Последний ребенок - Джон Харт

– А где моя?

– Задержана как вещественная улика.

Сделав двадцать шагов под жарким солнцем, Кэтрин высвободила руку.

– Сама справлюсь.

Но без него у нее получалось плохо, и Хант понял это, когда они подошли к машине. Щеки ее горели, сжатые в кулаки пальцы побелели от напряжения. Прислонившись к дверце, она опустила голову.

Доставив ее домой, Хант припарковался как можно ближе к двери.

– У вас есть деньги на такси? Чтобы вернуться в больницу? – Кэтрин кивнула. – Номер моего телефона?

Она смахнула с лица волосы, встретила его вопросительный взгляд и с какой-то несмелой гордостью сказала:

– У меня несколько ваших карточек. – Открыла дверцу, и снаружи дохнуло жаром. Перед ним мелькнули ее ноги, ее рука легла на дверцу. Она наклонилась, и ее голос прозвучал негромко и сдавленно: – Я люблю своего сына, детектив.

– Знаю.

– И я хорошая мать.

Кэтрин пыталась убедить себя, но пустоты в ее глазах говорили о другом. Джонни лежал в больнице, а она все еще была под кайфом.

– Знаю, – сказал Хант, хотя согласиться с этим не мог.

Была, да.

И, надеюсь, станешь снова.

Он дал задний ход.

Кэтрин стояла и смотрела ему вслед.

* * *

Тридцать минут спустя Хант уже работал в гараже вместе с Йокамом и несколькими криминалистами.

– Внимание, – сказал Йокам.

– Что?

– Шеф.

Хант посмотрел на тропинку и увидел продирающегося через кусты начальника полиции. За ним тащились два помощника. Идущий впереди полицейский в форме отводил ветки.

– Вижу.

– Хорошего чем больше, тем лучше.

Хант сложил руки на груди. Если шеф решил проверить, что ж, пусть проверяет, но изображать радость по этому поводу он не собирался.

Шеф остановился в пятнадцати футах от гаража и, подбоченясь и задрав голову, оглядел место преступления.

– Из кино, что ли, копирует? – шепотом спросил Йокам.

– Помолчи, Джон.

– Как будто кадры из «Паттона»… Черт. Он кем себя считает? Джорджем К. Скоттом?[23]

Попозировав, шеф резко сорвался с места и преодолел последние ярды; сопровождающие кучкой последовали за ним. Кивнув Йокаму, он с серьезным видом посмотрел на Ханта.

– Пойдем со мной.

Хант развел руками, заключив в этот жест и стоящие плотной стеной деревья, и густой кустарник.

– Куда?

Шеф огляделся.

– Оставьте нас на минутку. – Сопровождающие послушно рассеялись. – И ты, Йокам, тоже.

– Я? – Тот приложил руку к груди, изобразив изумление.

– Исчезни.

Отступив шефу за спину, Йокам изобразил гусиную походку, но Хант был не в том настроении, чтобы шутить. Он молча смотрел на шефа, и шеф так же молча смотрел на него. Напряжение нарастало, но первым не выдержал шеф.

– Насчет нашего сегодняшнего разговора. Я, может быть, вышел за рамки.

– Может быть.

– А может быть, и не вышел.

Шеф скользнул взглядом по окружавшей их высоченной стене леса. В море зелени гараж был крохотным пятнышком.

– Если скажешь, что ты не принял это дело слишком близко к сердцу, я приму такой ответ.

Хант выдержал его взгляд.

– Для меня это всего лишь очередное расследование.

– Ладно. – Шеф сдержанно кивнул. – Так и будем считать. Но имей в виду, что это твой последний гребаный шанс. А теперь, пока я не передумал и не выгнал тебя за полнейшее неумение соврать, расскажи, что вы здесь узнали.

Хант указал на скрытый за деревьями дом.

– Мы выяснили, где Джарвис подключился к сети. Кабель закопан на глубине в два дюйма. Гараж нигде не обозначен. По тропинке вы сами шли. С улицы или из дома ее совершенно не видно. Никаких разрешений на строительство не выдавалось. Никаких разрешений на подключения тоже. Мертвая зона.

– Как чувствуют себя дети?

– Им дали снотворное. Доктор не пустил меня к ним.

Шеф прошел в сарай, и Хант, перешагнув порог, невольно поежился.

– Стены, как видите, обиты матрасами. Возможно, для звукоизоляции. Окна заложены стеклопластиком и заклеены. Опять-таки для звуко- и светопоглощения. Посмотрите. – Хант шагнул к дальней стороне и указал на маленькую рваную дыру. – Здесь был крюк, на котором держались наручники и который вырвала Тиффани. – Сам крюк уже положили в пакет для вещественных улик и снабдили соответствующим номером. Хант взял его и ощутил под гладким пластиком холодок металла. Затем протянул пакет шефу, который коротко дотронулся до него, а потом опустился на колени и провел пальцем по дырке в стене. Она была неглубокая. Бетон высох и крошился.

– Крепкая девочка.

– Как же она все-таки выбралась отсюда?

Хант подвел шефа к двери, вышел за порог и показал на замок. Большой, крепкий цилиндровый замок висел в закрытом положении на прочной стальной скобе.

– Замок он закрыл, а вот дверь запереть позабыл.

– Случайность? – Шеф поднял замок, осмотрел его и отпустил. – Или самоуверенность?

– Разве это важно?

Шеф пожал плечами.

– Револьвер?

– Пока неясно. Возможно, лежал все время где-то в гараже. Возможно, она нашла оружие в доме. Там дверь тоже была не заперта. – Они оба повернулись к дому и, конечно, ничего не увидели. Впрочем, на рассвете, когда в окнах горел свет, Тиффани могла что-то заметить. – Думаю, он был пьян. Мы нашли и спиртное, и наркотики. Вскрытие покажет.

– Есть свидетельства того, что здесь могли быть другие дети? – деловито спросил шеф.

– Вы имеете в виду Алиссу Мерримон?

– Не обязательно.

Шеф смотрел на него твердо, в упор, даже не мигая, и Хант отвел глаза.

– Нужна собака. Если она похоронена где-то здесь, я хочу найти ее.

– Темновато.

– Я уже позвонил, – хмуро сказал Хант.

За тонкими стенами дома, который не принадлежал ей, Кэтрин Мерримон стояла перед зеркалом в ванной. Что полицейский солгал, она поняла сразу, поняла по его лицу, и эта ложь жгла, как пощечина. Вот почему Кэтрин задала себе самый трудный вопрос.