Маска, я тебя знаю - Екатерина Черкасова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вышла к морю, оно сегодня совершенно серого цвета. Дул
прохладный ветер, и я запахнула свою старую курточку, в которой вышла
на улицу.
- Да, лучше бы я надела шубу,- пробормотала я
и вспомнила, какими глазами смотрела на это меховое изделие Ксанка.
Я вспомнила ее слова, которые тогда сочла просто завистливыми:
"Такие типчики редко бывают порядочными людьми. Подобные
мужики все либо пидоры, либо ищут большие деньги",- вот
что сказала мне умудренная опытом подруга и была тысячу раз права.
<P9>ДЕНЬГИ!<P255>
Я знала, что у отца есть деньги, знала место, где они хранятся,
и даже помнила наизусть номер, выбитый у меня на браслете. Я точно знала- это номер банковского счета. Я помнила нашу поездку в Женеву, посещение банка, холод застегивающегося на запястье браслета, яркий свет какого-то аппарата, видимо, щелевой лампы. Но только сейчас я поняла, что это были не просто деньги. Это огромные, безумные, бешеные деньги, иначе Лидия не стала бы разворачивать вокруг меня такой грандиозный спектакль.
- Если им так нужна я, значит, отец не оставил Лидии доступа к его, судя по всему, миллионам, находящимся в банке. В том самом женевском банке. Скорее всего, им неизвестно и название банка! Она знает, что деньги есть, но не знает, где их взять!- от этой внезапной догадки мне стало намного легче.
"Но если у меня амнезия, то как же они заставят меня вспомнить?"- эта мысль меня насторожила, но я решила, что подобные тонкости обдумаю позднее. Пора начинать действовать.
Уверенным шагом я направилась на телеграф...
* * *
Вечером прилетел мой супруг, и я познакомила его с "мамой".
Саша был сама забота и внимательность. Он подарил Валентине Сергеевне
(теперь у меня не поворачивался язык называть ее мамой, и я как бы
шутя называла ее по имени-отчеству!) множество маленьких подарков,
уверяя, что эти сувениры мы покупали вместе в Париже.
Она выглядела довольной. Смотрела на моего негодяя-красавчика во все глаза и называла его "сынок".
Мы сидели в самом дорогом ресторане города, и я охотно ела, улыбалась. Я становилась сильной. Теперь я все знала и старалась играть в наивную, счастливую дурочку. Саша не должен ни о чем догадаться, иначе... я представить себе не могла, что может случиться.
"Нужно быть терпеливой и ждать их следующего шага",- мысленно уговаривала я себя.
Я подняла голову от тарелки и посмотрела в голубые глаза мужа. Он
что-то рассказывал теще и весело шутил. Иногда он с нежностью поглядывал на меня, и я тотчас складывала губы в улыбку, старательно делая вид, что пьянею от счастья.
Наконец, мы проводили Валентину Сергеевну домой, нежно попрощались.
Саша обещал, что скоро мы опять приедем в Крым, настаивал на том,
чтобы она обязательно побывала в Москве с ответным визитом: посмотреть, какая у нас замечательная семья, и так далее.
В машине, по дороге в аэропорт, он сказал:
- Ты знаешь, Мышонок, твоя мама очень приятная женщина, настоящая труженица, ты можешь ею гордиться.
Я сделала вид, что задремала, но в этот момент мне захотелось изо всех сил ударить его по лицу. Я даже сжала кулаки, чтобы справиться с захлестнувшей меня ненавистью.
Это было не столько возмущение его ложью по поводу матери-алкоголички, какой я "могу гордиться", сколько злостью за то, что он посмел назвать меня так, как называл мой отец.
Всю дорогу я притворялась, что крепко сплю. Эта маленькая хитрость позволила мне не сказать ни слова до самой Москвы, но не позволила избежать ненавязчивых ласк мужа, от которых хотелось избавиться навсегда...
@BREAK =
ЧАСТЬ II
Когда Саша предложил поехать на Рождество в Швейцарию, я даже не знала, радоваться или огорчаться. Конечно, я догадывалась, что Швейцария выбрана неспроста, но не понимала, каким образом они собираются заставить меня "вспомнить" номер счета. А уж в том, что интересует их именно счет, я не сомневалась. Мои догадки подкреплялись тем, что
Саша предложил взять с собой в поездку и Лидию.
Не подавая вида, что прекрасно разбираюсь в горнолыжной экипировке,
я растерянно рылась в дорогущих костюмах немыслимых расцветок, недоуменно разглядывала лыжи, ботинки, постоянно повторяя, что без помощи консультанта не обойтись. Надо сказать, что и Саша чувствовал себя не слишком уверенно. Врезультате, как часто бывает в таких случаях, он купил самое дорогое: три костюма от Серджио Таччини, красный Лидии, синий ему и дурацкого цыплячьего цвета- мне. Лыжи и ботинки он выбрал почти на слух, то есть те, чьи названия ему что-то напоминали. Ими оказались лыжи Россиньоль и ботинки Зеро. Правда, шапочки, перчатки и очки я выбрала почти без затруднений, здесь демонстрации моего опыта не требовалось.
Пока Саша расплачивался, я думала о том, как же мне изображать из себя чайника, мне, неоднократно побеждавшей в школьных соревнованиях в этом виде спорта. Ну да ладно, трясти коленками, вилять задом и почаще падать не так уж сложно. К тому же цель нашей поездки в Швейцарию- совсем не занятие спортом.
Конечно, я прекрасно понимала, какой опасности себя подвергаю. Если я хоть чем-то себя выдам, эта парочка прикончит меня без сожаления. Но самое ужасное, я до сих пор любила этого двуличного мерзавца, который был моим мужем. Я пыталась оправдать его в собственных глазах, но в глубине души понимала, что оправданий быть не может.
* * *
В Женеве мне все до боли знакомо, но я прилежно изучала указатели
и надписи. Мы направлялись в Церматт- престижный горнолыжный
курорт у подножия пика Маттерхорн, в четырех часах езды от Женевы.
Поселившись в маленькой высокогорной гостинице, построенной
в стиле традиционного швейцарского шале, мы спустились вниз. Раньше
я никогда не была в Церматте. Оказалось, что пользование автотранспортом здесь запрещено, все передвигаются в электрокарах или конных экипажах. В преддверии Рождества витрины богато украшены, а кроме традиционной рождественской символики, везде знаменитые швейцарские колокольчики и коровы в разных видах.
Мы узнали, что именно здесь находится самая длинная в Альпах горнолыжная трасса, правда, зачем это понадобилось Саше и Лидии, пока непонятно.
Несмотря на двусмысленность моего положения, я наслаждалась чистым горным воздухом, предпраздничным возбуждением, царившим здесь, радостью узнавания: ведь я вернулась в страну, где прошло мое детство, которую хорошо знала и любила.