Русский вор - Евгений Сухов

— Какое же? — насторожился Варнаховский.

— Вы должны покинуть территорию Германии.

— Хорошо, — отвечал Варнаховский, немного подумав. Едва улыбнувшись, добавил: — Здесь у вас, в Пруссии, бесконечные дожди, а мне бы хотелось перебраться в какое-нибудь более теплое место.

— Но это еще не все.

— Слушаю вас.

— Одной типографии мало. Мне придется сообщить о том, что именно вы возглавляете шайку фальшивомонетчиков.

В этот раз Варнаховский думал значительно дольше. Во всех странах мира система правосудия всех строже карает именно фальшивомонетчиков. По большей части, его прежние мошенничества воспринимаются фемидой как сумасбродство пресыщенного всевозможными развлечениями и удовольствиями светского баловня. А фальшивомонетчики, пусть даже бывшие, находятся на особом учете у полиции. Между правоохранителями всех стран имеется негласная договоренность об обмене информацией о фальшивомонетчиках. Озабоченность министерств внутренних дел вполне объяснима: если преступник занимается изготовлением фальшивых банкнот в соседней стране, где же гарантия того, что он не примется за изготовление подделок в той, за которую ты в ответе? По этой причине многие фальшивомонетчики попадают в тюремные замки тотчас, как только пересекают границу. Чтобы избежать подобной участи, следовало изготовить фальшивые документы: хоть и преступление, но уж не столь тяжкое, как смертоубийство или чеканка фальшивых монет.

— В этом случае меня будут разыскивать по всей Европе, — угрюмо напомнил Варнаховский.

— Возможно… Но я как-то должен оправдаться перед правительством. Пусть поймут, что против меня действовал такой опытный преступник, как вы, господин Варнаховский. Итак, что вы скажете на мое предложение?

— Как сразу вы отпустите господина Трезеге?

— Сразу после того, как у меня будут гарантии, что вы верно указали мне место нахождения типографии.

— Даю вам слово дворянина и офицера, что вы получите типографию через час, как освободите Трезеге.

Усмехнувшись, Вольф произнес:

— Вы меня смущаете. Разве я должен верить вашему слову, познакомившись с вами поближе? Про вас столько всего говорят… Право, даже не знаю, где тут правда, а где ложь.

— Вот вы о чем… Даже мошенники и авантюристы имеют представления о чести. Господин начальник полиции, уж если мошенники моего уровня дают слово офицера и дворянина, то нарушить его для них — куда большее бесчестие, чем умереть на плахе.

На столе у начальника полиции лежали две папки. В первой из них он собирал свидетельские показания по шайке фальшивомонетчиков, пополнявшиеся едва ли не ежедневно, которую, как выяснилось, возглавляет господин Варнаховский. Во второй находились депеши от министерств соседних стран с просьбой о выдаче попавшегося преступника. Первая папка имела значительный объем — даже за половину совершенных злодеяний Варнаховскому надлежало познакомиться с гильотиной. Вторая папка была меньшей значимости; никто не стал бы выкручивать Вольфу руки, если бы он отмахнулся от очередной депеши. Но в то же время следовало показать, что просьбы коллег он держит под собственным контролем и делает все возможное, чтобы изловить злоумышленника.

— Хорошо, я согласен, — нажав на кнопку звонка, встроенного в стол, Гельмут вызвал адъютанта. — Рихард, пусть ко мне приведут господина Трезеге.

— Слушаюсь, господин Вольф.

Снова оказавшись наедине с Варнаховским, начальник полиции спросил:

— Надеюсь, вы не будете утверждать, что господин Трезеге француз?

— У вас хорошее чувство юмора, господин Вольф.

— Он тоже русский?

— Да.

— Я так и думал! Может, вы мне скажете, как его настоящая фамилия? Должен же я все-таки знать, кого освобождаю из-под стражи…

— Это вам лучше спросить у него, господин Вольф, я не имею права разглашать чужие тайны.

Через несколько минут двое полицейских привели Трезеге, совершенно не удивившегося, увидев в кабинете начальника полиции Варнаховского.

— Надеюсь, вам не надо представлять друг друга? — хмыкнул Вольф.

— Да, мы знакомы, — сдержанно отвечал бывший поручик.

Махнув ручку в чернильницу, Вольф широко расписался на пропуске и протянул его Христофорову.

— Можете быть свободны, ваше дело благополучно разрешилось. Надеюсь, что вижусь с вами в последний раз.

— Но при мне были деньги почти на пятьсот тысяч марок! — возмутился Христофоров.

— Боюсь, что в этом случае я ничем не могу вам помочь — деньги уже переданы в казначейство. Вам лучше обратиться к директору Имперского банка господину Эберхарду Гассману, — хмыкнул начальник полиции. — Пока его еще не уволили.

— Мы подумаем над вашим предложением, — учтиво произнес Леонид. — А сейчас просим разрешения откланяться.

— Вы дали слово дворянина и офицера, — напомнил Вольф, прежде чем Варнаховский с Трезеге вышли из кабинета.

— О таких вещах я не забываю. Вы получите типографию тотчас, как только мы выберемся отсюда.

* * *

Дождавшись, когда Варнаховский с Трезеге выйдут из кабинета, Вольф немедленно вызвал адъютанта.

— Кто у нас сегодня на наружном наблюдении?

— Фельдфебель Брунне и унтер-офицер Пельц.

Вольф удовлетворенно кивнул. Оба филера прошли серьезную армейскую школу, уже шесть лет служили в полиции и являлись едва ли не лучшими «топтунами» в управлении. Так было заведено: кроме основной работы, чтобы не привлекать к своей персоне повышенного внимания, филеры служили и в других местах. Брунне числился служащим на железной дороге, где вел наблюдение за всеми прибывающими, а Пельц работал приказчиком в торговой лавке в центральной части Берлина, что позволяло ему внимательно присматриваться ко всем подозрительным клиентам. Каждого из филеров начальник полиции знал по докладам, в которых они беспристрастно и со знанием дела описывали подозрительных людей, давая им при этом точные и весьма остроумные прозвища. У каждого, кто читал их отчеты, невольно вырисовывался образ фигуранта.

У фельдфебеля был один существенный недостаток — наблюдая за объектом, он заигрывался и, нарушая правила слежки, мог подойти к фигуранту на недопустимо близкое расстояние. Пельц, в отличие от напарника, был более осторожен, хотя излишняя предусмотрительность имела обратную сторону — фигурант мог уйти из-под наблюдения. Но подобные недостатки воспринимались как издержки профессии.

— Рихард, скажете филерам, чтобы они не упускали эту парочку ни на секунду! А Брунне наказать, чтобы вел себя поосмотрительнее. Мне важно знать, где скрываются фальшивомонетчики, а как только их логово будет обнаружено, следует тотчас приступить к аресту.

— Слушаюсь, господин Вольф, — вытянулся адъютант и тотчас скорым шагом вышел из кабинета.