Дети луны: лунария - Виктория Задорская

Время бежало как сквозь пальцы, поэтому прошло значительно быстрее, чем всем этого хотелось. Наступил решающий момент. Волки затаили дыхания. Воздух загустел и стал похожим на клей: тягучим и резиновым. Земля под лапами нагрелась. Сердца бились в унисон.

Альфы дали последние секунды, чтобы собраться с духом, а потом отдали команду к нападению.

— Убивать и никого не жалеть. Надо сравнить это место с землей, чтобы не существовало такого понятия, как «охотники на оборотней», — прозвучал в голове решительный голос Ориона. — А теперь вперед, дети луны. Вперед!

Я плавно оттолкнулась от земли и помчала к зданиям, без лишних усилий перепрыгнув защитный барьер. Вокруг смертельными тенями двигались другие оборотни. И хотя в первые секунды было абсолютно тихо, но через минуту послышались первые крики и выстрелы, а потом… Мир превратился в ад из праха и крови.

Сначала показалось, что где-то взорвалась бомба. Но бомбы не было. Была армия противников с оружием в руках.

Когда мне в зубы попала первая жертва, я не успела понять, что, где и как. Просто одним быстрым движением оторвала мужчине голову и помчалась за следующей жертвой. Все вокруг смешалось: разорванная плоть, тела волков, умирающих в конвульсиях, огонь, мертвые тела. Я даже не заметила, когда потеряла из виду Сирина и полуночников. Превратилась в смертельную машину. Наконец все те инстинкты, которые скрывала, которые сдерживала — смогла выпустить на волю. Озверела. Одичала. Убивала.

Кровь медом лилась в горло, добавляя сил и увеличивая голод. Ничто меня не останавливало: ни мольбы, ни слезы. Эти чудовища нанесли столько боли моим близким. Они виновные в смерти Веги, поэтому не будет уродам пощады и милосердия. Умрут все до одного. От маленького до самого старшего.

Звезды этой ночью так и не выглянули из-под пелены облаков. Словно не хотели видеть жуткой вендетты между двумя видами живых существ. А я, когда перестала находить врагов на улице, помчалась внутрь зданий. Вся пасть была в крови, а глаза горели кровавым пламенем. Потерь было много с обеих сторон, поэтому понимала, что до победы еще далеко. Нужно было, как следует постараться, чтобы перебить всех охотников.

Погрузившись в подземелье, я расчищала дорогу когтями и зубами, а потом прямо в голове у меня возникла ужасная картина: Сирин стоял на коленях, поодаль находилась Медея с какой-то черноволосой плачущей женщиной, а над моим любимым склонился Роберт, целясь полуночнику прямо в грудь. Сердце сразу замерло от страха.

Я поняла, что картинку мне передал Найт, поэтому, как ошалелая, помчалась туда, где чувствовала его присутствие. Дороги не разбирала. Бежала так быстро, как только могла. Моя жизнь не будет иметь смысла без Лупула. Умрет он — погибну и я.

Поэтому за считанные минуты забежала в зал, где происходил тот ужас.

— Вот и она, — прошипел злобно Роберт.

Я сразу превратилась в человека, понимая, что нужно будет вести переговоры. И замерла, недалеко от Найта, который весь дрожал от ярости. С одной руки у мужчины лилась кровь, а половина лица превратилась в кровавое месиво.

— Роберт, — выплюнула имя, как яд и сделала несколько шагов вперед, но нападающий только отрицательно покачал головой.

— Не так быстро, голубушка. Думала, что все так просто? Придете сюда и убьете моих людей? Но нет…

— Мы побеждаем. Нас слишком много! — констатировала факт, с напряженным волнением глядя на неподвижную спину Сирина.

Господи, любимый мой. Только бы все было хорошо с тобой.

— Побеждаете? — цинично переспросил отец Хантера. — Какая же ты наивная, Лилит. Этот мир круглый, понимаешь? Существуют львы, существуют олени. И даже если все олени соберутся вместе и уничтожат всех львов, все равно останутся другие хищники: тигры, пантеры, рыси. То, что вы делаете — это иллюзия безопасности. Рано или поздно найдутся люди, которые узнают ваш маленький грязный секретик. И они возненавидят всем сердцем то, кем вы являетесь. И появятся новые охотники. Это бесконечный процесс. Пока существуете вы, до тех пор будем и мы.

— И что с того? — спросила, не вникая в философию. — На этот раз вы проиграли. Поэтому последующие разы будет так же. Ненависть и жажда власти — не та мотивация, поверь на слово. С этого никогда ничего хорошего не получалось.

Роберт задумался. Его губы раскрылись в едва заметной улыбке, а в глазах появился сумасшедший блеск.

— Да, в целом ты права. Битву мы проиграли. Но кое-что таки я заберу на тот свет вместе с собой. Вот только тебе следует выбрать, кто именно это будет: он, — Роберт указал ружьем на Сирина, — Или ты, — и он посмотрел на меня.

Сделал это хищно и грозно. Будто заранее знал, что я выберу и с нетерпением ждал моего решения.

Боль рассекла сердце пополам. Я беспомощно оглянулась: сначала посмотрела на Найта, который обалдел, не зная, что делать; потом посмотрела на равнодушную Медею и ее испуганную мать, в конце концов, со всей возможной любовью посмотрела на спину Сирина. Мой милый. Как бы мне хотелось сейчас увидеть мягкую зелень глаз. Вдохнуть аромат волос и прикоснуться губами к его виску. Нежно-нежно.

— Давай, Лилит, не теряй моё время. Снимай свой чертов браслет! — сгорал от нетерпения кат. — Я знаю, что ты ни за что не позволишь своему псу умереть.

Браслет. Вот оно что… Все же Медея здесь не просто так.

— Лили, — шепотом взмолился Сирин.

Он сказал всего одно слово, но сколько смысла в нем было. Конечно, мужчина не хочет, чтобы я делала то, что сделаю. Но… Когда-нибудь это должно было закончиться. Нельзя вечно выходить сухой из воды.

Рукой медленно потянулась к запястью с браслетом. Сердце стучало, как бешеное. Вокруг все еще раздавались чьи-то крики, взрывы, выстрелы. Мир переворачивался вверх ногами, а я медленно, миллиметр за миллиметром тянулась к застежке. Этот браслет был символом большой любви. Сначала: мужчины к женщине, потом матери к дочери. Теперь все вернулось к истокам. Когда я его сниму это будет символом любви: большой, абсолютной. Символом того единственного животворного чувства, которое поднимает в небо и сбрасывает в ад.

— Ну-же, — рявкнул Роберт и застежка щелкнула.

Лунарии упали мне под ноги. В эту же секунду виски взорвались от адской боли, и я не удержалась на ногах. Упала на землю, сходя с ума, от того, что происходило в моей голове. Казалось, что мозг закипел, а в уши кто-то запустил дрель. Череп пылал, тело начало биться в конвульсиях. Мне всем сердцем хотелось умереть. Потому что не было сил выдерживать пытки. Я даже ничего не видела вокруг. Ни о чем не думала. Единственное, что было это она — боль. Боль такой силы, которая переворачивала весь мир на «до» и «после». Боль настолько пронзительная и агрессивная, что я кричала во все горло, умоляя, чтобы это закончилось. Я не хотела жить. Ни одной лишней секунды. Лучше уж смерть, чем этот ад. Лучше окунуться в черноту, в пустоту, в небытие, чем страдать и корчиться в агонии.