Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

— И каким же образом вы это узнали?

— Вопрос цены, — коротко ответила Ольга, — иногда бывают словоохотливые свидетели. Впрочем, я не в курсе подробностей. Сбором информации занималась Эльмира. Я лишь обращала факты в текст, но все документы были подлинные. Я вас заверяю. Кроме того, Эльмира нашла одну медсестру, которая работала в клинике. Она ей рассказала, что около десяти лет назад клиника уже закупала похожий препарат, только назывался он подругому, и от передозировки этим препаратом умерла жена одного крупного банкира. Расследование этого дела вел английский адвокат Джеймс Чилуэлл, который был убит при странных обстоятельствах, а потом убили и самого банкира, а документы о том препарате исчезли. Какие бывают сознательные медсестры, усмехнулась Ксения. Скорее всего, эта медсестра работала на убитого Чилуэлла и решила передать информацию тому, кому она пригодится.

— Собрав информацию, — продолжала Ольга, — мы обратились к нашему общему другу. Попросили о помощи, он был депутатом законодательного собрания Борисфена, и через свои связи в органах стал собирать данные, и как только что-то нашел…

— Его убили, — закончила Кристина, — вы ведь имеете в виду Андрея Левицкого?

Ольга замолчала.

— Откуда вы знаете? — спросила она.

— Мои знакомые ведут это дело, — произнесла Кристина, — они как раз были в поисках мотива для убийства, теперь благодаря вам пазл начинает собираться. Вы можете сказать, что точно успел узнать Левицкий до того, как его убили?

Ольга тяжело вздохнула.

— Он собрал какие-то документы, — сказала она, — я не знаю, как. С ним больше Эльмира общалась. Но из этих документов стало понятно, что владельцем завода по производству таблеток является Арсенюк. Андрей хотел обратиться в Интерпол, но не успел, как вы знаете, его убили, а меня в этот же день уволили из газеты. Я пошла на риск, показала начальнику часть документов, но чужие проблемы никому не нужны. Вот и вся история.

Левонова сдвинула брови.

— Итак, выстраивается линия, Арсенюк производит лекарство и продает самой своей близкой связи — Тополевичу, который является владельцем клиники в Швейцарии, так?

— Я полагаю, что да, — подтвердила Ольга, — это всё, что я могу вам рассказать, правда.

Кристина хмыкнула.

— Спасибо за откровенность, этого вполне достаточно. Считайте, что ваша история начинается заново. У меня к вам просьба, не могли бы вы сообщить о нашем разговоре и Эльмире Сабуровой, возможно, она тоже захочет что-то рассказать. Вы большая молодец, но мой вам совет: не действуйте в одиночку. Это опасные люди, которые не остановятся ни перед чем.

Расставшись с журналисткой, Кристина некоторое время, словно живой компьютер, анализировала то, что узнала.

Итак, она получила весьма интересную версию убийства Левицкого. Боязнь разоблачения — серьезный мотив. И неважно, что Касаткина не показала никаких доказательств. Ясно было, что, несмотря на внешнее спокойствие, девушка боялась. Каждый бы на её месте боялся. Это естественная, здоровая реакция. Вступить в противостояние с такими, как Арсенюк и Тополевич, не многие возьмутся. Это вызывало уважение, а что нужно, она найдет сама, к тому же у неё тоже есть связи в Швейцарии. Её друг из прошлой жизни наверняка что-то знает об этом деле.

Волновало Кристину другое. Она не могла нащупать связь между убийством Левицкого и Екатерины Кирсановой. Она постоянно прокручивала все возможные варианты равенства. И не находила пока ни одного. Вариант с «предупреждением» для Николая Урусова казался соблазнительным, но из него выпадало предварительное похищение девушки и её подруг. Кроме того, как оказалось, все фигуранты так или иначе знают друг друга. Какая-то онтологизация детерминизма. Лично она, не задумываясь, поставила бы на то, что администратор пансионата — дочь Николая Урусова, Анастасия, — знает и Левицкого, и Касаткину и Сабурову. Но знакомство не означает равенство между делами. Конечно, она могла и ошибаться насчет связи, но внутренний голос подсказывал, что она есть, а Кристина привыкла верить своему внутреннему голосу. Иначе получится слишком много совпадений, а совпадений много не бывает. Вопросов было тоже слишком много. Левонова вздохнула и стала писать Ксении.

* * *

Изумлению Рауша не было предела, и он даже не попытался его скрыть.

— Это же был вещдок! — возмутился он. — Как вы… Ксения ожгла его взглядом.

— Вы его оформили и изъяли? — поинтересовалась девушка. — С понятыми и протоколом?

Макс прищурился.

— Нет, но…

— Я тоже не оформляла, — сказала Ксения, — поэтому разговор ни о чем.

Рауш пробурчал что-то невнятное в ответ.

— У неё кто-то был, — задумчиво произнесла Ксения, когда они выехали из жилого двора, — кто-то помимо Сиджана, этот кто-то и подарил ей кошелёк.

— А почему вы не думаете, что его не мог подарить Сиджан? — нетерпеливо бросил Рауш. — Мало ли что родители не знают. Может, Кирсанова специально не хотела показывать дорогой подарок, и не надо мне втирать про воспитание и прочее, видел я их воспитание.

Ксения пожала плечами.

— Нет, родители сказали не так, с их слов, Сиджан ей вообще ничего не дарил. Даже если она прятала все подарки, а родителям врала, какую-нибудь вещь нашли бы сами родители или мы при обыске.

— Сиджан хотел её вернуть, — возразил Рауш, — может, он решил в качестве знака внимания и жеста любви подарить ей этот кошелёк. Вот с ним у неё и было свидание.

Ксения покачала головой.

— А как тогда кошелек оказался в квартире? — спросила девушка. — Ведь Кирсанову больше живой никто не видел, и главное, что же, по-вашему, и деньги Сиджан в этот кошелек положил?

Макс вздохнул.

— Не знаю, — честно сказал он, — да что вы вообще к этому кошельку прицепились, сами же не стали оформлять его изъятие?

Ксения улыбнулась.

— Не стала, — сказала она, — пусть убийца думает, что мы его не нашли.

Рауш раздраженно откинул голову на подголовник.

— Не возьму я в толк, почему вы решили, что кошелек связан с убийством?

— Потому что там лежали три тысячи швейцарских франков, а в паспорте была французская виза, — коротко ответила девушка.

Оперативник только фыркнул.

— Вы говорите загадками, да, может, она просто на улице его нашла, — предположил Макс, — мало ли.

— А зачем спрятала? — риторически спросила Ксения. — Почему не показала родителям? Здесь что-то не то. В конце концов, даже если кошелек подарил Сиджан, она могла бы показать, нет, этот подарок сделал кто-то, чье внимание она считала важным, но стеснялась его из-за возраста.

— А, понимаю, — кивнул Рауш, — подруга, про которую говорила учительница.

Ксения дернула щекой.