Верблюжий клуб - Дэвид Бальдаччи

– Ну да! – кивнул Стоун. – Картер Грей…

– Не тот человек, к которому стоит относиться легкомысленно, – заметил Робин.

– Черт! – прошептал смотревший в зеркало заднего вида Калеб. – Похоже, они едут в нашу сторону!

– Не смотри туда! – приказал Стоун. – Сделай глубокий вдох и успокойся. Робин, опустись ниже! – Сам Стоун снял шляпу и сполз с сиденья на пол. – Калеб, они смогут разглядеть твой номерной знак?

– Вряд ли. Машины стоят очень тесно.

– Отлично! Когда они проедут, выжди десять секунд, затем отъезжай и двигайся в противоположном направлении. Милтон, а ты выгляни и проверь, не посмотрят ли они в нашу сторону. Только осторожно и внимательно.

Калеб сделал глубокий вдох и не выдыхал до тех пор, пока машина не проехала мимо.

– Не смотри на них, Калеб! – прошептал с пола Стоун. – Милтон? – позвал он через несколько секунд.

– Не оглянулись!

– Превосходно! Давай, Калеб, жми!

Калеб неспешно вывел машину и на ближайшем перекрестке повернул направо.

– Давайте посмотрим, не вернулись ли они, – сказал Стоун. – Что ты видел, Милтон?

Милтон достаточно подробно описал внешность обоих мужчин и назвал номер машины. Автомобиль был зарегистрирован в Виргинии.

– А теперь я предлагаю обратиться к копам, – заявил Робин. – Нам есть что сказать. Нам поверят и…

– Нет! – резко оборвал его Стоун. – Мы должны прихватить их до того, как они прихватят нас.

– Как? – изумился Робин. – Особенно учитывая то, что сами убийцы – представители власти.

– При помощи того, что Верблюжьему клубу удается лучше всего, – поиска истины.

– Начнем с проверки номера. Он явно не правительственный, и мы, по-видимому, имеем дело с личной машиной.

– Разве у тебя есть знакомые в Управлении автомобильного транспорта, способные все нам растолковать? – спросил Робин.

– Я сумел влезть в базу данных Пентагона, – с оскорбленным видом произнес Милтон. – Взломать же базу данных Управления автомобильного транспорта для меня раз плюнуть.

В цокольном этаже здания НРЦ находился наисовременнейший спортивный зал, которым из-за недостатка времени практически никто из сотрудников не пользовался. Но в этот момент в небольшом помещении за основным залом тренировался человек, на котором были лишь широкие свободные шорты и майка.

Это был Том Хемингуэй.

Смежив веки, он сидел на полу в позе лотоса. Затем поднялся и занял боевую позицию. Большинство из тех, кто мог бы увидеть его в данный момент, решили бы, что Хемингуэй намеревается выполнять упражнения кунг-фу или карате. Эти люди безмерно удивились бы, узнав, что «кунг-фу» в буквальном переводе означает «высокое искусство, достигнутое упорным трудом». Таким образом, и тот, кто первоклассно играет в бейсбол, также обладает «кунг-фу».

Существует четыре сотни боевых искусств, родившихся за пределами Китая, в то время как только три имеют корни в самом Китае. Это синъицюань, па куа и тайцзицюань. Коренная разница между четырьмя сотнями и этими тремя состоит в мощи удара. В китайских единоборствах (имеющих название «духовные»), чтобы полнее обрушить энергию движения на цель, используется все тело. Силу удара в этих случаях можно сравнить с силой удара быстро движущегося автомобиля. Полновесный удар, нанесенный опытным мастером любого из этих трех боевых искусств, смертелен, так как приводит к разрыву внутренних органов.

Во время своего пребывания в Китае Хемингуэй увлекся этими боевыми искусствами, чтобы полнее слиться с окружением – слиться больше, чем позволяли его светлые волосы и голубые глаза. Хотя он практиковался и в других видах «духовных» единоборств, наибольшего совершенства он достиг в шанси – одной из разновидностей синъицюань.

Прежде чем приступить к тренировке, Хемингуэй должен был провести час в медитации, что позволяло интуитивно почувствовать все окружающее и даже ощутить присутствие другого существа задолго до того, как увидеть. Эта способность очень помогала Хемингуэю в оперативной работе. Умение почувствовать присутствие врага, когда этого не могли сделать все пять чувств, несколько раз спасало жизнь Тому в бытность его агентом ЦРУ.

Благодаря многолетним упражнениям мышцы, сухожилия, суставы и связки Тома приобрели громадную силу и прочность. Специальные упражнения на растяжение позвоночника, повороты и наклоны привели к тому, что каждый позвонок находился в полной гармонии со своими соседями. Чувство равновесия, которым обладал Том Хемингуэй, выходило за рамки человеческих представлений. Однажды ему пришлось провести шесть часов на уровне двадцать первого этажа, стоя под дождем и ветром на выступе шириной всего в один дюйм. Все это время внизу рыскали колумбийские отряды смерти. Пальцы Тома были настолько мощными, что во время рукопожатия ему приходилось сдерживаться, но люди все же частенько жаловались на сокрушительную силу его захвата.

Он принял позу бамбука – одну из важнейших позиций в системе синъи. Техника бамбука была чисто силовой, и именно она рождала знаменитую мощь синъи. Хемингуэй убил немало людей одним точно направленным ударом из позы бамбука.

Закончив очередную серию упражнений, Том взял пару кривых мечей – традиционного оружия бойцов па куа. Это было и его любимым оружием. Он буквально летал по залу, сопровождая замысловатые движения обеих рук потрясающей работой ног и стремительным вращением, характерным для системы па куа.

Покончив с тренировкой, Хемингуэй принял душ и переоделся в городской костюм. Одеваясь, он машинально нащупал татуировку на внутренней стороне предплечья правой руки: четыре слова по-китайски. В переводе они означали: «Бесконечная верность в служении своей стране». За этой фразой стояла история, когда-то притянувшая к себе Хемингуэя.

Знаменитый воин императорской династии Сун по имени Ю Фей служил под предводительством военачальника, который в ходе военных действий переметнулся к врагу. Это отвратительное предательство заставило Ю Фея вернуться домой. Встретившая его мать сказала сыну, что служение стране – первейшая обязанность солдата. Она отослала его назад, а эти четыре слова остались на его теле в виде татуировки, как вечное напоминание. Хемингуэй услышал эту легенду еще маленьким мальчиком, и она навсегда запечатлелась в его душе. Он сделал эту татуировку после одного особенно сложного задания. Задание было таким неприятным, что ему захотелось оставить службу в ЦРУ. В конечном итоге он так и не ушел, но на его руке появилась эта сакраментальная надпись.

Хемингуэй без каких-либо приключений добрался до своего скромного жилища вблизи Капитолийского холма и сразу прошел в кухню, чтобы приготовить свой любимый черный чай «Вулонг». Он заварил чай, поставил на поднос две чашки и отнес поднос в небольшую гостиную.

Разлив напиток по чашкам, Хемингуэй сказал:

– Холодный «Вулонг» очень проигрывает в качестве.