Меровинги. Король Австразии - Ольга Крючкова

Сегноций тяжело переживал потом и исчезновение жены, и долго еще укорял себя за необузданный поступок, но изменить, увы, ничего уже было невозможно…

Паулиния меж тем мудро выждала какое-то время, дабы он немного успокоился, после чего сама явилась однажды ночью в его покои. С тех пор Сегноций не расставался с наложницей ни на минуту: она сопровождала его даже во всех деловых поездках по домену.

Эстер и Присцилла росли вместе и практически неразлучно. И все-таки младшую дочь наместник любил больше. Во-первых, при виде ее он всегда испытывал чувство вины, а во-вторых, она была очень похожа на свою мать: такая же спокойная, улыбчивая, покладистая и… красивая. В отличие от Присциллы, с раннего детства начавшей проявлять огорчительную необузданность характера: тяготея к подвижным играм и верховой езде, она вдобавок часто задирала дочерей букелариев, порой провоцируя их даже на драку. Правда, сам Марк Левий над ее поведением лишь посмеивался: вот уж воистину вторая Диана-Паулиния растет!

К сожалению, век Паулинии тоже оказался короток: пять лет назад она умерла родами, а новорожденный мальчик пережил ее лишь на неделю. Потеряв любимую женщину и наследника почти одновременно, Сегноций долго был безутешен, а потом снова с головой ушел в дела по укреплению своего домена.

Ныне Ахенский домен, равно как и Суассонское королевство, процветали: урожаи последних нескольких лет позволяли о завтрашнем дне уже не беспокоиться. Галлы, вестготы, саксы и алеманы давно были укрощены, и в домене воцарилось благоденствие, которое, казалось, ничто уже не сможет нарушить. И появившееся у Марка Левия Сегноция свободное время он стал неизменно и с удовольствием уделять любимым дочерям…

* * *

И вот судьба нанесла наместнику очередной удар: Присцилла испустила последний вздох прямо на его руках. Марк Левий поседел буквально на глазах и после похорон закрылся в своем кабинете, практически перестав покидать его без особой на то нужды.

Эстер тоже тяжело переживала кончину старшей сестры, хотя за время совместной жизни между ними случалось всякое: и обидные взаимные упреки, и довольно продолжительные размолвки, и ни на минуту не прекращающаяся борьба за внимание отца… Теперь же Эстер буквально места себе от тоски не находила. Ежедневно наведываясь в покои усопшей сестры, она присаживалась на ее кровать и начинала тихо, но безутешно плакать.

Ни искренне сочувствующие хозяйке камеристки, ни тем более Детборг, лишенный – в силу воинского воспитания – какой бы то ни было сентиментальности, не могли заменить Эстер безвременно ушедшей Присциллы, поэтому она, по примеру отца, замкнулась в себе, предпочитая отныне проводить время в одиночестве.

В один из традиционных визитов в покои Присциллы, Эстер, вдоволь наплакавшись, вспомнила вдруг о любимом коне старшей сестры. Встрепенувшись и наскоро приведя себя в порядок, она едва не бегом помчалась в конюшню – проведать Сильфа!

Блестящие черные с поволокой глаза прекрасного животного были наполнены невыразимой, почти человеческой тоской. Набравшись смелости, девушка подошла к нему и нежно погладила по влажному носу. Сильф негромко, но благодарно заржал.

Из соседнего стойла тотчас выглянул конюх.

– О, госпожа Эстер!.. Примите мои соболезнования в связи с постигшей вашу семью утратой… Просто прежде вы никогда не заходили сюда… – От выданной залпом тирады юноша смутился.

– Все в мире рано или поздно меняется, – неопределенно пожала плечами Эстер. И, заметив смущение юноши, доброжелательно поинтересовалась: – Как тебя зовут, конюх?

– Эйнар, – представился тот, шагнув вперед и почтительно поклонившись. – Служу здесь помощником коннетабля с тех самых пор, как мы с Теодорихом прибыли сюда, в Ахен, из Суассона.

– Так ты – друг стражника Теодориха? – удивилась девушка.

– Да, госпожа, – подтвердил Эйнар. – Мы и до сих пор остаемся с ним близкими друзьями.

Решив сменить вдруг взволновавшую ее тему, Эстер обняла Сильфа за шею и спросила:

– А как поживает моя Эпона?

– О, госпожа, не извольте беспокоиться! Эпона всегда тщательно ухожена и сыто накормлена, просто ее стойло – в противоположном конце конюшни. – Эйнар взмахнул рукой, дабы указать нужное направление, но неожиданно, потупив взор, сказал: – Простите, госпожа, но и ваша Эпона, и тем более Сильф изрядно застоялись в конюшне. Распорядитесь вывести их на прогулку!

Эстер задумалась, но ненадолго.

– Благодарю за напоминание, Эйнар. Пожалуй, я сама прокачусь на Эпоне… да хоть прямо завтра с утра! Только вот что делать с Сильфом? Признаться, я его немного побаиваюсь, ведь он признавал только мою сестру Присциллу…

– Не извольте беспокоиться, госпожа! Сильф – жеребец, конечно, норовистый, однако помимо вашей покойной сестры признает еще и Теодориха!.. – Заметив пробежавшую по лицу девушки тень, Эйнар понял, что сказал что-то не то, поэтому после короткой заминки постарался по возможности исправить допущенную оплошность: – Э-э-э… Я хотел сказать, что Теодориху по силам обуздать любую лошадь! К тому же, уверен, он сочтет за честь сопровождать вас на прогулке, госпожа Эстер!..

Эстер благосклонно кивнула.

– Хорошо. Приготовь лошадей к завтрашней выездке. Только… лучше не к утру, а, скажем, к полудню, – распорядилась она на прощание и, круто развернувшись, покинула конюшню.

Разумеется, о своем намерении совершить конную прогулку в обществе Теодориха Эстер сочла нужным известить нареченного жениха.

Возражений со стороны Детборга не последовало. Напротив, он с жаром воскликнул:

– О, дорогая Эстер, тебе давно уже пора развеяться, дабы хоть немного избавиться от мрачных мыслей! Я и сам с удовольствием составил бы тебе компанию, но ты же понимаешь: служба превыше всего! Однако позволь задать тебе лишь один вопрос: почему твой выбор пал именно на Теодориха?

Эстер, удивленно дернув плечиком, пояснила:

– Во-первых, сей благоразумный совет дал мне конюх, ухаживающий за Сильфом. Во-вторых, стражник Теодорих, если ты помнишь, считался в нашем замке практически уже женихом Присциллы! Наверняка его сердце тоже разрывается сейчас от горя! Так кто же, как не я, ее младшая сестра, сможет утешить и успокоить его лучше других?!

Детборг задумчиво потеребил правый ус.

– Оно вроде бы все верно… Однако я отчего-то опасаюсь за тебя…

– Чего именно? Что на меня нападут саксы и твой подчиненный окажется не в состоянии меня спасти?

Детборг залился смехом. Отсмеявшись, сдался:

– Право же, дорогая, ты способна убедить в своем решении кого угодно, и в первую очередь – меня! Прошу тебя только об одном: не забудь утеплиться на время прогулки плащом на меховой подпушке! Я вовсе не хочу, чтобы тебя постигла участь Присциллы!

– Хорошо, – легко согласилась Эстер.