Такой долгий и откровенный день - Елена Ронина

Я его нашла, этот мой вариант. Что он мой, я поняла, как только подошла к подъезду дома, взялась за тяжеленную ручку двери и изо всех сил стала тянуть ее на себя.

Я рванула дверь посильнее и оказалась в просторном парадном. Именно в парадном, а не в подъезде. Потому что парадное было внушительное: с широкой мраморной лестницей, лепными потолками и дубовыми перилами. Безусловно, все грязноватое, все немного ободранное, но былая роскошь все же чувствовалась.

Итак, я поднялась на шестой этаж и позвонила в дверь квартиры, которая предположительно в дальнейшем могла стать моей. Ожидания меня не обманули. Все оказалось именно таким, каким я и воображала. Потолки тоже с лепниной, дубовый паркет, огромные двустворчатые двери. Все это меня сразу захватило, перенесло в другое измерение, заставило окунуться совсем в другой мир. Я к этому миру никогда не принадлежала, но, наверное, втайне мечтала. И мне вдруг показалось, что если я стану жильцом этой квартиры, то, возможно, и жизнь пойдет по-другому, и будет мне позволено прикоснуться к чему-то такому, что сейчас от меня далеко-далеко. И стану я частичкой мира этих других, избранных людей.

В коридоре квартиры меня встречала старая дама. Пожилая – про нее сказать было уже нельзя, она была старая, но и бабушкой назвать тоже язык не поворачивался. Она была дамой.

– Вы по обмену? Ну что же, проходите.

И несмотря на то, что одной рукой она тяжело опиралась на палку, другой рукой она изобразила царственный жест.

– Прошу!

Царственный жест указывал опять же на огромную двустворчатую дверь, которая, впрочем, была открыта. Проем же заполняла бархатная бордовая штора с золотой бахромой. Ну все, сейчас просто уже в обморок начну падать от всей этой неземной декорации. Я прошла в комнату. Двадцатипятиметровая комната с двумя огромными окнами была, безусловно, несколько запущенной. Все как будто бы немножко покрылось пылью веков, как и сама Пиковая дама. (То есть, конечно, присутствовало какое-то имя и отчество. Но это, возникшее из памяти литературное, моей новой знакомой подходило гораздо больше.) Посреди комнаты стоял огромный стол, накрытый тяжелой скатертью тоже с бахромой, как и штора на двери. У стены стоял старинный резной буфет. Но самым потрясающим было зеркало. Высотой почти до потолка, в тяжелой дубовой раме. Казалось это зеркало немного нереальным. Смотреться в него было страшновато, потому что было боязно увидеть там какой-то другой мир. Пиковая дама, думаю, смотрясь в него, видела себя в молодости.

– Ну и что, вы собираетесь здесь жить?! – строго спросила она меня. Вот ведь странный вопрос, ну ведь не на экскурсии же я вот так хожу.

– Собираюсь, – практически шепотом ответила я.

– И сколько с вами здесь будет человек?

– Еще мой муж и сын.

Лицо Пиковой дамы немного потеплело.

– Я здесь вырастила двоих детей. Вы знаете, мой муж был главным прокурором Москвы. Когда мы получили эту комнату, нашему счастью не было границ. Нам казалось это необъятными хоромами. Даже неудобно перед друзьями было. Представляете себе? Это сейчас у всех отдельные квартиры, а тогда этого не было. Потом, правда, начали расселять, чего-то объединять. Но мужу просить было всегда неловко. Да нам и хватало. И потом, здесь прошли самые счастливые годы моей жизни. Я не представляю себя без этого дома, без Филипповской булочной, без нашего сквера. А вот дети выросли, и им этого ничего не надо. Им все равно, им площадь подавай. Где, говорите, находится ваша квартира?

Я вообще-то еще ничего не говорю.

– На Преображенке, – робко отвечаю я, понимая, что шансов у меня ноль. Безусловно, там нет Филипповской булочной. Пиковая дама со мной согласна полностью.

– Ну что это значит, эта Преображенка? Рабочий район. О чем только думает моя дочь? Я вам честно скажу, я не знаю, как я отсюда уеду! Я просто этого не знаю.

– А может, вы к нам приедете посмотреть? У нас уютно и зелено.

– Да о чем вы можете говорить?! – возмущению дамы не было предела. – Да я даже не буду на это смотреть! Ну если, конечно, Неля меня вообще в грош не ставит, я поеду, я подчинюсь. Я поеду туда умирать.

И она трагически замолчала. Я оказалась в какой-то дурацкой ситуации. По большому счету, хотелось бы посмотреть квартиру, но я даже не знала, как об этом спросить. Неловкое молчание Пиковая дама нарушила первая.

– Мне тяжело ходить. Идите, посмотрите квартиру. Хотя там и так все понятно. Соседка Нина Васильевна на работе, она приходит поздно, ведущий экономист где-то там. Трудится все, трудится. Вам ведь, девочка моя, очень может повезти, если действительно этот безумный обмен состоится. Соседка моя женщина бесконечно интеллигентная, одинокая и, кстати, она очень и очень нездорова.

Эту фразу я тогда не расслышала и вспомнила о ней много позднее. А тогда я смотрела квартиру и уже тихо начинала плакать от бессилия. Я понимала, что вредная старуха никогда не поедет на нашу немытую Преображенку, и не достанется мне эта мечта никогда. И пыталась я себя уговорить, что и не очень ухожена квартира, и ремонта требует, и коммуналка в конце-то концов. А все равно мне казалось, что это абсолютно мое жилье, и ничего другого мне не нужно и, главное, уже никогда не понравится.

Домой я вернулась подавленная. Семья пыталась меня успокаивать, и за традиционным ужином все наперебой рассказывали, сколько всего у нас еще впереди. Но я грустила, и очень мне было жаль расставаться с мыслью, как я буду открывать эту дубовую дверь, а все прохожие будут мне завидовать.

Неля позвонила ровно через неделю.

– Даже не представляете, какой у нас бой с мамой идет. И я ее все же уломала. Завтра она согласилась приехать посмотреть квартиру.

Я задохнулась от того, что шанс все-таки есть. Мы сделаем все, чтобы наша рабоче-крестьянская Преображенка ей понравилась. В конце концов, она же на машине приедет, не на метро. Прямо до подъезда. Ну а уж в квартире мы блеск с мамой наведем.

Так, начинаем прямо сейчас. Несмотря на раннюю весну, мы дружно перемыли все окна и широко раздвинули шторы. Все пеленки с веревок долой. Нужно много света и воздуха. Мы должны чем-то выгодно отличаться от центра. Вот этим и будем отличаться. Воздухом, простором. Передвигаем всю мебель, освобождая середину комнат. Мужчин с коляской отправляем гулять и приказываем, чтобы духу их тут не было, пока Пиковая дама не уйдет. Сами с мамой размазываемся по стенам, узких проходов не загораживаем. Пусть себе ходит вольготно со своей палкой.

С трудом успеваем все растолкать. Звонок в дверь. Мы с мамой глядим друг на друга, делаем глубокий вдох и отрываем дверь.

Первая вскакивает Неля, за ней, тяжело опираясь на палку, входит царственная старуха. На лице гримаса, как будто у нас плохо пахнет. Это она еще ничего не видела. Про «пахнет», оно, конечно, от истины не очень далеко. Грудной ребенок, сушить пеленки особо негде. Но мы с мамой проветривали квартиру честно и уж так драили. Нет, это она от вредности. Неля трещит не переставая, мы с мамой молча улыбаемся. Старуха шествует из комнаты в комнату. Гримаса постепенно начинает сползать с ее лица. А по-моему, ей нравится. У нас действительно уютно. И очень светло. И на диво удачный выдался солнечный день. И окна наши светятся, и очень чисто. Старуха задерживается в моей комнате.