Советская военная разведка. Как работала самая могущественная и самая закрытая разведывательная организация ХХ века - Виктор Суворов

Все мальчишки Советского Союза, играя в войну, поднимали воображаемый бокал, громко произносили: «За победу!» и добавляли: «За нашу победу!».

На следующий год в США вышел фильм «Большие часы» об американском офицере, которого подозревают в шпионаже. Офицер проходит через серию испытаний, делом доказывая, что подозревают его совершенно зря. И это ему удается. Фильм завершается счастливым концом. Но в заключительных кадрах выясняется, что он-таки является советским шпионом, и теперь может спокойно работать, ибо его больше ни в чем подозревать не будут.

Через четверть века Вячеслав Васильевич Тихонов в сериале «Семнадцать мгновений весны» перевоплотился в штандартенфюрера Штирлица. И снова в разведчика влюбились все советские женщины.

В 1987 году в США вышел ремейк фильма «Большие часы» под названием «Нет выхода», в котором роль американского красавца-офицера сыграл Кевин Костнер. Героя Костнера подозревают в шпионаже. Пройдя серию испытаний, он доказывает, что шпионом не является, а в самом конце фильма встречает своего руководителя и обсуждает с ним планы на будущее на русском языке.

В литературе присутствовал тот же образ. Яркий пример — «И один в поле воин»: советский разведчик в образе вражеского офицера лично добывает важнейшую информацию.

Были ли в реальной жизни примеры, когда разведчик выступал в роли вражеского офицера?

Да, были. Разведчик НКГБ Николай Иванович Кузнецов владел шестью диалектами немецкого языка. Кроме русского и немецкого свободно говорил еще на четырех языках. Он действовал под именем немецкого офицера Пауля Зиберта. Кстати, на немца был похож. Однако во время войны Кузнецов (он же Пух, он же Колонист, Шмидт, Грачёв) работал не в добывании, а по линии Т — террор. В лесах действовал партизанский отряд, который являлся опорной базой террористов-ликвидаторов. Кузнецов не работал постоянно в каком-то немецком штабе и не служил в какой-то дивизии; вместе с партнерами он выходил «на гастроли» и возвращался в безопасное место.

Конечно, добывающий нелегал теоретически может выступать в роли офицера, но такое прикрытие не подходит для него по ряду причин. Во-первых, нелегал должен иметь свободу маневра, возможность встречаться с кем угодно и где угодно. Офицер регулярной армии или спецслужб — человек подневольный: сегодня служит на Аляске, а завтра его отправят во Вьетнам. И как прикажете тащить за собой аппаратуру связи? Где закладывать тайники и ставить графические сигналы? Допустим, наладил он связь, надо материалы в тайник закладывать, но его подняли по тревоге и бросили в дальние края на неопределенный срок.

Во-вторых, офицер допущен к секретам и поэтому находится под особым контролем. Компетентным органам интересно, куда он поехал, с кем встречался, где в отпуске побывал, с кем пил, с кем танцевал, с кем ночь провел.

В-третьих, внедрение такого нелегала было бы очень долгим и сложным процессом. Карьера любого военнослужащего предельно прозрачна для его руководства — от сведений о его обучении в военном училище и академии до мест службы и связей в офицерской среде.

В-четвертых — и это самая главная причина — требования ГРУ быстро менялись: сегодня ему нужны сведения из одного отдела штаба, завтра — из другого, а нелегал, например, работает в первом, и все его попытки наладить контакт с офицерами других отделов будут вызывать подозрение.

Потому лучшим прикрытием добывающих нелегалов во все времена были свободные профессии — например, независимый журналист или вольный художник. Захотел — поехал в Гватемалу писать картины с попугаями или в горы ушел, вдохновение ловить. Сегодня здесь, завтра там. Ничем не связан, никаких над ним начальников, рабочий день никакими предписаниями не определен. И если он тратит деньги, то источник тех денег всегда можно объяснить: провел на холсте вот эти три линии, в углу кляксы поставил и загнал анонимному ценителю живописи за пару миллионов. Такой человек вполне естественно может общаться с министрами и проститутками, с техниками, обслуживающими ядерные реакторы, и с профессиональными убийцами.

Еще одно неплохое прикрытие — небольшой и необременительный бизнес, например, автосалон, продающий дорогие представительские автомобили, или прокат таких автомобилей. Для повседневной работы ты нанимаешь персонал, и у тебя остается достаточно свободного времени. Каждый день ты общаешься с людьми из высшего общества, среди которых будут балерины и художники, сенаторы и ученые. Одним ты передаешь деньги и инструкции, написанные тайнописью, от других получаешь сообщения.

Основная задача нелегала — вербовать агентов для получения доступа к секретам противника, а не пытаться получить такой доступ самому. И вольный художник (или фотограф, или частный детектив, или владелец антикварного магазинчика) вербует свою агентуру среди красавцев-офицеров, которые служат в больших штабах и доступ имеют к весьма заманчивым секретам.

Нелегалами ГРУ были некоторые величайшие разведчики XX века. Один из них — Рихард Зорге.

Но давайте не забудем, что разведка — не только самая увлекательная, но и самая неблагодарная работа. Знаменитыми здесь становятся только неудачники. На весь мир знаменит только тот, кого раскрыли.

Разумеется, кроме нелегалов-неудачников были в ГРУ и те, кто добывал очень ценную информацию, но при этом не провалился. Их не поймали, не судили, не повесили.

Потому они не знамениты.

4

ГРУ и КГБ по-разному подходили к отбору, подготовке, размещению и использованию своих нелегалов и придерживались различных принципов в работе с ними. Я уже упоминал, что в ГРУ управление нелегалами было децентрализовано, а в КГБ существовало специальное управление по работе с ними. В ГРУ после прохождения обучения нелегалы поступали в распоряжение начальников четырех управлений, занимавшихся стратегической агентурной разведкой в разных группах стран, и работали с ними. В работе с нелегалами начальнику каждого управления помогала небольшая группа советников, состоявшая в основном из бывших (но не провалившихся и не «засветившихся» перед контрразведкой противника) нелегалов, готовых в любой момент по фальшивым документам приехать в нужную страну, чтобы оказать помощь работавшим там нелегалам. Начальники управлений сами часто ездили за границу с той же самой целью.

Более важные нелегалы работали с первым заместителем начальника ГРУ, а самые успешные и ценные находились под личным патронажем начальника ГРУ. И начальник ГРУ, и его первый заместитель имели в своем распоряжении небольшие группы, состоявшие из самых опытных и успешных нелегалов, ранее работавших за границей, которые управляли работой действующих нелегалов. Если нелегал, недавно приступивший к работе, начинал добывать важную информацию, его передавали первому заместителю начальника ГРУ или, в исключительных случаях, начальнику ГРУ. Это была высокая честь, и ее удостаивались лишь те, кто добывал информацию высшей пробы — уникальные или совершенно секретные материалы, благодаря которым происходил настоящий прорыв в работе военной разведки или в ее представлениях о противнике.

Если нелегал переставал добывать интересную информацию, он таким же образом мог быть понижен в статусе. В некоторых случаях его статус мог падать настолько низко, что его передавали начальнику направления. В таких случаях положение нелегала становилось критическим, хотя он сам мог даже не подозревать об этом. Если он был понижен в статусе настолько, что переходил под контроль начальника направления — самого нелегала об этом, конечно, не информировали, — то следующим шагом мог стать его отзыв в Советский Союз, что было самым страшным наказанием для любого советского разведчика. Отзыв в Советский Союз был самой действенной угрозой для любого советского гражданина, работавшего за границей, независимо то того, где именно он находился — в Париже или Пномпене. Возможность пожить за пределами СССР сама по себе была величайшей ценностью, и внеплановое возвращение в Советский Союз, даже в связи с повышением по службе, становилось настоящей трагедией.