Путин против Медведева - "схватка бульдогов под ковром" - Сергей Почечуев

В период до 1998 года ставка налога, определяемая муниципальными органами для субъектов игорного бизнеса, достигала 90 %, что провоцировало массовый уход бизнесменов «в тень». По данным «Новых Известий», в 2004 году сумма поступлений в федеральный бюджет от игорного бизнеса составила почти 10 млрд руб. Однако разработчики поправок в Налоговый кодекс посчитали, что владельцы игровых автоматов отдавали государству не более 17 % своих доходов, и повышение ставки налога позволяло надеяться, что эта доля вырастет хотя бы до 33 %. В ноябре 2005 года депутаты Госдумы в первом чтении приняли поправку в Налоговый кодекс РФ об увеличении ставки ЕНВД для игорного бизнеса до 15 тыс. руб.

Причём к этому моменту эксперты отмечали тенденцию снижения рентабельности легального бизнеса в секторе слот-машин. По данным журнала «Форбс», в 2002–2003 годах рентабельность игрового зала в Москве составляла около 50 %, в 2004 году – уже около 25 %, а прогноз на 2005 год был ещё пессимистичнее. При этом, по мнению директора по маркетингу Ritzio Entertainment Group С. Бартникаса, точка насыщения спроса в провинции достигалась за более короткий срок, чем в столице.

Кто именно были главными воротилами игорного бизнеса в нашей стране?

Пальму первенства, безусловно, держала Ritzio Entertainment Group (владелец игровых сетей «Вулкан», «X-Time», «Миллионъ» и др.), которая управляла парком слот-машин в количестве более 30 тыс. единиц, в её распоряжении были 681 игровой зал в более чем 65 городах России (на игровую сеть «Миллионъ» приходилось более 350 залов), 7 казино и по 2 развлекательных центра в России, Прибалтике, Казахстане и в Украине. Оборот группы компаний в 2004 году составил более $ 325 млн. По итогам 2005 года прогнозировалось удвоение оборота. Летом 2005 года МДМ-банк организовал выпуск векселей Ritzio Entertainment Group на общую сумму $ 125 млн. Основными совладельцами Ritzio Entertainment Group являлись Б. Белоцерковский и О. Бойко.

Второй крупной компанией на рынке игорного бизнеса являлся холдинг «Шторм Интернэшнл» (владелец игровой сети «Джекпот», компании «Супер Слот» и др.), в распоряжении которого было более 10 тыс. слот-машин, 3 казино и 2 развлекательных центра. По оценкам экспертов «Форбс», оборот холдинга, президентом которого являлся М. Ботчер, в 2004 году составил $ 140–150 млн.

По данным журнала «Форбс», одна слот-машина в системе Ritzio Entertainment Group и «Шторм Интернэшнл» давала около $ 1600 выручки в месяц. Доход от «столбиков» и «ромашек», которые арендовались у KSI и «Честной игры», составляли около $ 300–500 в месяц (в Москве – $ 500–700 в месяц).

Следует заметить, что «несводимость» или противоречивость финансовых показателей из разных источников объясняется закрытостью этой сферы бизнеса, а также ненадёжностью официальных статистических данных и особенностями применения налогового законодательства тех лет. Но даже эти данные красноречиво свидетельствуют о том, вокруг какого «куска пирога» развернулась борьба за кулисами Госдумы.

Значительное влияние игорный бизнес оказал и на структуру занятости населения.

По данным «Российской газеты», в сфере отечественного игорного бизнеса было занято около 300 тыс. человек, среди которых преобладали люди… с высшим образованием. (Из них 250 тыс. человек обслуживали объекты малого бизнеса. По оценкам региональных источников, эта доля насчитывала около 150 тыс. человек.) Однако, по информации журнала «ИнтерСлот», общее число занятых в этой отрасли работников составляло около 400 тыс. человек.

При таких масштабах развития игорного бизнеса в России произошли серьёзные социальные изменения, которые позже явились питательной средой для тысяч «игорных точек», созданных подпольно почти во всех регионах страны.

По данным Госкомстата, в России один игровой автомат приходился на 320 жителей! Согласно опросу, проведённому летом 2005 года Фондом «Общественное мнение» (ФОМ), только 48 % россиян выступали за то, чтобы количество игровых автоматов в их населённом пункте было уменьшено, а для 18 % опрошенных эта проблема вообще не имела значения.

По результатам исследования Левада-центра, раз в несколько месяцев или чаще в игорных заведениях бывали 6 % взрослого населения России, и только 7 % игроков считали, что игра – это дурная привычка, от которой они не могут избавиться. По данным председателя спецкомиссии по культуре Мосгордумы Е. Герасимова, только в столице проживало около 600 тыс. активных игроков.

По мнению психолога А. Брилёва, игромания является крайне устойчивым психическим отклонением и практически не поддаётся лечению. Среди игроманов преобладают мужчины, лидируют две возрастные категории – до 20 лет и после 35 лет. Психологический портрет «среднестатистического» игромана: решителен, энергичен, суеверен, авантюрист по натуре.

Как считает психотерапевт В. Есаулов, гэмблеров (людей, подверженных тяжёлой форме игромании) отличает инфантильность и русская вера в чудо. Носители русской национальной ментальности играют не для развлечения, а только ради выигрыша. По информации журнала «Форбс», таковых не больше 5 – 10 % от всех посетителей игровых залов, но именно они приносят основной доход: каждый – больше $ 100 в неделю.

Таким образом, учитывая результаты соцопроса, проведённого Левада-центром, можно утверждать, что игромании в тяжёлой форме было подвержено до 0,6 % взрослого населения России. Стоит ли удивляться тому, что, даже перейдя на нелегальное положение, игорные заведения продолжали приносить своим хозяевам весьма приличный доход, которого вполне хватало на регулярную выплату больших взяток «крышующим» их «силовикам»?

Но кто именно из депутатов Госдумы и членов Совфеда активно лоббировал интересы гейм-индустрии? В начале и середине «нулевых» наблюдались разновекторные направления законодательных инициатив, направленных на регулирование игорного бизнеса в России. Назовём лишь главных «игроков» на этом поле.

С одной стороны выступали «государственники», представленные депутатами Государственной думы ФС РФ А. Лебедевым и А. Самошиным, которые в преддверии выборов-2007 внесли весьма разумный законопроект «О тотализаторах и игорных заведениях», согласно которому все казино, тотализаторы и залы игровых автоматов в России следовало перенести на 1 км за городскую черту и окружить полосой отчуждения. Такой подход к решению проблемы позволял не только сохранить «курицу, несущую золотые яйца», но и оградить от игромании ту часть населения, которая ещё не оказалась во власти порока.

Однако законопроект Лебедева и Самошина назвали утопическим, а их самих обвинили в дешёвом «пиаре», направленном на протестную часть электората. При этом распускались слухи, что оба депутата ставят своей задачей получение материальных дивидендов от ведущих участников игорного бизнеса в России в качестве «отступных» либо участие в разделе сферы влияния.

С другой стороны развернули свою деятельность лоббисты, представленные депутатами Государственной думы ФС РФ во главе с В. Драгановым, которые, преследуя корпоративные интересы российского игорного бизнеса, заявляли о том, что ставят своей задачей достижение общественного компромисса по вопросу развития этой сферы предпринимательства и сохранение игорных заведений в качестве устойчивых объектов налогообложения, что является, дескать, демонстрацией именно государственного подхода, в отличие от позиции «группы Лебедева».