Игры Проклятых - Николай Воронов

щуплому парню с детским веснушчатым лицом и ярко рыжими волосами, уроженца Анатинского королевства. Не смотря на его меленький рост и детское личико, за которые многие воспринимали его ребенком, он был учеником третьего курса школы Изумрудной Звезды. В данный момент он стоял за импровизированным пультом, на котором ярко светились, созданные мастером, вспомогающие заклинания.

Я не стал их отвлекать от дела и, молча усевшись на стоящую у стены лавку с накинутой на нее курткой матера, принялся наблюдать за чужой работой, как всегда стараясь запомнить плетения и потоки, создаваемых моим работодателем заклинаний.

Спустя пятнадцать минут мастер опустил руки, достав из кармана носовой платок, вытер со лба, обильно выступившие капли пота. Оглянувшись на все еще стоящего за пультом Шторцена, резко спросил:

- Результат?

- Отрицательный, мастер.

Ибрус задумчиво поскреб трехдневную щетину, переводя взгляд с одного заклинания на другое.

- Ты вовремя явился, Илькар. Наконец, я могу с абсолютной точностью сказать, что к проклятиям и вообще милифистике, это ожерелье не имеет отношения.

- Я всего несколько месяцев, как обучаюсь на первом курсе, мастер. Достаточно сложно не совершать ошибки с таким легким багажом знаний как у меня.

- В том то и дело, что ты не ошибся. И последний ритуал это подтвердил. Это некромагия.

- Некромагия, мастер? Но это же магия поднятия мертвых тел и их трансформация в более продвинутые формы нежити. Вы хотите сказать, что с помощью этой штуки можно поднимать мертвых?

Отложив доску с результатом теста и подойдя к столику, стоящему в углу, мастер наполнил из кувшина полный стакан воды и залпом его осушил. Я наблюдал как его заостренный кадык на обнаженной шее ходит ходуном. Напившись и поставив стакан на место, он ответил:

- Сомневаюсь, что ожерелье использовалось именно для этих целей. Если я правильно все понял, это ключ, отпирающий весьма интересный и специфический замок. Боюсь, я не смогу сдержать обещание, данное мной господину Пентриону. И нам еще раз придется с ним переговорить. - Мастер повернулся ко мне и, впервые за сегодня, внимательно меня оглядел. – Издеваешься, парень? У тебя почти пустой резерв.

- Простите, мастер Ибрус. Сегодняшняя медитация прошла немного не по плану. И не смотря на то, что я смог достичь источника, пришлось выложиться на полную.

Мастер ругался минут пять, обвиняя своих работников в целом и меня в частности в полной некомпетентности и не способности оценить ту милость, что предоставляет им высокое начальство. После чего, отправил меня в качестве наказания на целый день за кассу. Что самое удивительное, он не стал вычитать из моей зарплаты штрафы, как это частенько бывало с тем же Шторценном, который вечно опаздывал, чем жутко бесил работодателя.

- Поздравляю с прорывом к своему источнику сознания, Илькар. – Сказал мне Шторцен, которого мастер отправил на второй этаж за необходимым ему оборудованием.

- Тяжелый сегодня был ритуал?

- Да уж, не из простых. Едва смог удержать постоянно ускользающую фигуру. – Внезапно мой собеседник воровато оглянулся и, наклонившись ближе ко мне, прошептал: – Мастер нашел что-то весьма интересное помимо того, что нам рассказал.

- С чего ты так решил? – Полюбопытствовал я.

- Я конечно не специалист в области рунной магии, но результаты видел своими глазами. Это ожерелье - непросто ключ к какой-то там двери. В него заложены явные командные функции. И об этом мастер нам не сказал ни слова.

- Тебе бы не помешало научиться держать рот на замке. – И, увидев, как напрягся Шторц, быстро добавил. – Пойми, нам с тобой платят такую щедрую зарплату не только для того, чтобы мы стояли за кассой и оказывали помощь в мастерской. Но так же и за молчание. И как любит говорить мастер - не стоит задавать лишних вопросов, ответы на них могут стоить кому-то жизни.

- Да ладно тебе! Я просто поделился с тобой своими наблюдениями. Странно это, вот и все.

- Мастер мог вообще нам ничего не рассказывать. Ожерелье его, мы его работники, с чего бы ему делиться с нами секретами? Завтра любой из нас может уйти и начать разбалтывать то, что тут видел каждому встречному. Я бы тоже не рискнул, при таком раскладе, посвящать нас в свои тайны.

Шторцен замолчали и вскоре мы с ним разошлись. Он поднялся по лестнице на второй этаж, я же сменил за стойкой приема посетителей Жанну. День тянулся как обычно. Скука за стойкой и обслуживание редких покупателей, заглядывающих в лавку для покупки всяких мелочей.

Сидящий в своей нише Олаф считал, что на рабочем месте языком не треплются. Так что даже собеседника, чтобы скоротать время у меня не находилось. К счастью, работал в лавке уже не первый день и в небольшой полочке, скрытой от глаз, под самым нижним ящиком стола у меня лежали на такой случай несколько научных пособий по некромантии.

День сменился вечером. Стрелки весящих на стене часов с огромным квадратным циферблатом показали на цифру семь. Уже скоро пора было закрывать лавку. Посетителей не было и я, отложив книгу по магии, взялся за журнал отчета, в который было необходимо вносить все покупки, сделанные за твою смену. Обычно после закрытия лавки мы оставались еще на час-два, помогая в мастерской закончить очередной артефакт. Однако мой резерв еще до конца не восстановился и я надеялся, что мастер отпустит меня сегодня пораньше.

Дверь, ведущая в мастерскую, открылась и из нее вышла Жанна с растрепанными волосами и следами подпалин на одежде. Личико у нее было чумазым и она баюкала правую руку, на которой виднелся след ожога.

- Олаф, тебя мастер вызывает. Иди срочно в мастерскую, нужно перенести скрижали со стен. – Выйдя в зал, сообщила девушка.

- Что у вас там произошло? – Удивленно спросил я. Впрочем, не очень рассчитывая получить ответ, от этой неуравновешенной личности.

- Проводили очистку с одного боевого жезла. И этот крысенышь Шторцен задел предохранительное заклинание. Мастер успел погасить большую часть удара, но мне немного досталось. – К моему великому удивлению ответила девушка.

- Сочувствую.

Жанна скривила личико, всем своим видом демонстрируя, что на мое сочувствие чихать она хотела. И развернувшись на каблуках, ушла обратно в мастерскую в след за Олафом.

Я же, оставшись в лавке в гордом одиночестве, склонился над стойкой, продолжив заполнять журнал. Выводя каллиграфическим подчерком ровные ряды букв и цифр. В тот момент, когда я, наконец, закончил с делами и поставив жирную