросил на землю. В самом деле, на Данае была только просторная ночная рубашка из вышитого льна. Девушка попыталась бежать, он удержал ее. Насколько позволяла видеть темнота, она пристально смотрела на него своими черными глазами, но он не смог различить в них ни страха, ни другого чувства.

— Может, хотите что-нибудь на память? — спросил он, удерживая запястье княгининой племянницы одной рукой и задирая подол ее рубашки другой.

Собственные слова что-то смутно ему напомнили. Не произносил ли он их уже?..

— Не так… — задыхалась она. — Нет…

Даная билась, словно рыба в сети, когда он попытался снять рубашку через голову девушки, не выпуская ее запястье.

Наконец рубашка скользнула по девичьему плечу и повисла сбоку, словно тряпка, удерживаясь только проймой.

Теперь Даная осталась совершенно нагой.

Готлиб властно притянул свою добычу к себе и склонился к лицу девушки. Втянул в себя ее дыхание. Она ела на десерт что-то из розовых лепестков.

— Нет… — прохрипела Даная, но слишком поздно, потому что он заставил ее умолкнуть, прижавшись губами к ее губам.

При этом завел ей за спину руку с болтавшейся на ней ночной рубашкой и прижал девушку к стене. А свободной рукой стал ласкать тело, которое она больше не могла защищать. Долго гладил грудь, несмотря на ее неловкие попытки помешать ему. Вскоре силы покинули жертву. Он долго ласкал ее живот, потом его пальцы спустились ниже, к самой промежности, где он ожидал найти заветное рунцо. Но в этой стране женщины удаляли волосы с тела. Так что он беспрепятственно достиг цели, и его рука стала откровенно нескромной.

Он уловил на ее устах совсем иное дыхание и откинул ее торс назад. Даная выгнулась, устремив груди в небо.

Заметив, что она девственница, он воспламенился.

У него была свободна только одна рука. Как бы там ни было, приноровиться можно. Ему удалось расстегнуть верх своих штанов.

Девушка извивалась, как змея, быть может, от страха, может, от желания. Его член зажало меж ними. Она схватила его рукой, видимо желая отвести.

Но в самом ли деле она хотела этого?

Когда Готлиб попробовал войти в нее, рот девушки приоткрылся.

Нет, она не отстраняла его член, понял он с удивлением, а лишь направляла.

После первого толчка у нее вырвался вскрик. Готлиб заглушил его своими губами. Свободная рука Данаи скользнула к нему под рубашку. Теперь и она ласкала его. Но при этом была в слезах.

Готлиб сделал вид, будто выходит из нее, вернулся… и так далее.

Даная задергала плененной рукой, чтобы избавиться от своей рубахи. Он позволил ей это, и она ухватилась за его плечо, чтобы опереться обо что-нибудь.