Гиперборей - Юрий Никитин

Раздеваться не было времени — Олег швырнул шкуру на пол,закрывая пятна крови, прыгнул на постель, поспешно накрылся одеялом из шкур.Ляда приподнялась, показалась освещенная снизу багровым факелом головалохматобородого. Он глухо проревел:

— Эй, пошто в потемках? Данусь, где ты?

— Я сплю, — ответил Олег, подпустив в голосдрожи. — А ваш друг облаял, потом ушел.

Лохматый наклонился, что-то сказал вниз, потом строговзглянул на Олега:

— Когда ушел Данусь?

— Вслед за вами, — ответил Олег уже крепнувшимголосом. — Случилось что?

Лохматый молчал, и Олег под одеялом стиснул рукоять ножа:рано прикинулся спящим. После разговора со страшным Данусем должен был трястисьот страха всю ночь, не ложиться.

— Ладно, — проворчал лохматый. — К жонкамухлестнул, змей подколодный...

Ляда глухо захлопнулась. Олег долго лежал, прислушивался.Снизу слабо доносился пьяный рев, а когда загулявшие гости разбрелись покомнатам, услышал приглушенный шум со двора, где гридни развозили на телегахмертвецки пьяных хозяев — ржание коней, цокот копыт, щелчки бичей. Напряженныйслух ловил знакомое щелканье подков вороного, но на дворе и ближайших улицахзвуки были чужими.

Месяц мертво и неподвижно светила через окошко. Крышахолодно блестела. Тучи бежали черные, как сажа, подсвеченные снизу так, словноуже накалились добела. Бежали быстро, будто стая голодных волков, на ходуглотая холодные снежинки звезд.

Внезапно створки окна с треском распахнулись. Олег с ножом вруке моментально скатился с постели. Комнату залила тьма: луна нырнула на тучу,по стенам заметались тени... Не дыша и не шевелясь, Олег вслушивался. На миглица коснулась волна воздуха, но в комнате было тихо, и ему стало жутко.

Луна вскоре вынырнула — в призрачном свете по комнатебесшумно метался крылатый зверь. Не птица — он услышал бы хлопанье крыльев —зверь носился бесшумно, Олег успел увидеть красные горящие глаза, похожие нараскаленные угли, блеснули острые зубы — белые, как снег. Пахнуло зверинойшерстью, пометом. Олег не мог дольше задерживать дыхание, шумно выдохнул, изверь сразу стрелой метнулся к нему.

В темноте страшно блеснули красные глаза, стремительнонадвинулись. Олег увидел в распахнутой пасти четыре длинных клыка. Он пригнулсяв последний момент, словно нырнул в воду, хрястнулся о пол подбородком.Страшное крыло чиркнуло по волосам.

Луна высветила комнату полностью, и Олег привстал, стиснулнож для броска. По комнате хаотично метался кажан — таких крупных Олег еще невстречал. Кожаные крылья бесшумно резали воздух, когти блестели металлом.Угольки глаз вспыхнули оранжевым огнем — кажан увидел человека, ринулся так стремительно,что обогнал бы сокола.

Олег юркнул под ложе, перекатился по полу и, задевая доски,выскользнул с другой стороны и швырнул нож вдогонку. Кажан метался из стороны всторону. Олег выхватил другой нож, не зная, попал ли первым. Кажан пронзительновзвизгнул от ярости — Олегу почудилось что-то знакомое — взвился под потолок, сбалки посыпалась труха. Олег отвел руку с ножом, застыл, выбирая момент.

Кажан метнулся вправо, влево, внезапно черной молниейперечеркнул комнату и вылетел стрелой в открытое окно. Олег подбежал, выглянул,держась за створки. Небо было темным, ему показалось, что левым крылом кажанмахал реже, а в тонкой кожаной пленке на миг блеснул лунный свет. Утиное Гнездоисчезло, закрытое темным телом, потом небо стало таким же звездным, с быстробегущими тучами.

Олег вернулся к постели. Пальцы коснулись мокрого. Онторопливо отнес шкуру поближе к окну. В лунном свете на вытертой шерстиблестели капли крови. Он бросил шкуру, лег навзничь, задумался.

Луна — солнце упырей и утопленников — заливала комнатусветящимся ядом.

Проснулся он мгновенно, пальцы тут же сомкнулись на рукоятиножа. Лестница поскрипывала едва слышно, но сон слетел моментально. Бледнаялуна уже ушла на другую половину неба, звонко кричал петух, отгоняя нечистуюсилу от своего курятника.

Ляда приподнялась бесшумно. Гульча очень медленно вползла кнему на чердак, осторожно опустила тяжелую крышку. Олег дышал ровно. Из-подприспущенных век он видел ее неловкие движения, пошатывающуюся походку. Когдасвет луны упал на ее бледное лицо, он увидел закушенную губу, темные круги подввалившимися глазами. Левая рука до локтя была перевязана белыми тряпицами.Посреди повязки расплывалось темное пятно.

— Коня устроила? — спросил Олег громко.

Она вскрикнула тонко и жалобно, без сил опустилась на полвозле ложа. Ее огромные глаза под вздернутыми бровями смотрели с ужасом, лицобыло на уровне постели.

— Вставай, а то пустишь лужу с перепугу, —посоветовал Олег. — Да еще возле меня! Я спросил про коня... Ладно, как явижу, не до него. Хорошо провела время? Как понравился Город?

— Город как город, — ответила Гульча, с трудомобретая голос. — Чего не спишь? Только не ври, что беспокоился обо мне.

— Клопы, — объяснил Олег. — Крупные, какжуки-рогачи. У меня, правда, кожа дубленая — прокусить не могут, но все равнопротивно. Бегают, лапами щекочут.

Она с отвращением посмотрела на темное месиво шкур. Олеготкровенно улыбался, белые зубы блестели в темноте. Она зябко повела тонкимиплечиками, сказала, потупя взор:

— Я съездила в квартал для заморских гостей... Искаласоотечественников. Или тех, кто знает новости.

— Много узнала?

Гульча молчала, держа лицо в тени, и он пожалел, что невидит ее глаза. Наконец ответила сердитым голосом:

— Почти ничего. На обратном пути напали какие-тогуляки.

— Благополучно? — Олег не торопясь выкресал огонь,зажег лучину.

— Немного поцарапала руку.

Олег опустил глаза, скрывая усмешку:

— Город чужой, люди всякие... Неожиданности могут бытьсамые разные.

Она наконец вскинула голову, прямо взглянула ему в глаза. Вее зрачках на миг блеснули красные искорки, возможно — от лучины:

— Я тоже не сладкий пряник.

Утром позавтракали в корчме. Гульча ела мало, нянчилаповрежденную руку. Олег предлагал свою помощь, он-де волхв, знает травы, Гульчапоспешно отказалась. В ее глазах метнулся такой откровенный испуг, что Олег ненастаивал. У нее могут быть свои причины, очень веские, не показывать ранку.

Днем он дважды наведывался к коням. Те оживали на глазах,кожа стала гладкой, уже пробовали задирать соседей. Завтра можно будет выехать,если ничего не помешает. Гульча отпросилась еще разок побывать усоотечественников, на этот раз днем. Конь не шибко заморится, если отвезет еедаже на другой конец Киева. С ее весом — все равно что пустое седло повозит насебе.

Сам Олег весь день ходил по торжищу, спускался на причал,расспрашивал рыбаков и гостей. Каждый день приезжали варяги, свеи, франки,ромеи — не говоря уже о купцах из ближних и дальних славянских племен. Всеприносили вести мрачные: междоусобица ширится, торговля в упадке, на дорогаходни тати, князья то и дело режут друг друга, о торговле думать некогда инекому.