Чему не учат докторов. Врачебные хитрости - Андрей Соколов

А если взять в качестве примера курильщика, гурмана, спортсмена или экстремала, то вряд ли увещевания врача об опасности курения, чревоугодия, бокса или парашютизма повлияют на образ жизни пациента, ибо именно эти вредности и опасности означают для него качество жизни, удобство и удовольствие.

Однако вернемся из области красоты, удобства и отчасти косметологии к более близким практическому врачу понятиям. Например, к боли.

Если пациенту больно, то качество его жизни, безусловно, страдает. Однако у боли есть довольно четкая функция, которая необходима организму для самосохранения. Боль заставляет пациента беречь поврежденную конечность при переломе, предупреждая таким образом грозные, опасные для жизни осложнения.

Боль сигнализирует пациенту, что необходимо поберечь свой организм, обратиться к врачу, создать телу щадящий режим.

Таким образом, боль важна для понимания заболевания, постановки диагноза, выздоровления. В этих случаях боль, ухудшая качество жизни, позволяет помочь организму.

Однако если гипс наложен, диагноз поставлен, врач должен принять меры к уменьшению страданий пациента. А боль, безусловно, вызывает страдания.

В случае паллиативной медицины облегчение страданий больного выступает для врача на первый план. В этом случае помощь человеку часто сводится именно к обезболиванию, то есть к уменьшению страданий, улучшению качества жизни.

Однако страдания больного необходимо учитывать и уменьшать фактически в каждом случае. Ведь назначая обследование или лечение, врач выбирает — укол или таблетка, сладкий сироп или горький порошок, УЗИ или ЭГДС, кровь из пальца или из вены.

Важно очень четко понимать, где проходит граница между необходимыми для улучшения качества жизни пациента неудобствами, страданиями и излишними манипуляциями, назначениями, которых можно было избежать, чтобы пациент не мучился лишний раз.

Не менее значимо не только то, когда и насколько нам необходим симптом для диагностики или контроля лечения, но и насколько его можно ослабить, облегчив жизнь пациенту. И опять, в случае гипертермии это становится довольно понятным.

Иногда, чтобы пациент «не скакал», а дал своему организму нормально бороться с болезнью, температуру снижать не нужно. А в других случаях, например при угнетении сознания, риске повреждающего действия гипертермии, необходимо снизить температуру.

Аналогично и с кашлем — он, конечно, качество жизни ухудшает и страдания увеличивает, но в ряде случаев необходим для выздоровления. А выздоровление и есть улучшение качества и уменьшение страданий. Ибо если мы напрасно заблокируем Катаевой рефлекс, то получим не улучшение качества жизни.

А ухудшение — осложнения. Не облегчим страдания, а, наоборот, усилим.

Важно, чтобы врач прогнозировал не только течение болезни, но и последствия своих действий, чтобы умел найти золотую середину между неизбежными неудобствами — уколом, операцией — и пользой для улучшения качества жизни.

Таким образом, возвращаясь к вопросу сотрудничества с пациентом, врачу необходимо обсудить с ним и обследования, и лекарства, и образ жизни. Поскольку врач, желая пациенту пользы, выздоровления, добра, вмешивается в его жизнь. И порой весьма кардинально.

А из этого вытекает, что врач неким образом нарушает права пациента. С его, разумеется, разрешения. Но доктор будет вмешиваться в процессы, происходящие в теле пациента, влиять на его состояние, трогать, в конце концов, пальпировать, колоть, простукивать, осматривать.

И пациент вправе знать, а что же доктор такое делает, ищет, что будет при применении того или иного лекарства, того или иного исследования.

Если мы отказываем пациенту в праве знать, что с ним происходит, если скрываем диагноз, обманываем, то это сродни тому, что мы принесем деньги в банк, кассир их возьмет и даст нам справку — деньги взял. Без указания суммы, без гарантий и сроков возврата, без обозначения — вернут ли нам деньги плюс процент или минус процент, да и вернут ли вообще. Это как дать чистый листок с подписью чужому человеку — а что он впишет — дарственную на квартиру, явку с повинной или отказ от наследства — неизвестно.

В обычной жизни подобное для нас немыслимо. Но как часто мы скрываем от пациента диагноз, как часто ленимся объяснять ему, что с ним происходит, зачем мы назначаем ту или иную таблетку, обследование, процедуру и что будет происходить с пациентом в результате этих воздействий.

И если уж МЫ взялись помогать пациенту, лечить его, то мы обязаны предоставить ему информацию о наших действиях и его состоянии. Ибо это его тело, его жизнь, его здоровье.

А раз мы стали врачами, чтобы лечить, то нужно помнить, что пациент имеет право на помощь. Важно помнить, что мы шли в институт не для того, чтобы приходить на работу, в кабинет, oneрационную, не для того, чтобы следовать инструкциям или указаниям заведующего, а чтобы помочь пациенту. И если инструкция противоречит помощи, то нам нужно выбрать помощь. Ибо это такая профессия.

А помощь пациенту, как мы видели чуть выше, состоит не в приведении состояния его организма в соответствие учебнику, а в улучшении качества жизни, уменьшении страданий.

Важно помнить, что, выбирая профессию врача, человек выбирает образ жизни. Ибо врач — это единственная профессия, которую нельзя «отменить на время». Чиновник, выходя из кабинета, перестает быть чиновником, продавец не за кассой — уже не продавец. Даже полицейский, если он не на службе, не может использовать некоторые свои навыки и возможности. Пожалуй, только врач и, может быть, пожарный «на работе» всегда. Ведь если с кем-то случится беда, то никто не будет спрашивать — реаниматолог вы или окулист. Доктор. И нужна помощь доктора.

Чаще всего, конечно, требуется помощь травматолога и реаниматолога, так как неожиданно случаются именно травмы, когда необходимо помочь здесь и сейчас. А кроме вас, окулиста, лора, нефролога и т. д. никакого врача поблизости нет.

А скажите… Вы часто делали непрямой массаж сердца, искусственное дыхание, отличали венозное кровотечение от артериального и накладывали жгут или шину при переломе?

Теоретически мы все это проходили. А сколько раз делали? Ну хотя бы на муляжах? А может быть, вы накладывали шину одногруппнику на практическом занятии?

Итак. Авария. Нужна помощь. Переломы, кровотечения, остановка дыхания. Сможете оказать помощь?

Теоретически… Ибо учили мы все это теоретически. Нас этому не учили.

А ведь мы должны все это делать почти «на автомате». Ведь делать все нужно быстро, четко, уметь анализировать. А вокруг вовсе не чистый кабинет, а грязная дорога, напуганные и растерянные люди. А вы — доктор. Надежда только на вас.

А вы ни разу не накладывали шину, ни разу не делали реанимационных мероприятий. Вы даже ни разу не проверяли, есть ли у потерявшего сознание человека пульс и дыхание. И эта книга вас этому не научит, как не научили в институте этим практическим навыкам.