Испытание огнем - Джеймс Дэшнер

— Стучись, — прошептала Бренда.

Сжав пальцы в кулак, Томас три раза медленно ударил по двери, затем три раза быстро и, наконец, дважды постучал костяшками пальцев. Дверь открылась тотчас же, выпустив на улицу шквал оглушительной музыки.

Привратником служил здоровый детина: пирсинг в ушах и в носу, татуировки по всему телу, длинные, намного ниже плеч, белые волосы. Томас не успел толком разглядеть амбала, как тот поприветствовал его:

— Здорово, Томас. Заждались мы тебя.

В следующую минуту Томас решил, что сходит с ума, — настолько перегружены были все пять чувств.

Приветствие ошеломило, но не успел Томас ответить, как здоровяк втянул их с Брендой в плотно набитый людьми зал и принялся проталкиваться через толпу танцующих, крутящихся, скачущих и обжимающихся тел. Музыка оглушала, от грохота барабанов, казалось, череп трещит по швам. С потолка свисало несколько фонариков; люди задевали их, и фонари, качаясь из стороны в сторону, пронзали толпу лучами света.

Длинноволосый наклонился и заговорил с Томасом. Детину едва было слышно, хотя он практически орал Томасу в ухо.

— Слава Богу, пока есть батареи! Хреново, когда они разряжаются!

— Откуда ты знаешь мое имя? — проорал в ответ Томас. — Зачем меня ждали?

Детина рассмеялся.

— Всю ночь за тобой следили! Утром через окошко увидели, как ты отреагировал на табличку! Тогда и поняли, что ты тот самый знаменитый Томас!

Бренда обеими руками обхватила Томаса за талию. Так, наверное, надеялась не отстать от него в тесной толпе. Услышав о слежке, обняла еще крепче.

Обернувшись, он заметил, что Блондин и его приятели следуют за ними по пятам. Пистолет шиз убрал, однако, понятное дело, достать мог в любой момент.

Музыка ревела, басы сотрясали стены. Люди вокруг дергались в танце; клинки света пронзали воздух. Тела шизов влажно блестели от пота, и жар, исходивший от них, неприятно разогревал комнату.

Где-то посередине зала Длинноволосый развернулся к Томасу и Бренде, хлестнув их по щекам странной белой гривой.

— Ты нам очень нужен! Ты особенный! Мы защитим тебя от злых шизов!

Хорошо, что они не знают всего. Может, дела не так уж и плохи? Стоит подыграть этим тусовщикам: притвориться особенным шизом, — а после улучить момент и ускользнуть вместе с Брендой.

— Пойду принесу вам попить! — предложил Длинноволосый. — Веселитесь!

Он растворился в плотной массе извивающихся тел, но Блондин с приятелями никуда не исчез. Втроем они стояли, неотрывно глядя на Томаса. Хвост махнула ему рукой.

— Потанцуем? — крикнула она, хотя сама пускаться в пляс не спешила.

Томас не без труда развернулся лицом к Бренде. Надо было поговорить.

Бренда словно прочла его мысли и, обхватив руками за шею, приникла губами к уху. От горячего дыхания девушки покалывало покрытую испариной кожу.

— Как же мы вляпались в это дерьмо? — спросила Бренда.

Не зная, что делать, Томас обнял ее за талию, ощутил тепло тела сквозь пропитанную потом одежду. И в то же время его мучило чувство вины и тоска по Терезе.

— Еще час назад я о таком и помыслить не мог, — произнес он на ухо Бренде, зарывшись лицом в волосы. Ничего умнее придумать не сумел.

Зазвучала новая мелодия — нечто пронзительное и тоскливое. Ритм замедлился, бой барабана как будто стал глубже. Слов разобрать не получалось, однако солист пел о чем-то ужасно трагичном, печально завывая и беря высокие ноты.

— Может, останемся на какое-то время? — предложила Бренда.

Томас сам не заметил, как они начали танцевать. Плотно прижавшись друг к другу, парень и девушка медленно двигались в такт музыке.

— Зачем? — удивился Томас. — Ты что, сдаешься?

— Нет. Но я устала, а здесь может быть безопаснее, чем снаружи.

Хотелось верить ей. Вроде не было причин подозревать Бренду в обмане, однако Томас чувствовал смутное беспокойство. Может, она заманила его сюда? Нет, не надо придумывать.

— Бренда, не подводи меня. У нас один шанс спастись — дойти до убежища. Там ждет лекарство.

Бренда слегка покачала головой.

— В спасение так трудно поверить. Трудно надеяться на что-то.

— Не говори так. — Томас не хотел думать как она. Не хотел слышать подобных речей.

— Если есть лекарство, зачем ссылать шизов сюда? Бессмыслица получается.

Испугавшись внезапной перемены в ее настроении, Томас чуть отстранился и посмотрел ей в лицо. Глаза Бренды блестели от слез.

— Это ты говоришь бессмысленные вещи, — ответил Томас и замолчал. Он не хотел, чтобы его сомнения передались Бренде. — Лекарство есть. Надо…

Он не договорил. Обернулся и посмотрел на Блондина. Вряд ли псих слышит их, но береженого Бог бережет.

Томас снова зашептал Бренде на ухо:

— Говорю тебе, надо уходить. Или хочешь остаться с людьми, которые угрожают тебе пистолетами и отвертками?

Не успела Бренда ответить, как вернулся Длинноволосый. В каждой руке он нес по кружке, из которых выплескивалась буроватая жидкость, когда амбала задевали танцующие.

— Пейте! До дна!

Томас словно пробудился. Принять напиток от этого детины? Нет, ни за что. Притон вдруг показался парню еще мрачнее и гаже.

Бренда, напротив, уже потянулась за кружкой.

— Нет! — выкрикнул Томас и, осознав промах, поспешил исправиться. — В смысле, нельзя это пить сейчас. Мы так долго мотались без воды, лучше начать с нее. И… потанцуем пока.

Говорить Томас старался как ни в чем не бывало, однако внутренне сжался, осознав, что выглядит по-идиотски. Особенно когда Бренда как-то странно на него посмотрела.

В спину уперлось нечто маленькое и твердое. Не оборачиваясь, Томас понял: это пистолет Блондина.

— Я предложил выпить, — напомнил Длинноволосый. Всякое выражение любезности исчезло с его татуированного лица. — Довольно грубо отказываться от угощения.

И он снова протянул кружки.

Томас начал паниковать. С напитками явно что-то не так.

Блондин еще сильнее вжал дуло пистолета Томасу в спину.

— Считаю до одного, — произнес он парню на ухо. — До одного.

Отбросив все мысли, Томас схватил кружку и залпом осушил. Коричневая бурда огненным потоком полилась по пищеводу, и Томаса скрутило от кашля.

— Твоя очередь, — сказал Длинноволосый, протягивая пойло Бренде.

Глянув на Томаса, девушка приняла напиток и влила в себя, даже не поморщившись, только слегка прищурившись.